Вольф Мессинг - Борис Соколов

Приехала русская уха в глиняных горшочках, но Мессинг не обратил на это ни малейшего внимания, увлекшись прошлым, и Тоня удивилась тому, что встречи с такими людьми странным образом связаны в его сознании не с беседой, не с общением, которое могло бы поразить исключительностью или, напротив, заурядностью, но вроде бы с совершенно пустыми деталями: выщипанными волосками из уса, черным фраком, непременным зонтом. А Вольф Григорьевич увлекался все больше и больше, он подвинулся к Тоне, гладил ее по руке от ладони до локтя, время от времени пожимал, говорил громко, и бытовые детали, связанные с великими людьми, громоздились одна на другую… Официантка, столь же недоступная, как и ее предшественник, ставила на стол хлебную тарелку с румяными булочками, и ее рука как-то неловко столкнулась с жестикулирующей рукой Мессинга, тарелка упала на стол, не разбилась, зазвенела, булочки покатились по белоснежной скатерти. Официантка не смогла скрыть надменного раздражения, проявившегося в позе, в гримасе, в неохоте, с которой она, выдавив из себя “Извиняюсь”, стала исправлять не то свою оплошность, не то посетителя, но тот не заметил и этого, звон тарелки лишь обратил его внимание на официантку.

— Вы узнали меня? — спросил он. — Я Вольф Мессинг! Вы узнали? — Официантка пожала плечами, навела порядок на хлебной тарелке и удалилась, надменная и не снисходящая до узнавания. Мессинг опешил. — Вы узнали меня? — громче сказал он, обращаясь к людям за соседними столами. — Я Вольф Мессинг! Вы узнаете меня? Вы видели мои сеансы? Мои психологические опыты? Вы узнали?

За соседними столами притихли разговоры, только один совсем уж пьяный полковник с погонами, напоминающими недожеванный бутерброд, продолжал что-то монотонно бубнить своему краснощекому молодому соседу, насмерть задушенному узеньким сереньким галстуком. Несколько глаз с интересом наблюдали за странной сценой, пока вроде неопасной, не грозящей дебошем, но кто знает… И от странной близости этого человека, продолжающего гладить руку, и от внимания случайных зрителей, праздных, равнодушных, подвыпивших, Тоне захотелось пропасть, исчезнуть из этого прокуренного вокзала, прикинувшегося рестораном, боже, как неприятно, оказаться бы сейчас либо дома, либо на худой конец в издательстве, в редакционной комнате, откуда вдруг так неожиданно сорвались и оказались тут. Как неприятно, и смотрят все, и этот старик…

Вдруг Мессинг отдернул руку, выпрямился на стуле, приходя в себя от напавшего возбуждения, отстранился от спутницы и, глядя прямо в глаза, произнес:

— Спасибо за откровенность! — Какое-то время посидел прямо, взял ложку и принялся за уху. — Такой же откровенностью отличается и журналист, которого вы представили мне сегодня. Именно поэтому я буду работать с вами. И готов заключить договор — как там это у вас делается? Приятного аппетита! Уха превосходная!»

Можно не сомневаться, что разговор Мессинга с Тоней Грачевой в основном воспроизводит содержание разговоров Мессинга с Валентиной Голубковой и Михаилом Хвастуновым. Но здесь получился один забавный анахронизм. Действие третьей части романа, названной «Солнечная активность в марте», где и происходит встреча Антонины и Мессинга, отнесено к 1952 году. Реальная же встреча Валентины Голубковой с Мессингом состоялась лишь в 1964 году, когда телепат уже овдовел.

В финале романа Мессинг использует свой дар ясновидения и внушения на расстоянии, чтобы помешать Тоне прийти в издательство, где должен появиться маньяк со скальпелем, чтобы отрубить голову главному редактору.

По воспоминаниям Голубкова, его отец, Михаил Хвастунов, веривший, что Мессинг действительно обладает уникальным даром, «надеялся зафиксировать его экспериментально, предлагал, чтобы с ним поэкспериментировали специалисты. Однако Вольф Григорьевич категорически не хотел, чтобы с ним экспериментировали, и отвергал все предложения Михаила Васильевича. На этой почве между ними произошла размолвка. Мессинг говорил, что после смерти завещает науке свой мозг. Но исследования его мозга ничего уникального в нем не обнаружили».

Бытовало и бытует немало легенд, что Мессинг помогал раскрывать самые громкие преступления, в том числе убийства и кражи. Эти рассказы шли от воспоминаний самого Мессинга и охотно подхватывались его восторженными почитателями. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что дело здесь не в ясновидении или телепатии, а в магическом влиянии на подозреваемых в преступлении самого имени Мессинга. Так, Татьяна Лунгина вспоминала: «Часа за два до моего прихода звонит Мессингу директор одного из крупнейших московских универмагов, которого Вольф Григорьевич и в глаза-то никогда не видел. Но тот представляется его горячим почитателем, не пропускающим ни одного выступления Мессинга, и горячо и взволнованно благодарит его за огромную помощь — предотвращение крупной кражи в его магазине. Просит прийти и получить причитающееся ему вознаграждение — личный подарок директора. С присущим ему чувством юмора Мессинг отвечает в том духе, что, мол, до дня первоапрельских шуток еще далеко, а в штате Уголовного розыска на знаменитой Петровке, 38, он никогда не состоял.

Тогда незнакомец — директор — посвящает его во все подробности проделанной им детективной авантюры, в которой имя “Мессинг” сработало гипнотически и безотказно.

За несколько минут до приезда инкассаторов все отделы универмага сдали свою дневную выручку главному бухгалтеру, конторка которого ютилась у стенки служебного прохода. Приготовив мешки с деньгами к сдаче, тот на секунду отвернулся, чтобы отключить закипевший на электроплитке чайник. И кто-то в мгновение ока стянул одну сумку. Совершенно очевидно было одно: кражу совершил кто-то из своих работников, ибо по тому служебному проходу могли ходить только служащие универмага. Но огромный четырехэтажный магазин имел несколько сотен работников, и десятки из них сновали в те минуты перед окончанием работы по служебному коридору. Подозрение могло падать на кого угодно: от уборщицы до заведующей любой из сорока секций.

Бухгалтер, ни жив ни мертв, сообщил по внутреннему телефону директору о пропаже. Надо отдать должное находчивости последнего. Право, из него мог бы выйти не просто толковый работник торговли, но настоящий Шерлок Холмс. Он сразу смекнул: с момента хищения прошла минута, конторка бухгалтера находится на четвертом этаже. За такой промежуток времени самое худшее — вынос денег за пределы здания — произойти не могло. Ни бегом по лестницам, ни тем более по эскалатору, запруженному в этот час многочисленными покупателями, никто бы выбежать не успел. Значит, деньги при воре или спрятаны в грудах товара.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});