Чикита - Антонио Орландо Родригес

предстояло стать первой кубинской и первой латиноамериканской актрисой в гостях у президента Соединенных Штатов! Как ни посмотри, а это огромная честь. Так что Чикита сшила новое платье и подкупила драгоценностей взамен тех, что сгорели в Балтиморе, потому что хотела явиться на эту встречу сущей королевой. Ее Величество Чикита Лилипутская.

Разумеется, узнав о возможности закрытых переговоров с самим Мак-Кинли, руководители ордена дали Чиките поручение обсудить темы, важные для будущего всего мира и особенно для лилипутов и карликов.

Чикита в книге не называла этих тем, только замечала, что блестяще справилась с заданием и по результатам встречи Мак-Кинли принял несколько благоприятных для целей братства решений.

Точно не помню, в какой день Чикита отправилась в Белый дом[131]. Секретарь президента провел ее в элегантно обставленную гостиную. Мак-Кинли появился через несколько минут со словами: «Добро пожаловать, мисс Сенда!» Чикита поклонилась и поблагодарила президента не только за прием, но и за все, что он сделал для кубинского народа[132].

Сегодня нам может показаться, что не очень-то патриотично благодарить за военную оккупацию острова и интервенционное правительство, но в начале 1901 года Чикита и многие другие придерживались иного мнения. Они считали, что кубинцы еще не готовы к свободной жизни и нуждаются в сильной руке, которая научит их республиканскому правлению и демократии. Чикита мечтала видеть Кубу суверенной и независимой, такой, за какую сражался ее брат Хувеналь, и думала, что переходный период не только полезен, но и необходим: так кубинцы привыкнут к цивилизованной власти и мало-помалу примут управление родиной на себя.

А кто же справится с задачей лучше Соединенных Штатов, представляющих прогресс, современность и справедливость? Мало обрести свободу — надо еще научиться ею пользоваться. Чикита не хотела, чтобы Куба, подобно большинству бывших испанских колоний, превратилась в отсталую республику, погрязшую в коррупции.

Позволь тебе заметить: когда она диктовала мне этот кусок, мы довольно сильно повздорили, потому что я совсем по-другому оценивал вторжение. Мой дед Эваристо Оласабаль, старый мамби, все мое детство на чем свет стоит ругал американцев и поправку Платта. Всегда твердил, что янки увели победу из-под носа у освободительной армии, а временное правительство нужно было только затем, чтобы при республике американцы снова могли вмешиваться в кубинские дела как только захотят.

Чикита отвечала, что дед забил мне голову всякой чушью, а на самом деле за три года у власти временное правительство успело сделать много хорошего. Прежде всего американцы озаботились вопросами здравоохранения и гигиены, откровенно хромавшими прежде. Далеко не в каждом доме были уборные, а туберкулез и желтая лихорадка так и косили людей. Так вот, американцы решили исправить положение: стали строить канализационные трубы и стоки, починили водопроводы, вымостили улицы и отремонтировали дороги. Они же ввели трамваи на электротяге, чтобы на мостовых было меньше лошадиного дерьма, и начали раздавать крестьянам семена и рабочий инструмент. И сверх того создали тысячи рабочих мест для учителей, а также назначили выборы местной власти в деревнях и городках, чтобы люди привыкали голосовать.

Почему же было не поблагодарить Мак-Кинли за все это? Наоборот, она могла бы и подольше рассыпаться в благодарностях. Я в долгу не остался и заявил вслед за дедом, что все это они устроили ради «американизации» Кубы.

— И что с того? — вскипела Чикита. — А вы с дедом, поди, хотели, чтобы Куба, вместо Штатов, подражала какой-нибудь отсталой стране? Заруби себе на носу: когда американцы ушли, то оставили нам в наследство гораздо лучшее государство, чем досталось им во временное правление.

Однако, что касается поправки Платта, Чикита признавала: подло было заставлять кубинцев принять ее как обязательное условие независимости. Но что поделаешь? Хозяевами положения выступали янки, и, как выразился Мануэль Сангили, лучше уж республика с поправкой, чем поправка без республики.

— Но когда меня принимали в Белом доме, никакой поправки Платта еще не придумали, так что не встревай с ней, — сказала мне Чикита.

В тот день в Белом доме Мак-Кинли говорил мало, все больше внимательно слушал Чикиту, интересовался ее жизнью и политическими пристрастиями. Беседа несколько увяла, когда президент спросил, в скором ли времени Чикита собирается вернуться на Кубу. «Одному богу ведомо…» — ответила она, и повисло долгое молчание. Затем Мак-Кинли предложил представить Чикиту своей супруге и провел в другую гостиную. Чикита и первая леди, тяжело больная и много выстрадавшая дама, так и не оправившаяся от утраты двух дочерей, превосходно поладили.

На прощание президент вынул из петлицы сюртука гвоздику и приколол к платью Чикиты[133]. А через несколько дней Чикита получила подарок из Белого дома: ландо по ее мерке и двух карликовых пони в придачу.

Глава XXVIII

На Панамериканской выставке. Тысяча и одна диковинка «Радужного города». Чикита становится официальным талисманом. Автомобиль впору. Королева лилипутов. Новые встречи со старыми знакомыми. Первое предсказание Джезерит. Пуля Буффало Билла спасает Чиките жизнь. Тоби Уокер, или прыжок гигантской белки. Му lovely Chick[134]. Большой парад на Мидуэе.

До первого мая 1901 года Буффало был интересен туристам разве что близостью к Ниагарскому водопаду. Но с этого дня все поменялось, и до первого ноября миллионы человек успели приехать в Буффало, ставший одним из самых посещаемых городов США, чтобы увидеть грандиозную Панамериканскую выставку.

Выставка, призванная продемонстрировать достижения человечества и укрепить торговые связи между разными странами Америки, занимала площадь в триста пятьдесят акров и размещалась в сотне ярко раскрашенных павильонов (двадцать из них отличались монументальными размерами). Самым выдающимся сооружением стала Электрическая башня высотой триста семьдесят пять футов. Посетители могли подниматься на лифтах на самый ее верх, где располагались рестораны и смотровые площадки. На верхушке башни сиял гвоздь программы: Богиня света, женская фигура из кованой латуни с факелом в руке. Богиня как бы покровительствовала тысячам и тысячам людей, бродивших по выставке, и следила за мостами, проспектами, площадями, перголами, скульптурными ансамблями, «версальскими» садами, фонтанами, водопадами и озерцами, составлявшими тамошний ландшафт.

Днем «Радужный город» — так окрестила пресса территорию выставки — радовал глаз яркими красками, а на закате обретал особое очарование: двести сорок тысяч электрических лампочек зажигались в один миг и освещали все закоулки. Устроители Панамериканской выставки, одержимые стремлением превзойти Всемирную выставку в Чикаго размахом и числом посетителей, вложили в свое детище несколько миллионов долларов[135].

Едва ли кому-то удавалось прежде собрать в одном месте столько разнообразнейших чудес. Попасть на выставку через один из семи входов (билет — в