Темная симфония - Кристи Фихан

— Фотографии очень откровенные.

— Имей мужество.

Марита кивнула и ушла. Антониетта еще некоторое время посидела в полном молчании. Мерцание свечей отбрасывало причудливые формы, танцующие перед ее глазами.

— Как печально, что она незамедлительно не рассказала об этом своему мужу, — она опустила голову на плечо Байрона. — Почему меня не отпускает видение того, как дон Демонизини лежит мертвым на полу, а над ним возвышаешься ты с острыми зубами и дьявольски горящими глазами? Ты, конечно же, не думаешь причинять ему какой-либо вред.

— А ты?

— Не совсем таким образом. Ты кажешься немного жестоким и грубоватым. Я же предпочитаю изощренность. Мечтаю растерзать его империю и выставить его монстром, каким он на деле и является.

— Это все равно позволит ему охотиться на других женщин. Он накачал ее наркотиками. Ты прекрасно поняла это. Он накачал ее наркотиками, изнасиловал и шантажировал.

В его голосе Антониетта услышала горечь. На сей раз она поняла, что именно его демон требовал освобождения. Она ощутила, как он не спеша выпустил когти, удлинил клыки, услышала яростное рычание на монстра в человеческом обличье, который осмелился мучить женщину в попытке погубить ее семейную жизнь.

— Байрон. Ты можешь быть очень страшным человеком.

— Никогда по отношению к тебе, cara, — он наклонился и поцеловал ее в губы, прежде чем забрать назад в палаццо.

Кельт поприветствовал ее в достойной, но, без сомнения, нежной манере, встав сбоку от нее, чтобы направить ее вверх по лестнице в комнаты Пола.

Таша быстро оторвалась от своего бдения у кровати и с тихим вскриком бросилась в объятия кузины.

— Я так волновалась за тебя, Тони. Рядом с тобой никого не было, и ты так долго отсутствовала.

— Рядом с ней был я, Таша, — спокойно заметил Байрон. — Могу вам искренне пообещать, что когда она со мной, с ней ничего не случится.

— Он просто замечательно заботится обо мне, Таша. Как дела у Пола? — Антониетта поцеловала Ташу в щеку и поспешила к Полу. Ей приходилось держать глаза плотно закрытыми, иначе она чувствовала бы себя дезориентированной и страдала бы от головокружения. Использовать свои глаза она могла только сохраняя неподвижность, проявляя осторожность и сосредоточенность. — Надеюсь, твой друг окажется прав насчет моих глаз. Трудновато постоянно помнить, что их надо держать закрытыми. Даже с темными очками, я все еще вижу предметы, которых здесь нет.

— Мы найдем способ разобраться с этой проблемой, Антониетта. Я знаю, это дезориентирует тебя, как и невозможность держать глаза закрытыми.

— Пол проспал весь день. Проснулся всего пару часов назад, — Таша погладила брата по волосам. — Жюстин и я дежурим по очереди. Мы заставляем его пить больше жидкости.

— Пол бледен и слаб, но жить будет. Мы должны уменьшить его боль.

— Это хорошо, Таша, — Антониетта положила ладонь на лоб Пола. — Чуть ранее в лабиринте я видела Кристофера.

Таша вздохнула.

— Он так колотил в дверь, что я испугалась, что он ее выломает. Я не могла заставить его уйти, но затем пришли Франко и nonno и велели ему покинуть дом. Я не была уверена, что он это сделает, но приехал Диего, и Кристофер ушел.

— Не совсем, — сказала Антониетта. — Диего немного поговорил с ним в лабиринте. Кристофер угрожал погубить его карьеру, говорил, что такая женщина, как ты, никогда не опустится, чтобы взглянуть на такого мужчину, как Диего.

Таша прижала ладонь ко рту.

— Нет. Как он мог сказать подобное? — ее голос был приглушен. — Кристофер очень мстителен. Он вполне может предпринять какие-то действия, чтобы разрушить карьеру Диего. Зачем? Мы всего лишь несколько раз разговаривали. Это не то же самое, если бы я спала с Диего. Он очень милый мужчина, у которого есть дети, и он думает о них. Я бы никогда не втянула его в скандал, но Кристофер вполне способен сделать это.

— Диего не казался таким уж напуганным. Или твоя защита значит для него больше, чем его карьера, поскольку он схватил Кристофера за горло и велел оставить тебя в покое.

— Он сделал это? — Таша взглянула на Байрона в поисках подтверждения. — Он схватил его за горло? Из-за меня?

— Он был страшно зол, что Кристофер ударил тебя, — Байрон пожал плечами. — Если Диего не удалось донести до Кристофера, что он здесь нежеланный гость, то Франко или я с радостью объясним ему это, — когда Пол пошевелился, он положил удерживающую руку на плечо мужчине. — Или Пол, когда поправится. Самое замечательно в том, чтобы иметь семью, это то, что она защитит тебя, когда это потребуется.

— Байрон попросил меня выйти за него, и я сказала «да», — объявила Антониетта, присаживаясь на кровать рядом с Полом. Она постаралась, чтобы это звучало небрежно и обыденно, но в ее голосе слышалась дрожь.

Кельт теснее прижался к ней, положив голову ей на колени, выказывая дух товарищества. Байрон нежно положил руку на плечо Антониетты, его темные глаза смотрели на Ташу, заставляя сказать то, что Антониетта желала услышать от нее.

Воцарилось недолгое молчание, воздух замер, словно все затаили дыхание.

— Что на это сказал nonno? — спросила Таша.

— Он дал нам свое благословение, — ответила Антониетта, потирая ладонь Пола. — Как ты себя чувствуешь, Пол? Ты пьешь достаточно жидкости? Чувствуешь необходимость, чтобы я убрала твою боль?

— Grazie, Тони, я так надеялся, что ты это предложишь. Поздравляю, Байрон. В этом мире нет никого похожего на нашу Тони. Тебе стоит хорошенько заботиться о ней.

— Тебе не стоит волноваться, Пол. Она всегда будет моим первым приоритетом.

Антониетта ждала, что еще скажет на это Таша. Когда ее кузина продолжила молчать, Антониетта обратила все свое внимание, чтобы направить исцеляющую энергию в Пола. Она ощущала постоянный поток от Байрона, который подпитывал ее, но сам он оставался на заднем плане, позволяя самому исцелению идти через нее.

Когда стало очевидным, что Полу полегчало, что он перестал беспокойно шевелиться, Антониетта передала ему стакан воды.

— Выпей это. Ты разговаривал с Жюстин о своих абсурдных подозрениях? Потому что она не участвует в заговоре с целью кражи. Не участвует, Пол. Не могу тебе сказать, откуда я это знаю, но так оно и есть.

— Тогда кто продает наши вещи? Я видел картину. Ту, которую наша мама так любила. Она для сохранности была перенесена в хранилище с контролируемой температурой и очищенным воздухом, пока мы не реконструируем студию, — он передвинул свое тело в другое положение. — Я любил эту картину. Поэтому не могло быть никакой ошибки, я верну ее назад, — решимость звучала в его голосе.