Лучший друг Бога - Филип Дик

Ты все прекрасно знаешь, думал Бруно. И я заявляю: тебе не удастся меня провести. Ты больше, чем кто-либо другой, понимаешь, что начинает происходить.

Что-то неладно, подумал доктор Стокстилл. Почему Уолт Дангерфильд замолчал? Может быть, у него закупорка кровеносных сосудов или что-нибудь в этом роде?

Затем он заметил кривую победоносную усмешку беззубого рта Бруно Блутгельда. Стокстилл сразу же догадался: физик приписывает случившееся влиянию своего мозга. Параноидальная мания всемогущества: все, что происходит, происходит из-за него. Он брезгливо отвернулся, повернув стул так, чтобы больше не видеть Блутгельда.

Сейчас он перенес свое внимание на молодого негра. Да, подумал он, вполне может быть, что это тот самый негр-продавец, который давным-давно открывал ТВ-магазин напротив моего офиса в Беркли. Пожалуй, я подойду и спрошу его.

Поднявшись, он подошел к Эндрю Джиллу и его соседу.

— Извините, — наклонился он к негру, — вы случайно не жили в Беркли и не продавали телевизоры на Шаттак-авеню?

Тот сказал:

— Доктор Стокстилл! Как тесен Мир! — И они обменялись рукопожатиями.

— Что случилось с Дангерфильдом? — с беспокойством спросил Эндрю Джилл.

Сейчас к приемнику подошла Джун Рауб и начала вертеть ручку, пытаясь его настроить. Остальные слушатели стали собираться вокруг, сбиваясь в маленькие печальные группки, перешептываясь, давая советы.

— Думаю, ему конец, — продолжал Джилл. — Как вы считаете, доктор?

— Если так, — сказал Стокстилл, — это трагедия.

В дальнем углу комнаты Бруно Блутгельд поднялся на ноги и провозгласил громким хриплым голосом:

— Началось всеобщее уничтожение. Каждому присутствующему будет даровано достаточно времени, чтобы признаться в своих грехах и раскаяться, если он сделает это искренне.

В комнате стало тихо. Один за другим все повернулись к Блутгельду.

— У вас здесь что — есть проповедник? — спросил негр у Стокстилла.

Доктор быстро сказал Джиллу:

— Триз болен, Энди. Его надо увести отсюда. Помогите мне.

— Конечно, — огласился Джилл, следуя за доктором к Блутгельду, который продолжал ораторствовать.

— Взрывы в верхних слоях атмосферы, которые я вызвал в 1972 году, были только началом нынешних деяний, санкционированных самим Господом в премудрости Его. Загляните в Апокалипсис, там все сказано… — Он увидел подходивших к нему Стокстилла и Джилла. — Вы очистились? — спросил он. — Вы готовы предстать перед Грядущим Судом?

И тут из динамика раздался знакомый голос, слабый и дрожащий, но все узнали его:

— Прошу прощения за паузу, — сказал Дангерфильд, — но я почувствовал головокружение, должен был прилечь ненадолго и не заметил, как кончилась пленка. Так или иначе… — засмеялся он своим прежним, таким знакомым смехом, — я снова в эфире. По крайней мере, на некоторое время. Итак, что я намеревался сделать? Кто-нибудь помнит? Подождите-ка… Зажглась красная лампочка: кто-то вызывает меня снизу. Минуточку…

Люди в зале облегченно и радостно зашумели. Они повернулись к приемнику и забыли о Блутгельде. Стокстилл и Джилл тоже подошли к радио и с ними негр-продавец. Они присоединились к группе улыбающихся людей и стояли в ожидании.

— Я получил заявку на «Für mich bist du schön»[3] — сказал Дангерфильд. — Можете себе представить? Кто-нибудь помнит сестер Эндрюс? Верьте или не верьте, но старое, доброе американское правительство любезно снабдило меня записью сестер Эндрюс, поющих эту старомодную, но любимую народом песенку… Видимо, они сочли, что я должен стать своего рода хронокапсулой на Марсе. — Он засмеялся. — Итак, «Für mich bist du schön» для какого-то старого чудака из района Великих Озер. Слушайте!

Послышалась музыка, звонкая и архаичная, и люди в зале радостно и благодарно расслабились, откидываясь один за другим на спинки стульев.

Выпрямившись рядом со своим стулом, Бруно Блутгельд слушал музыку и думал: не могу поверить. Тот человек наверху не существует. Я сам довел его до полного уничтожения. Должно быть это какой-нибудь обман. Мошенничество. Я знаю, там ничего нет.

Как бы то ни было, понял он, я должен приложить больше стараний. Я должен все начать снова и на этот раз обрушиться на него со всей возможной силой.

Никто не обращал на Бруно внимания, все были увлечены передачей, поэтому он тихо отошел, наконец, от своего стула и вышел из холла наружу, в ночную тьму.

Впереди по дороге, над домом Хоппи, светилась, пульсировала и гудела высокая антенна. Бруно Блутгельд, недоумевая, рассматривал ее, направляясь к тому месту, где он привязал свою лошадь. Что делает фокомелус? За окнами домика, крытого толью, сияли огни; Хоппи был занят работой.

Не забыть бы о нем, сказал себе Блутгельд. Фокомелус должен прекратить существование вместе с остальными, потому что он такое же зло, как и все они. Может быть, даже гораздо большее.

Проходя мимо, он мысленно послал одиночный разрушительный импульс в сторону дома Хоппи. Однако огни не погасли и антенна продолжала гудеть. Здесь требуется большая концентрация мысли, понял Блутгельд, а у меня сейчас нет времени. Позднее.

Глубоко задумавшись, он продолжал свой путь.

Глава 13

Билл Келлер ощутил рядом с собой маленькое живое существо, улитку или слизняка, и сразу же перебрался в него. Но его обманули; это существо было слепым. Он выбрался наружу, как и хотел, но не мог ни видеть, ни слышать — только двигаться.

— Верни меня назад, — закричал он в панике, — посмотри, что ты наделала, ты переселила меня во что-то неподходящее.

И сделала это нарочно, думал он, извиваясь в разные стороны и пытаясь найти Эди.

Только бы дотянуться до нее, сказал он себе. Если вытянуть вверх… но вытягивать было нечего — никаких конечностей. На что я похож сейчас, когда я наконец выбрался? — думал он, пытаясь хоть как-то сориентироваться вокруг. Как называются эти штуки в небе, которые светят? Небесные огни… я могу видеть их? Нет, не могу.

Он начал двигаться, поднимаясь как можно выше и затем опускаясь, чтобы ползти — единственное движение, доступное ему в его новой жизни, жизни снаружи.

Уолт Дангерфильд летел по небу, хотя сам сидел неподвижно в сателлите, положив голову на руки. Боль внутри него росла, менялась и засасывала его, пока, как бывало и раньше, он не потерял способности думать о чем-либо ином.

И тут ему показалось, что за иллюминатором сателлита что-то мелькнуло. Вспышка — очень далеко, на ободке темного края Земли. Что это? — спросил он себя. Взрыв, подобный тем, которые он наблюдал и от которых сжимался в страхе несколько лет назад… огоньки, вспыхивающие на земной поверхности. Неужели снова они?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});