Ожог от зеркала - Александр Доставалов

Отец Тараса озабоченно нахмурился.

– Что ж мой-то такую вещицу подобрал?

– Не знаю. Скорее всего прежний хозяин был мёртв.

Тарас посмотрел прямо в глаза колдунье и спросил:

– А почему вы не впустили нас в дом?

– Потому что одну беду эта вещь точно притянет. Придут в твой дом незваные гости, сапожник.

– Разбойники, что ли?

Колдунья покачала головой.

– Про то мне неведомо. – Она подняла лукошко и попыталась закрыть калитку.

– Постой, – удержал её отец Тараса. – Расскажи хоть, как с ним обращаться?

– Не знаю, сапожник. И знать не хочу, слишком сильна эта вещица. – Колдунья внимательно посмотрела на гранатовые зерна, в которых еле заметно пульсировали золотистые огоньки. – Старайтесь не держать его на солнце.

И она закрыла за собой калитку.

На всякий случай отец переодел браслет ему на щиколотку, под штаны, да ещё повязал поверху белой тряпкой.

Маленький караван подошёл уже к самой Старице, башни воздушных гондол – их в городе было две – появились на сером горизонте. Затем как-то резко похолодало, наползли тучи, и пошёл первый снег. Всё вокруг заволокло белой пеленой, и на ночь решили остановиться в ближайшем еловом лесочке.

Никита обозначил малый круг разогрева – порошок жалели, хотя мёрзнуть никто не собирался. Нарубили изрядный слой лапника, установили палатку, приготовили спальные мешки. Лучник сноровисто развёл костёр, выбрав место так, чтобы огня не было видно с дороги. По лесной привычке он разложил «надью», примостив рядом два длинных бревна, вдоль которых медленно переползал огонь, не разгораясь и не затухая. Сбоку полагалось делать настил из жердей, на нём, при сноровке, можно было спать не хуже, чем в палатке, но сейчас, с тёплым кругом, в этом не было необходимости. Лошадей распрягли и укрыли непромокаемой тканью. На морды им надели торбы-кормушки. Ничего магического, обычные мешки с завязками, чтобы зерно не рассыпалось. Ярик распаковал сумку тройного объема, в которой везли ячмень, и щедро засыпал обе торбочки.

Пополнить запасы планировали в городе.

Глава 14

Тарас вышел из палатки, потянулся и растер лицо снегом. Сквозь густые тучи на востоке уже пробивалось солнце. Ветерок влажный, не бодрит, а так... Скорее пакостит. Только хворь цеплять в такую погоду.

Пожалуй, полный комплекс сегодня в перебор, но хотя бы разминочку сделать надо. Тарас тихо свистнул, и в палатке заворочалась Варвара. Никита спал, и будить лентяя не имело смысла. Гимнастику Кит игнорировал. А вот Ярослав уже деловито крутил запястьями.

Вскоре все трое стояли на высоком откосе под двумя соснами. Заснеженный берег не располагал к движению. Лучник, как обычно, увязался следом. Занятий он старался не пропускать. Всё вокруг постепенно светлело, утро вступало в свои права. Упражнения казались лишними и пустыми. Но их обязательно надо было сделать.

Сначала разогрев через ладошки. Растирание височных долей. Темя. Крылья носа. Снова ладошки, подбавить огоньку. И пошёл комплекс. Разминка перешла в смешной «пингвиний» шаг, Лучник старательно копировал движения, и получалось неплохо. Тарас спросил (полагалось обозначить шутливую цель для движения на месте):

– Куда сегодня идем?

– На Северный полюс, – сообщила разогревшаяся Варька.

– Смотри, там холодно, – остерег её Тарас.

– Я же в шапочке, – снисходительно парировала школярка.

«Шариком» просмеяли, поправили болячки.

Серебряный зайчик со свечкой внутри, зайчик лимонный, брызжущий кислым соком. Зайчик солнечный, блуждающий тёплым огнём.

Сон разлетелся, мышцы заиграли. Хотелось двигаться и работать.

– Трактирщик донёс, что их видели в Гостенево. – Тимур, татарин-полукровка, поправил сбившийся значок.

– Где это? – сумрачно спросил Ладья.

– В сторону Старицы. Примерно полдороги.

– Это точно они?

– Четыре парня и девушка. Одна лошадь. Владеют магией. Отбились от местных бандитов, поймали какого-то Муху.

– Что за Муха?

– Ворёнок, – зевнул Тимур. – Выпороли и отпустили.

– Описание очень похоже.

Звеньевой втирал в локти кольчужную пасту. Дорогая вещь, не хуже металлической брони, паста применялась только в сочленениях доспеха. У световой брони почти нет уязвимых мест, а если ещё и потратиться... К сожалению, хватало её только на сутки. Выдавали пасту в очень малых количествах. Перед боем, конечно, не жалели, но чтобы так, на профилактику... Это мог позволить себе только звеньевой.

– Бояре настаивают на их виновности.

– Врут всё твои бояре. Подставляют пацана, мести хотят.

– Эт-то понятно. Но наше дело – реагировать. Защитить сирых да убогих от страшного убивца.

– Кстати, погоди, – задумался вдруг Ладья. – Как это бояре вообще смогли подать жалобу? Вроде не вдовы и не сироты.

– При убийстве применялась магия. А от магии обычный человек имеет право на защиту. Вот они и пользуются.

– Магия, храни Создатель. Боярский род школяра перепугался. Можно подумать.

– Думать можно что угодно, а реагировать мы обязаны, – снова зевнул Тимур. – И магии там, кстати, было изрядно. Бургомистру со всей охраной хватило.

Ладья задумчиво клацнул клинком по световой перчатке. Раздался щёлкающий звук, перешедший в характерное шуршание, когда волокна света развернули клинок горизонтально, отводя его от плоти. Броня работала превосходно.

– В Старице мы их перехватим. И магия не поможет. Приведём парня на повторный суд.

Тимур поморщился.

– Его же в зиндане убьют. И ты это знаешь.

Ладья пожал плечами.

– Потом можно будет проверить качество жалобы и содержание пленника.

– Вряд ли это получится. Бояре выкрутятся. Подставят под порку Ваньку-холопа.

– Какого Ваньку?

– Это я образно. Отведут жалобу на конкретного писца, и будешь с ним разбираться. Увязнешь в писанине.

– Ладно. В любом случае школяра надо сначала взять.

Ладья брезгливо приподнял кусок грубого холста. Деревня, в которой ночевали рыцари, была многолюдной, но бедной. В их доме, к примеру, стоял древний ткацкий станок. Хозяева ночевали на сеновале и в баньке, уступив жилое помещение богатым постояльцам.

– Дикари, – сказал звеньевой. – Неужели на всех «воздушного пера» не хватает?

Сколько оно стоит, твоё «перо», подумал татарин, но промолчал. Тимур был из глухого села под Казанью. Ладья разглядывал самотканый холст. Очень прочное, хоть и грубое полотно. Делать из такого одежду... Кожу в кровь разотрет, разве накидку какую или капюшон. Плащ – ежели в лес да на рыбалку. Холопы же шили из него порты, что ещё раз доказывало их животную бесчувственность.

Ладья раздражённо шмякнул полотно обратно в корзину. Народ, который он бескорыстно защищал, иногда не слишком ему нравился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});