Английские эротические новеллы - Алекс Новиков

Больше ничего прочитать не удалось. Тогда она посмотрел сначала в глаза того, перед кем лежала книга, а потом в глаза остальных собратьев. Холод склепа подсказывал, что это не сон: тело покрылось мурашками.

Постепенно к Катрине вернулись дар речи и решимость. Она, прикрыв ладошкой, низ живота, обратилась к жутким созданиям на языке духовных пастырей.

— Pax vobis, — так она сказала. — Мир вам.

— Hie nulla pax, — вздохнув, отвечал самый древний глухим дрожащим голосом. — Здесь нет мира! Вот уже много лет мы тут не видели ни одной голой девушки!

Говоря это, она указал себе на грудь, и монашка узрела сердце, объятое огнем, который, казалось, питается им, но не сжигает.

В испуге она отвернулась, но покойник не прекратил речей.

— Мы горим в геенне огненной за грехи наши тяжкие! Сейчас огонь из Ада добавит нам света, чтобы удобнее было чести беседу!

Девушка наклонилась, чтобы поднять одеяние монашки и прикрыться им, но какой-то ловкий мертвец утащил ее рясу в угол склепа.

— Hic nоn pax, — послышался в ответ глухой, душераздирающий голос древнего монаха, сидевшего за столом справа. — Нет здесь мира!

Взглянув на обнаженную грудь несчастного создания, она узрела то же живое сердце, объятое пожирающим пламенем. Монашка отвела взгляд, а затем нашла силы обратиться к сидящему посредине.

— Pax vobis, in homine Domini, — продолжила она.

Масляный светильник, что еле коптил, разгорелся и теперь склеп был освещен не хуже храмовой церкви в праздничный день.

— Говори, голая женщина, — мертвец поднял голову, и, захлопнул книгу. — Твое дело спрашивать, а мое — отвечать.

«Я среди мертвецов и вижу пламя преисподней! — Несмотря на отсутствие одежды, остатки уверенности и прилива смелости не покинули ее. — А призрак девичьей башни предупреждал меня не делать того, что я сделала! Однако мне приказано спрашивать!»

— Кто вы? — спросила она, прикрыв одной рукой грудь, а другой — низ живота. — Кто вы такие?

Мертвецы зашевелились.

— Нам не ведомо! — был ответ. — Увы! Нам не ведомо!

— Нам не ведомо, нам не ведомо! — эхом отозвались унылые голоса обитателей склепа. — Убери руки, дай нам посмотреть на тебя!

— Что вы здесь делаете? — продолжила она, так и не убрав рук.

— Мы ждем последнего дня. Страшного суда! Горе нам! Горе тебе! — услышала она голоса со всех сторон склепа. — Подними руки вверх!

— Горе! Горе! — прозвучало со всех сторон.

Монашка была в ужасе, но все же продолжила:

— Что вы содеяли, если заслужили такую судьбу? Каково ваше преступление, заслуживающее такой кары?

Как только она задала этот вопрос, земля под ними затряслась, и из ряда могил, разверзшихся внезапно у ног девушки, восстало множество скелетов.

— Они — наши жертвы, — ответствовал старший монах, — они пострадали от рук наших. Эти молоденькие невинные девушки были нашими игрушками при жизни, а потом мы убивали их, чтобы найти новых! Мы страдаем теперь, пока они покоятся в мире. И будем страдать.

— Как долго? — спросила монашка.

— Веки вечные! — был ответ.

— Веки вечные, веки вечные! — замерло в склепе.

— Помилуй нас, Бог! — вот все, что смогла воскликнуть монашка, и тут снова десятки рук обхватили ее и разложили на досках гроба!

— Ты поможешь нам! — девушка почувствовала, как холодная ослизлая плоть вторгается внутрь ее лона. — Скоротаем приход суда!

— Нет! Нет! Не хочу! — монашка мотала головой и пыталась вырваться, но вокруг видела только оскаленные скелетные улыбки.

— Хороша девчонка! — десятки мертвых рук не позволял ей стать. — Давненько мы так не веселились! Целую вечность!

— Но я обманулся в твоей наивности, — призрак чернокнижника смотрел на то, как покойники терзают Катрину. — Ха! Чары действуют великолепно, и вскоре ты увидишь, моя милая, с кем связала свою бессмертную душу, ибо пока в природе сменяют друг друга времена года… пока сверкает молния и гремит гром, твое наказание будет вечным. Посмотри вниз, и увидишь, на что ты обречена!

Она посмотрела туда: пол в склепе раскололся по тысяче различных линий, земля разверзлась, и послышался рев могучих вод. Океан расплавленного огня пылал в пропасти под ней и вместе с криками проклятых и победными кличами демонов являл собой вид более ужасный, чем воображали монахини, каясь перед матушкой за грехи. Миллионы душ корчились в горящем пламени, а когда кипящие валы бросали их на несокрушимые черные скалы, они от отчаяния разражались богохульствами. И эхо громом проносилось над волнами.

— Отпустите ее! Теперь моя очередь! — призрак чернокнижника бросился к своей жертве. Какой-то миг он держал ее над пылающей бездной, потом с любовью взглянул ей в лицо и заплакал, как ребенок. Но это была лишь мгновенная слабость. Он вновь сжал ее в своих объятиях, а затем в ярости оттолкнул от себя. А когда ее последний прощальный взгляд коснулся его лица, он громко возопил:

— Не мое преступление, но религия, что исповедуешь. Ибо разве не сказано, что в вечности есть огонь для нечистых душ, и разве ты не подвергнешься его мукам?

В этот миг сомнения и страха монашка вспомнила о молитве «Pater Noster» и, как только сотворила ее, ощутила в себе неведомую доселе уверенность: океан огня пропал, руки мертвецов сразу убрались с ее груди, и теперь только холод склепа напоминал о том, что она стоит голая среди ожившего мяса и костей.

Потом ей показалось, что потолок прохудился, и густые капли липкой, вонючей слизи потоками полились сверху вниз.

— Боже! Спаси меня! — успела сказать монашка, прежде чем призрак сэра Гая толкнул ее в бездну. Ave Maria, gratia plena! — Читала она молитву. — Dominus tecum; benedicta tu in mulieribus, et benedictus frustus ventris tui, Jesus.

С каждым новым словом мертвецы исчезали, могилы над ними смыкались.

— Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus nunc et in hora nostrae!

Призрак чернокнижника ушел между плит.

— Pax vobis, in homine Domini, — сказала она вновь. — Мир вам, во имя Господне.

Старики исчезли из вида, тела упали в гробы, свет померк, и обитель смерти опять погрузилась в свою обычную тьму.

Был только слышен голос чернокнижника из-под плиты:

— Судьба свершилась, и жертва может удалиться с честью.

Девушка стремглав бросилась из склепа на свежий воздух. Она не помнила, как выбралась из страшного склепа. На западе была видна одна-единственная яркая заезда. Это была та самая звезда, под которой родилась несчастная Катрина.

«Вот сейчас она упадет, и вместе с нею порвется ниточка моей жизни!» — думала Катрина, неподвижно уставившись на нее, затаив дыхание, и смотрела на небо до тех пор, пока плывущие облака не скрыли из вида ее свет…