Сердце Абзалета - Ойзин Макганн

— Они захватили Абзалет, — молвила Найялла. — Что же теперь нам делать?

Микрин чувствовал себя полностью сломленным и опустошенным.

— Нужно найти Тайю и Локрина и возвращаться к своим…

* * *

Эмос Гарпраг сидел на земле, обхватив голову руками, и не издавал ни звука. Тайя и Локрин переглянулись. Оба понимали: только что произошло нечто ужасное, но не понимали, что именно. Они прятались в одной из старых пещер высоко в горах. Им потребовался целый день, чтобы перейти через гору. Когда погасли отблески зарниц, они почувствовали, что зубы ломит так, словно они объелись кислого и заработали оскомину. Дрейгар тихо ворчал себе под нос, но дядюшка Эмос был явно убит горем.

Наконец Гарпраг поднял голову, огляделся, затем снял с плеча вещевой мешок, достал хлеб и масло и принялся делать бутерброды. Если бы не его мертвенная бледность, можно было бы подумать, что ничего не произошло и он просто готовит ужин. Кроме бутербродов, у них было с собой немного копченого мяса и сыра. За ужином они не перекинулись и двумя словами. Даже обычно разговорчивый Дрейгар, у которого всегда было припасено несколько занимательных историй для детей, как воды в рот набрал. Костра они не зажигали, опасаясь, что их заметят. Несмотря на ночную прохладу, уставшие после всех приключений, Тайя и Локрин быстро заснули.

— Что ты теперь собираешься делать? — тихо спросил Дрейгар, убедившись, что дети крепко спят.

Эмос растерянно пожал плечами и промолчал. По законам племени чародея Гарса, как и любого другого, кто совершил бы подобное святотатство, полагалось предать смерти. Это был удар в самое сердце народа и его культуры. Впрочем, сам Эмос давным-давно был отлучен и от народа и от культуры.

— Я должен отвести детей домой, — наконец сказал он.

Глава 4

КОГДА РУШИТСЯ ТВЕРДЬ

В груде заржавленного хлама что-то зашевелилось. Кроме испорченных в шахте лопат и заступов, сюда сгребали все отходы горного производства. Постепенно образовалась внушительных размеров помойка. Теперь, когда сюда стали сбрасывать мусор, собранный на пожарище, свалка увеличилась сразу в несколько раз… И вот в глубине этой необъятной груды мусора что-то заскреблось и задергалось. Потом из бурого хлама на поверхность, словно дождевой червь, высунулся кончик стальной проволоки — вроде той, что используют в упаковочных работах.

Проволока то извивалась, как живая, то застывала, превращаясь в жесткую стальную спираль. Нащупав обломок лопаты, она жадно набросилась на него и начала обвиваться вокруг черенка. Опутав его несколькими крепкими петлями, она потянула его за собой. Рядом другой кусок проволоки волочил неизвестно куда заржавленный болт.

Перехлестнувшись, но не реагируя друг на друга, обе проволоки поползли своей дорогой. Потом обломок лопаты зацепился за обугленный остов шахтерской тачки. Как будто встревоженно вслушиваясь в пространство, проволока застыла на месте. Другие куски проволоки тоже были заняты поиском железного хлама, опутывая и без устали волоча за собой изъеденные ржавчиной инструменты, болты, гайки и скобы.

* * *

В единственном бараке, уцелевшем после ночного пожара, теперь расположилось начальство. Рудокопам пришлось искать пристанища где придется: в солдатских палатках, складских помещениях и даже кузовах грузовиков. Все рабочие были выходцами из Сестиньи, покинувшими родину в поисках заработка, и давно привыкли, что с ними обращались как с людьми второго сорта.

Пожилой бригадир проснулся на жестком полу под навесом из простого брезента. Пригладив ладонями растрепанные седые волосы, он потянулся и кряхтя заворочался. Все его старое тело нещадно ломило. Перевернувшись на бок и прищурившись, он взглянул на приоткрытый полог палатки, за которым неприветливо светлело желтовато-серое утро.

Обычно Джузек и его бригада заступали на вахту на рассвете, но после вчерашней кутерьмы с колдовскими обрядами начало сегодняшней смены задерживалось. Поплотней завернувшись в одеяло и поудобней устроившись головой на свернутой шинели, которая служила ему подушкой, бригадир решил еще немного подремать. Что и говорить — не лежало у него сегодня сердце к работе!

Рядом заворочался бородатый Галеус Джуб, бригадир соседней бригады. Отчаянно зевая, он принялся протирать заспанные глаза.

— Разве тут можно по-человечески выспаться! — хрипло проворчал он.

— Еси не нася, пожася хозявам, — нечленораздельно промычал в ответ Джузек.

— Эй, что ты там бормочешь? Ни слова не разберу. Вставь сначала свою дурацкую челюсть!

Пожилой бригадир потянулся за латунной кружкой, в которую на ночь клал в воду искусственную челюсть, выточенную из бивня бексемота, прополоскал водой десны, а затем, пошарив пальцами на дне кружки, выудил челюсть и вставил ее в рот.

— Я сказал, если не нравится, пожалуйся хозяевам, приятель! — усмехнулся он.

— Черт бы их побрал, этих хозяев, — проворчал Галеус Джуб.

— На тебя, как я вижу, ничем не угодишь, — снова усмехнулся Джузек.

Оба лежали, натянув одеяла до самых подбородков. Выбираться в это студеное утро наружу не было никакого желания. Поблизости громко храпел норанский солдат.

— Пропади он пропадом со своим храпом, — молвил Галеус Джуб.

— Пойду-ка я лучше облегчусь, — вздохнул Джузек.

— А вот об этом мне можно было бы и не докладывать…

* * *

Всю ночь Найялла и Микрин бродили в окрестностях поселка в поисках детей. Чтобы не нарваться на солдат или на шаксов, приходилось каждую секунду быть начеку и использовать все свое умение искусно маскироваться.

На рассвете неподалеку от ворот им удалось обнаружить следы Тайи и Локрина недельной давности. Нельзя было поручиться, что дети снова не попытались пробраться в поселок. Найялла и Микрин решили продолжить поиски за оградой. К сожалению, когда они проникли в поселок, след сразу потерялся. И все-таки родителей не оставляла надежда.

С первыми лучами солнца им удалось отыскать следы детей около входа в средний туннель. На том самом месте, где накануне колдовал чародей. Но и эти следы оказались старыми, они указывали, что дети вошли в туннель, а затем вышли обратно. Никаких других следов отыскать не удалось.

— Становится слишком светло, — шепнул Микрин. — Здесь нельзя оставаться.

— Еще минуту, — взмолилась Найялла, — только посмотрим в туннеле!

— Но у нас даже фонаря нет, — возразил Микрин. — Скорее всего, мы их там не найдем.

— Подумай, дорогой! Если бы ты был на их месте, — покачала головой Найялла, — что бы ты первым делом захотел сделать — после всего случившегося?

Микрин пожал плечами. Жена была права. Если бы он был на их месте, первым делом ему бы захотелось узнать, что случилось с горой Абзалет, из которой чародей выкачал жизненную силу.

* * *

Пожилой бригадир со своей бригадой собрались у входа в туннель, который казался им пугающей черной пастью. Этот новый страх был совершенно иного рода, чем прежняя тревога и ощущение скрытой угрозы. Прошли всего лишь сутки, и все неузнаваемо переменилось. Сегодня, казалось, из туннеля повеяло могильным холодом.

Когда вошли в туннель, бригадир Джузек осторожно и внимательно ощупал ладонью каменные своды и бревенчатые подпорки. Что-то зловещее было теперь в этой земле: как будто она превратилась в жуткий труп. «Еще бы, — подумалось ему, — ведь из нее выкачали живую душу!»

В туннеле было сыро и зябко, со стен капала влага. Чем глубже они спускались, тем холоднее становилось. Фонари и лампочки на шахтерских шлемах ярко сверкали, но этот свет не в силах был рассеять жуткую подземную мглу. В ушах гулко отдавались шаги и стук колес шахтерской тачки. Чтобы подбодрить себя и товарищей, Нуган принялся насвистывать. Джузек ухмыльнулся и презрительно сплюнул.

Он снова поднял руку и осторожно провел ладонью по каменной стене. По спине у него поползли мурашки. Ладонь нащупала теплую и сухую плиту. Он остановился и посветил туда. Прямо из камня на него смотрели живые глаза. Недолго думая, он двинул локтем в стену, и оттуда вывалилась человеческая фигура.

— Здесь мьюнане! — завопил бригадир, обхватывая руками незнакомца.

Отбиваясь одной рукой, другой Микрин быстро надвинул шлем рудокопу на глаза. Но все было напрасно: тот крепко держал его. Найялла схватила бригадира за шею, попыталась оттащить от мужа, и все трое повалились на землю. Вокруг тут же столпились рудокопы. Одни пинали мьюнан руками и ногами, другие громко ругались.

В свалке никто не обратил внимания на первый подземный толчок.

Второй оказался гораздо сильнее. С потолка посыпались песок и пыль. Рудокопы замерли. Бригадир оттолкнул Микрина. После третьего толчка все, кто был в туннеле, разом ринулись к выходу.