Приносящая надежду - Тамара Воронина

— Не надо. Они все спят. Хочешь, они увидят замечательные сны.

— Кристиан, он же удавится, когда поймет, что заснул на посту! Он солдат…

— Придумаешь что-нибудь. Он же не сам заснул, а с моей помощью. Нет, не поворачивайся, пожалуйста.

— Боишься, что я тебя узнаю?

— Нет… хотя можешь и узнать. Дело не в этом.

— Тогда скажи в чем или убирайся.

— Не надо так, пожалуйста.

И что-то было такое в этом негромком и словно лишенном интонаций голосе, что Лене стало стыдно.

— Извини, Кристиан. Я предпочитаю видеть глаза собеседника.

— В том-то и дело, что тебе лучше их не видеть. Подожди. Я объясню. Корин давно стал частью меня… Он постоянно присутствует в моем сознании, в моей душе, если угодно. Конечно, он не может услышать нашего разговора, если я этого хочу. Но если ты… Ты ведь умеешь смотреть в глаза, Лена. Я опасаюсь, что он может захватить часть твоего сознания.

Щаззз. Не боись, девочка, хре… то есть черта лысого у этого Корина получится. Спокойно. Не только он умеет изолировать свое сознание от меня, я тоже кой-чего умею. Он нас не слышит. Так что ежели хочешь, повернись и смотри. Даже если почувствуешь Корина, ему слабо.

Я сильнее?

А чего столько удивления? Это уже и он понял, а ты все не можешь. Он способен тебя напинать да при известной изобретательности трахнуть силком, но вот справиться с тобой он не может. И уж тем более таким образом.

Ты будешь нас слушать?

Мне уйти?

А чего столько оскорбленного достоинства? Слушай. Мне даже спокойнее.

Чмок.

— Но ты пришел ко мне, Кристиан. Чего ты хочешь?

— Того же, чего и все.

— Благословить тебя?

Он засмеялся. Тоже как-то безжизненно.

— Можешь повернуться, Лена, если хочешь. Я постараюсь не допустить Корина до твоего сознания.

— Не старайся, Кристиан. Корин на это неспособен. Может, потому что у нас слишком разные сознания.

Лена неторопливо повернулась. Кристиан постоял еще немного, давая себя рассмотреть, и сел, чтобы Лена могла видеть и его лицо. Высокий, как Милит, сложенный, как Карл Льюис или какой-другой чернокожий американский легкоатлет, с препышными, но прямыми волосами длинней, чем у людей, короче, чем у эльфов. Гуманоиднее некуда. Парадоксальное лицо, если так можно сказать. Совершенный монголоид, не круглолицый, как бурят, скорее как киношный индеец: лицо узкое, скуластое, нос с горбинкой, что называется, орлиный, смуглая кожа — и при этом пепельные волосы и огромные светло-серые эльфийские глаза.

— Странно выгляжу, да?

— Странно. Но эффектно. В Тамрии не тебе храмы поставлены?

— Я же говорил, что можешь узнать. Не мне лично, но моей расе. Как видишь, я гуманоид. Хотя отличаюсь от любой известной тебе расы. То есть я не могу иметь детей от эльфийки или человека. Можно я налью чаю?

В Лене немедленно взыграл классический женский инстинкт:

— Может быть, ты голоден?

— Не откажусь. Я не ужинал, как-то не пришлось. Ты не боишься меня, Лена?

— Нет. А надо?

— Нет.

— Ты действительно писал Книгу Лены?

— Писал… Часть ее.

— Ты предполагаешь, что я и есть Лена и чего-то там должна совершить?

Он снова невыразительно засмеялся.

— Нет. Я знаю, что ты и есть Лена, и знаю, что именно ты совершишь.

— Ты в будущее заглядывал? — проворчала Лена.

— Заглядывал. Я случайно наткнулся на несколько разрозненных пророчеств, слишком уж совпадавших с тем, что я видел, вот и собрал все в одну книгу. Не думал, что пригодится. Так, дневник исследователя. Как-то он попал в Трехмирье… впрочем, может, я и писал его в Трехмирье. Не помню.

— Можешь сказать наконец, кто ты?

— Могу. Но разве надо? Разве ты сама уже не поняла?

— Это не может быть правдой, — убежденно сказала Лена. — Ты что, бессмертный?

— Практически… То есть с твоей точки зрения или кого-то другого… Что такое бессмертие? Неопределенно долгая жизнь или невозможность умереть?

— Отсутствие смерти, — буркнула Лена.

— Так не бывает. Все смертно. Даже Вселенная. Вопрос во времени.

— Понятно. Владыка Лиасс по сравнению с тобой младенец.

— Ар-дракон тоже. Скажи, Лена, сколько тебе лет? Сколько ты прожила? Вот именно, не знаешь… Время субъективно. Для тебя я бессмертен. Пожалуй, для Владыки Лиасса тоже. От простуды я не умру, но убить меня можно. Хотя это так сложно, что и не представляю, у кого может получиться.

— А сам-то ты знаешь, как можешь умереть?

— Конечно, знаю. Очень вкусный суп. Но варила его не ты.

— Как раз я. Суп сварить я способна, хотя готовить что-то изысканное не умею.

— У тебя другие таланты.

— У меня нет талантов, и ты-то как раз должен это понимать. Твоя раса…

— Первая. Как принято говорить, изначальная. Это действительно было давно.

— Маги?

— Да. Ну что, поняла? Знаешь, мне не очень хочется об этом говорить. Раз не боишься, может, заглянешь в мое сознание? За несколько минут узнаешь то, о чем придется говорить несколько часов. А для начала попробуй сама для себя сформулировать то, о чем догадываешься. Что ты сумела понять?

— Кажется, ничего. Или наоборот — все.

Он усмехнулся.

— Скорее, все. Один-два допуска — и все складывается… Ну, попробуй.

— Вы сделали нас?

— Ну вот, главное ты уже поняла… Хотя «сделали» — это как-то очень уж механистически. Мы разделили себя на вас, так уместнее.

— Зачем?

— Зачем ученые твоего мира проводят разные эксперименты? Изучают строение человека? Пытаются воздействовать на мозг? Неужели ты думаешь, что ученые в разных мирах разные? Вот и наши тоже… Ты знаешь, что такое ген? Знаешь… — Лена не стала уточнять, что знает, собственно, только слово и успела забыть даже то, что учила когда-то в школе. — Мы разделяли гены. Жизнеспособны оказались немногие… не скажу экземпляры, но направления. С большей частью ты знакома: эльфы, наша гордость, лучшее, что мы создали, люди, удивительно приспосабливающиеся, стремительно развивающиеся, такие активные… Вы — лучшие. Вы, люди, и эльфы. Мы полагали, что гарны и орки тоже нежизнеспособны, но ошиблись, хотя у орков нет и, пожалуй, быть не может магов или великих ученых. Удивительно, что вымирали гномы… Нет, мы не создавали для себя рабов. Нам это было не нужно… Ну что?

Зачем рабы таким, как мы? Мы вполне способны сами себя обслужить, вырастить для себя урожай, сделать одежду и так далее. Мы тоже все разные. Не все рождены учеными, кто-то ведь и пахарем может быть. А при нашей неограниченно долгой жизни, при нашем уровне владения магией… Я не ученый, Лена. Я… смешно сказать, но я бродяга. Странник вроде тебя. Мне никогда не сиделось на одном месте. Я уходил, возвращался, снова уходил… И, конечно, не только я. Опыты по созданию иных рас начались до моего рождения, так что я уже мог бродить по разным мирам. Откуда взялись миры? О, Лена, если бы я это знал… Они БЫЛИ. Мы — всего лишь привратники. Эльфы были нашим первым опытом, и наиболее удачным. Не стоит обижаться, ты и сама это прекрасно понимаешь. Мы создавали иные расы и открывали для них двери… А теперь мы имеем то, что имеем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});