Воспоминания - Степан Тимошенко

Следующим пунктом моей программы был Дюссельдорф, где я хотел осмотреть известный Институт по испытанию стали. По дороге туда, в пятидесяти милях от Гёттингена, жила с семьей моя дочь. Там я остановился на два дня. Восемь лет прошло с тех пор, как мы виделись с ней в Берлине. В последний год войны, спасаясь от постоянных бомбардировок, она покинула Берлин и жила с детьми в деревне. Жизнь была тяжелая. Квартирой служила одна комната в старом полуразрушенном доме. Питание было скудное. По карточкам выдавали немного хлеба. Младшие дети получали по кружке молока. Для моей дочери это было не новинкой. Подобные лишения мы испытывали в России во времена большевиков. Старший ее сын учился в гимназии в соседнем городе. Младшие ходили в сельскую школу. Муж работал архитектором в Обергаузене и при тогдашнем бездорожьи редко проведывал семью. Дочь не падала духом. Работала на всю семью. Иногда ходила на сельские работы к соседним фермерам и получала в оплату овощи и пшеницу, из которой изготовляла детям кашу. Так они прожили в деревне около пяти лет. Найти в городе квартиру тогда было невозможно — все было занято беженцами.

Побывав у дочери, я направился в Рурский бассейн для осмотра тамошних лабораторий. Меня особенно интересовал Институт для испытания стали в Дюссельдорфе, работы которого мне до войны были хорошо известны. Город оказался сильно разрушенным. Как и в других немецких городах, главные разрушения были произведены в центре города. Разрушали музеи, школы, картинные галереи, никакого отношения к войне не имевшие. Здание Института стали было сильно повреждено. Крыша машинного зала разрушена и поправить ее было нечем. Ценные машины ржавели под дождем. Но кое-какая научная работа продолжалась. Научные работники регулярно посещали лабораторию, продолжались научные собрания, делались научные доклады. Известная библиотека, принадлежавшая союзу стальной промышленности, уцелела. Преданный своему делу библиотекарь показал мне ряд старых книг большого исторического значения, которых я не мог найти ни в Англии, ни во Франции. Конечно, они были и там, но там не было такого преданного своему делу библиотекаря, который готов был тратить свое время, чтобы удовлетворить постороннего посетителя, интересующегося историей науки.

После посещения Рурского Бассейна, я направился назад в Карлсруэ. Со мной поехала и дочь. Я знал, что в американской лавке в Карлсруэ было много продуктов, которые я имею право купить и которые для дочери представляют большую ценность. По дороге случилась неприятность — лопнула шина и не было запасной. Починка заняла несколько часов. Пришлось в дороге обедать. До сих пор я питался в американских или английских ресторанах для военных, а теперь пришлось познакомиться с рестораном, где питаются немцы. По соседству оказался большой отель с хорошо обставленным рестораном, но в ресторане ничего не было. Пользуясь продовольственными карточками дочери, мы смогли получить по куску хлеба и миску вареного картофеля без масла. И это было на третий год по окончании войны! После исправления шины, отправились дальше и к вечеру явились в Карлсруэ. Тут в военном ресторане можно было сносно поужинать.

На другой день мы с дочерью пошли в американскую лавку и закупили там все, что мне полагалось на неделю. Получив все эти богатства, дочь отправилась домой, а я занялся подготовкой следующей экскурсии: Наметил поездку по южной Германии. Хотел посетить известные мне лаборатории в Штутгарте и Мюнхене. Особенно меня интересовал Мюнхен, где я когда то учился. Выехал рано утром. Проезжал через Пфорцхейм, знаменитый своими ювелирными изделиями. От этого мирного города, как я уже указывал, ничего не осталось.

Мюнхен оказался сильно разрушенным. Как и в других городах, главные разрушения были произведены в центре города, не имевшем никакого отношения к войне. Разрушен был оперный театр, королевский дворец, центральные улицы с старинными зданиями. Сильно пострадала знаменитая улица Людовика. Пострадало и здание университета. Здание Политехнического Института сохранилось и лаборатория механических испытаний строительных материалов осталась неповрежденной. Здание знаменитой картинной галереи, расположенной против Политехнического Института, было совершенно разрушено. Везде лежали кучи строительного мусора и свободно проходить можно было лишь вдоль главных улиц. Казалось, что Мюнхен погиб навсегда. Я побывал и в окрестностях Мюнхена. Там разрушений не было и деревенская жизнь шла попрежнему. После двухдневного пребывания в Мюнхене вернулся назад в Карлсруэ. По дороге осмотрел Штутгарт. Картина примерно та же, что и в Мюнхене. Разрушены главным образом культурные учреждения, не имевшие никакого отношения к войне. Союзники воевали не с армиями, а с мирным населением. Разрушали города, когда немцы уже не имели горючего и не могли оказывать никакого сопротивления.

Третью поездку по Германии я совершил вдоль Рейна. Побывал в Гейдельберге и Дармштадте. Дармштадт был сильно разрушен, от Политехнического Института мало что осталось. Этим я закончил осмотр германских лабораторий и возвратился в Карлсруэ. Составил краткий отчет о поездке для оккупационных властей и направился в Швейцарию.

Тут предстояло еще одно дело. Перед поездкой в Европу я получил от Цюрихского Политехникума приглашение сделать доклад о моих работах. Так как в то время я собрал достаточно материала для доклада в Лондоне, то принял Цюрихское предложение, расчитывая использовать уже готовый материал. Швейцарцы приняли меня очень любезно. Показывали окрестности Цюриха, угощали обедами. В день доклада появился и представитель Американского посольства, приглашенный на доклад президентом Политехникума. Говорить пришлось в самой большой аудитории, набитой до отказа студентами.

После доклада началась новая церемония, для меня совершенно неожиданная. Мне присудили почетную степень доктора. Профессора строительной механики произнесли речи о моих трудах и в заключение преподнесли докторский диплом. Конечно, было приятно слышать высокую оценку моих трудов, но помню в этот день и доклад, и присуждение докторской степени меня сильно утомили и я был рад, когда все это кончилось и можно было вернуться в отель и отдохнуть. На другой день утром я покинул Цюрих и отправился в Локарно. Тут в последние дни мая и в начале июня все еще было в полном цвету. На берегу озера было чудесно. Можно было отдохнуть от хлопот и поездок последних двух месяцев. Прежде я никогда не думал об отдыхе во время путешествий — теперь, очевидно, подходила старость, приближался семидесятый год моей жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});