Родина – за нами! - Дмитрий Юрьевич Манасыпов

припустил еще быстрее. Клаус обернулся, заметил седое и светло-бурое, длинные сильные тени, бегущие следом ссутулившись и через раз опираясь на передние лапы-руки.

Клаус сломал ногу Гансика, выбил его винтовку, забросил ее дальше и, вытащив «люгер» из кобуры, оставил его в снегу только через двадцать-тридцать шагов. И Гансик не подвел, добравшись до него и отстреливаясь от тварей, косматых злобных северных троллей, окружавших его, пока сам Клаус спасал свою жизнь.

«Бранденбург» вбивал в голову много принципов и умений. Желание выжить, выиграть бой даже умирая, было одним из главных. Гансик, преданный Клаусом, отстреливался до последнего, войдя в раж и даже забыв оставить один для себя. Его вопль дотянулся через полтора километра, разделивших Клауса, мокрого насквозь и место последнего боя его напарника, преданного и брошенного.

А потом Клаус смог добраться до лабиринта. Несмотря на растянутые сухожилия и вывих. Клаус жался в камни. Те холодили не хуже снега, но хотя бы прятали от ледяного ветра, рвущегося к живому теплому телу. Белая острая шрапнель, накинувшаяся вместе со всем прочим scheisse, почти добила Клауса, превратив в хныкающего мальчишку.

Смерть родилась из белого хаоса неожиданно. И пальцы не смогли рвануть кольцо у чеки русской гранаты-лимонки. Смерть оказалась красной, очень страшной и больной. А как еще, когда тебя рвут на куски клыками и когтями?

Глава двадцать девятая

'В РДГ следует набирать только тех,

Кто понимает, что разведка

Это не романтика, а труд.

Тяжелый и очень опасный воинский труд'

('Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49',

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д, Тарас Ф. С.)

Скорость была небольшой, сквозняк не резал глаза, как было в составе на поверхности. Дрезина и платформа, длинные и низкие, просторные, с высокими бортами, отсеком для аккумуляторов и снаряжения, катились очень мягко. Разместились на них хоть и не с комфортом, но не плохо. Шутяк, наконец-то придя в себя после гибели Эйхвальда, сидел впереди, с единственным оставшимся в наличии пулеметом группы. В бункере имелись другие, но тащить дополнительные Куминов не стал. Места было мало, складировать лишнее железо стало просто некуда. Основной груз сейчас — боеприпасы и взрывчатка.

Ее загрузили достаточно, Гречишина настояла на как можно большем количестве. Что она собралась взрывать там, где надо красться и скрытно делать задачу, Куминов не представлял. Но мысли о том, что чекистка решилась на отвлекающий маневр, не оставляли. Если так, то оставалось узнать про задуманное ею во всех подробностях и помочь.

— Сколько километров в тоннеле, Юля? — капитан повернулся к чекистке, необычно спокойной и молчаливой. — Доберемся сразу до входа в комплекс?

— Нет. Тоннель километров на пятнадцать, не больше, короткий отрезок. Оттуда добираться придется на своих двоих. По-прямой от конечной остановки, около часа. Идти, соответственно придется часа три, не меньше. Выйдем на поверхность, когда стемнеет и ножками, ножками.

— Мы ВВ с собой взяли достаточно для того, чтобы здание завалить. Зачем?

— Взрывать…

— Что взрывать?

— Скорее всего — транспорт и одно из крыльев бункера. Отвлеку фрицев, дам вам возможность все сделать чисто… относительно. Подробности на месте.

— Понятно. — Догадка пока подтверждалась. Куминов чуть приподнялся, пересаживаясь. Край твердой скамьи жестко врезался в тело, сдавив сосуды чуть ли не до боли. — Здесь тоннель безопасный?

— Был безопасный, сейчас не знаю. — Гречишина пожала плечами. А Куминов обратил внимание на то, что она ни разу не убрала руку с рукояти автомата, и была по-настоящему напряженной. Значит, знать-то точно не знала, но подозревала что здесь не все в порядке. Да и не странно, если вдуматься.

Тоннель давил на группу, на всех вместе и на каждого ее члена в отдельности. После станции, где хозяйничали то ли животные, то ли не совсем люди, стены, прорубленные глубоко под землей, не казались безопасными. Фонари, хоть и сильные, запитанные от аккумуляторов, давали света достаточно для того, чтобы наблюдать за состоянием пути, но не более. Вокруг была темнота, нет, даже не так…

Тьма. Небольшую группу людей, кативших сейчас вперед, со всех сторон окутывала тьма. Чернильно-черная, осязаемая и живая. Куминов смотрел в еле освещаемый полукруг света сзади, в котором мелькали рельсы, по которым бодро стучали стальные колеса. Смотрел пристально, боясь упустить что-либо, не пропустить момента, когда в желтоватом эллипсе вдруг мелькнет что-то странное.

Темнота не успокаивала, но вот ведь странное дело, она убаюкивала. Капитан встряхнул головой, понимая, что чуть было позорно не скатился в забытье, то ли задумавшись, то ли впав в дремоту от монотонности езды. Застыл на какое-то, как казалось, растянувшееся на минуты, мгновение. И провалился в темноту, всего ничего, но провалился. Сейчас, придя в себя, быстро постарался понять — что же это было? Оглянулся на Сашу, стараясь понять, не случилось ли такого же и с ней? Венцлав сидела, выпрямившись и смотря прямо перед собой, в темноту, что-то шепча. Куминов посмотрел на остальных.

Шабанов спокойно расположился на рюкзаках, откинувшись спиной и баюкая винтовку. Воронков сидел у рычагов управления, контролируя скорость нажатием на один из них. Герасим Пчелкин, что не было странным, находился рядом с Юлей, контролируя передний сектор видимого пространства. Валеев расположился рядом с Воронковым, страхуя их «машиниста». Шутяк застыл темной невысокой массой в самом начале, водил стволом пулемета перед собой, подсвечивая дополнительно закрепленным к нему собственным фонарем. Все оказалось в полном порядке, и ничего не произошло. Только он сам чуть было не опростоволосился.

Куминов развернулся назад, чувствуя, как невольно краснеет. Бывает же такое, как с совсем молодым солдатиком, только оказавшимся в армии. Мог бы и вырубиться, и ладно, если бы просто осел мешком. А то полетел бы головой вниз, наделав дел. Усталость, скорее всего, просто усталость. Хотя он никогда не жаловался на нее, а в этот раз такое уже было. Странно, очень странно…

А темнота все также продолжила давить. В тоннеле, где сначала слышался только перестук катков дрезины, чуткий слух разведчика начал различать все большее количество звуков. Несмотря на надежность скатов и перекрытий, толстенный слой дерна и скорее всего, камня, повсюду вниз летели тяжелые капли. Наверху наверняка начало прижаривать солнце, и снег, выпавший накануне, потек. В конце-то концов, лишь самое начало зимы, до серьезных морозов далеко. Тончайший звуковой муар разбивающихся капель паутиной висел на самой грани слуха, чуть отвлекая от других звуков. Иногда что-то серьезно шелестело и стучало, возможно, что неухоженные стены, наконец, начали трещать по