Вторая гробница - Филипп Ванденберг

Говард поперхнулся.

– Твоя жена?… Откуда мне знать? Надо было лучше за ней следить, Спинк! Где мой золотой кубок, отвечай!

– Золотой кубок? Я не понимаю, о чем ты говоришь, Картер. Надо было лучше за ним следить… Моя жена вчера исчезла.

– Вот оно что, – язвительно произнес Картер. – Это неудивительно. Поражает лишь, что она терпела тебя так долго.

– Она взяла лишь самое необходимое и сбежала – без денег, без документов. Далеко уйти она не могла. Но наверняка ты приложил к этому руку, Картер. Если так, я убью тебя. Клянусь! – В темных глазах Спинка загорелся злобный огонь.

Тем временем Картер заметил, что его окружили трое охранников со спрятанным под галабиями оружием. Он чувствовал себя не в своей тарелке. От Спинка всего можно было ожидать. Но гнев Говарда был сильнее его страха.

Картер пригнулся, медленно подошел к Спинку, словно хотел броситься на своего противника, и сдавленным голосом прошипел:

– Ты предложил доктору Мунте купить золотой кубок. Он мне сам об этом рассказал!

Раньше Говард не замечал за Спинком такого: впервые тот явно занервничал – учащенно дышал и моргал. Но затем Спинк, как всегда, ухмыльнулся и возразил:

– Мунте – чокнутый. Он сам не знает, что говорит, и живет в своем сказочном мирке. Прямо как ты, Картер.

Говард немного отступил, чтобы поднять ружье. Охранник, стоявший позади него, следил за каждым его движением. Говард обернулся.

– Значит, ты не готов сейчас вернуть мне кубок?

– Как я могу отдать тебе то, чем не владею? Убирайся и оставь меня в покое со своим бредом!

Прежде чем уйти, Картер презрительно взглянул на Спинка.

– Со времен моей юности ты стоишь у меня на пути, Спинк. Тут, в Луксоре, я надеялся от тебя избавиться. Я уверяю тебя, здесь есть место только для одного из нас!

– Что ж, посмотрим, для кого! – крикнул ему Спинк.

Три дня Говард провел в большом беспокойстве. Пока его люди продолжали копать в Долине царей, Картер, взобравшись на холм, глядел на горизонт. Чем больше проходило времени, тем беспокойнее он становился.

Наконец на четвертый день около полудня показался Сайед на своем осле. Говард бросился ему навстречу.

– Ну, говори скорее! – нетерпеливо вскричал Говард, когда Сайед молча слез с осла.

Лицо юноши просияло, и он ответил:

– Картер-эфенди, это была трудная работенка, но все прошло хорошо. Миссис Спинк сейчас на пути в Геную.

– Ты уверен, Сайед?

– Абсолютно уверен, Картер-эфенди. Я подождал, пока корабль отчалит. Аллах мне свидетель. Хотя…

– Да?

– Было немного дороговато организовать британский паспорт. К тому же он превосходного качества. Али говорит, что лучше, чем оригинал.

– И сколько?…

Сайед, как обычно, смотрел по-детски, когда речь шла о деньгах. – Семьдесят фунтов – в общем и целом. – Ответ прозвучал скорее с вопросительной интонацией.

– Семьдесят фунтов? – выдохнул Картер, но потом ответил: – Хорошо!

Глава 24

Вдень, когда до Говарда дошло известие о прибытии Элизабет в Лондон, мир треснул по швам. Два смертельных выстрела сербского националиста в наследника австрийского трона и его жену ввергли Европу в кровавый хаос. Как дерево, прежде чем умереть, буйно зацветает в последний раз, так и то лето было ясным и жарким, как никогда раньше. Тучи сгущались, теперь не было и дня, когда какая-нибудь страна не объявляла войну другой: Австрия – Сербии, Россия – Германии, Германия – Франции, Англия – Германии, Франция и Великобритания – Австрии, Япония – Германии. Это было как раз в конце августа.

Говард переехал в свой новый дом на холме в Элват-эль-Дибан. Это был дворец в пустыне, с куполом над залом, защищающим от жары, столовой, кабинетом-библиотекой, гостевой комнатой для лорда Карнарвона и еще одной – для прислуги. Была предусмотрена даже ванная комната, хотя там всего лишь стояла цинковая ванна на каменном полу, а несколько несчастных литров воды приходилось доставлять на муле от самого Нила. Жители окрестных деревень называли этот приметный дом «Касл Картер». Говард был польщен.

– Как долго может продлиться война? – спросил Картер, когда они поздним вечером встретились с Карнарвоном в комнате для гостей. Лорд зажал мундштук, между губами, затянулся и выпустил дым небольшими облачками, чтобы выиграть время. После паузы он ответил:

– Я не решаюсь делать прогнозы, мистер Картер, но мне представляется, что эта война затянется надолго. Немцы и австрийцы превосходно вооружены. У них в артиллерии используются стапятидесятимиллиметровые гаубицы. Вы понимаете, что это означает, мистер Картер? Их снаряды долетят с континента и уничтожат здание нашего военного министерства, сровняв его с землей!

__ Боже мой! – воскликнул Картер. – Они сделают это?

– При условии, если попадут! – Лицо Карнарвона посерьезнело. – В любом случае я в срочном порядке отправляюсь в Англию, а вы, мистер Картер, останетесь здесь и придержите место, пока все безобразие не уляжется. Я могу на вас положиться?

– Само собой, милорд. Я буду отсюда наблюдать за Долиной царей, как если бы там стоял сейф банка Англии.

На следующий день лорд Карнарвон отправился на родину. Это было небезопасное предприятие. Хотя Италия объявила о нейтралитете в начале войны, Средиземное море все равно превратилось в театр военных действий.

В Египте все еще царило странное спокойствие, и многие, прежде всего египтяне, думали, что большая война обойдет их стороной. Но эта надежда так и осталась несбыточной мечтой. Страной на Ниле уже долгое время управляли британцы, а лорд Китченер, британский генеральный консул, был тайным правителем Египта. Хедивы, назначенные милостью турецкого султана, не имели права голоса. Едва Россия, Франция и Англия объявили войну Турции, Египет тут же аннексировали англичане. Такому англичанину, как Говард Картер, у которого и без того хватало врагов, в те дни небезопасно было появляться на улицах Луксора.

Говард не имел ни малейшего представления, что собой представляет война. Он считал, что война – это лишняя возможность проявить себя для обладателей дворянских титулов и униформы. Он вообще не любил униформу с детства, когда ему на Рождество в подарок достались оловянные солдатики старшего брата Вернета. Фигурки были уже такие затасканные, что нельзя было различить, кто – свой, а кто – враг, так что даже в войну ими не поиграешь. И сейчас Говард испытывал стойкое отвращение к войне. потому что не видел смысла разбивать незнакомому человеку череп, не получая от этого личной выгоды.

К всеобщему несчастью, следующие годы тянулись бесконечно долго, словно последние школьные деньки перед летними каникулами. У Картера было достаточно времени, чтобы подумать над этим, и он нашел причину, по которой время в те годы вдруг начало замедляться. Дело было в его одиночестве. Казалось что жизнь вообще остановилась.

Для раскопок у Говарда теперь оставалась лишь пара стариков из Курны. С их помощью он продолжал рыть котлованы, но все так же безуспешно. Молодых забрали на войну. Больше всего Говарду не хватало Сайеда.

Постепенно Картер засыпал ямы, которые он выкапывал в последние годы. Сначала, конечно, он наносил их точное месторасположение и глубину на детальную карту, но когда и эта работа закончилась, он ходил три дня подряд в Долину царей, просто наслаждаясь ландшафтом. Говард думал, что если опыт не в силах ему помочь, то, возможно, помогут чувства. Так он провел в долине, окруженной скалами, три бесконечных дня, намотав на голову влажный платок для защиты от пыли и солнца. В таком виде Говард испугал бы любого, кто появился бы у него на пути. Многие задались бы вопросом: в здравом ли уме отшельник, бродящий по пустыне?

К счастью, Картера никто не увидел, по крайней мере, он так думал. И вот под этот мокрый платок прокралась мысль, что гробницу забытого фараона стоит поискать в скалах, как и усыпальницу Хатшепсут.

Сидя на красноватом обломке камня, на вершине которого было углубление, словно приспособленное для зада, Говард осматривал утесы на предмет щелей, швов или уступов. Подзорная труба, которую он поначалу использовал, была бесполезной, потому что из-за необычной перспективы больше скрывала, чем показывала. А вот обычная свернутая газета фокусировала взгляд куда лучше, так что спустя несколько часов Говард присмотрел дюжину перспективных мест на утесах. Он аккуратно зарисовал каждое место. Но где и с чего начать?

Ему стало тошно при мысли, что все эти годы он проводил раскопки на одном месте, привлекая сотни рабочих, а в итоге все оказалось напрасным. Он выставил себя посмешищем, стал объектом для шуток всех археологов. И в который раз Говард задумался над тем, не прекратить ли поиски, чтобы избежать неминуемого позора.

Погрузившись в мысли, Картер не заметил, как наступил вечер, и опомнился, когда нужно было возвращаться в свой дом на песчаном холме. Хотя у него был электрический свет, он предпочитал ложиться рано, потому что привык вставать спозаранку. Обычно он спал глубоко и крепко, но в эту ночь вдруг проснулся около часа ночи. Ему показалось, что кто-то вдалеке выкрикивает его имя.