Не Знающая Любви (СИ) - Монтано Крис

Он с наслаждением отпил глоток шерри — тягучего, темного, терпко пахнущего вишневой смолой. Прошелся по комнате, придирчиво оглядел безупречный стол, потом вышел на балкон.

Интересно, какой она предстанет перед ним сегодня? Вероника… Ника… Отзвуки кельтских баллад, звон клинков и щитов, дьявольский хохот воинов, разукрашенных сине-зелеными разводами татуировок, обнаженные груди пленниц, которыми овладевают все по очереди, а потом все вместе…

Хороший выбор кабинета. Если он в ней не ошибся, то она будет выглядеть по контрасту со всем этим светлой, холодной и стремительной. Такой, какой он ее запомнил на корпоративной вечеринке.

Жаль, пока еще нельзя приказать ей надеть то же самое платье, серебристое, в котором она была похожа на Снежную Деву. Ничего. Если он в ней не ошибся, то скоро все изменится. Он сможет приказать ей все, что угодно.

Потому что ни одна, ни одна, черт подери, проклятая шлюха больше никогда в жизни ничего не прикажет ЕМУ!

Свидание на крыше. Часть 2

В скоростном лифте она еще чувствовала себя вполне уверенно, но, войдя в роскошный холл ресторана, оробела, словно шестнадцатилетняя девчонка из провинциального городишки Тверской области. Впрочем, так-то уж нет, конечно. Той девочки больше на свете не было. Но колени у нее подрагивали.

Метрдотель величаво поклонился ей и безмолвно простер руку к двери. Чувствуя себя Принцессой, впервые входящей в королевский замок, она сделала первые шаги, а потом — потом отворилась резная дверь, и оа разом забыла все свои страхи. Теперь все силы надо было бросить на то, чтобы не вертеть головой по сторонам и не разевать от восхищения рот.

Все такой же безмолвный метрдотель провел ее через несколько залов и с гораздо более почтительным поклоном распахнул перед ней следующую дверь, после чего неслышно отступил в тень портьер и канул во тьму.

Она стояла на пороге самого шикарного и самого мрачного помещения, которое ей только приходилось видеть.

Все-таки Англия, пробормотал Опыт Менеджера по Продажам.

Надо было надевать красное и рубины, пискнула Настоящая Женщина.

Если это не соблазнение, то я уж и не знаю, как оно должно выглядеть, предостерегающе вскинулся Здравый Смысл — Лучший Друг Девушек.

А потом из дверей балкона к ней шагнул такой мужчина, что все внутренние голоса разом заткнулись.

Матвей Гребецкий был одет в белоснежную рубашку и узкие черные брюки с широким шелковым поясом. Темные тонкие волосы мягкой волной ниспадали на лоб. Очков на нем не было, и голубые глаза двумя прозрачными бриллиантами горели на гладко выбритом, холеном и красивом лице. Он стремительно подошел к оцепеневшей Нике и взял ее за руку.

— Вероника! Как я рад вас видеть. Если бы вы только это знали.

Словно во сне, она прошла по пушистой медвежьей шкуре и села на стул с высокой резной спинкой. Потом перед ней оказался бокал с темным как кровь вином, и она взяла его машинально, отпила, даже не почувствовав вкуса, потому что он смотрел на нее с восхищением, и, стало быть, надо забыть все дурацкие книги и руководства, перестать строить планы и признаться себе честно: она влюбилась в собственного босса!

— Почему вы не едите?

— Не знаю. Наверное, все еще не могу опомниться.

— Вам нравится здесь?

— О да! Это место похоже похож на сказку.

— Я никогда не любил сказки, в которых не было принцесс. Вы знаете, что ваши глаза ярче изумрудов?

— Матвей, умоляю, не смущайте меня. Я и так не могу прийти в себя.

— Умолкаю, тем более что комплимент вышел казенный. Говорите теперь вы. Расскажите мне о себе. Как давно вы на фирме, как попали сюда, о чем мечтали в детстве? Мне интересно все.

— Ох… Боюсь, правда меня не слишком украсит.

— Что ж, правда редко кого красит, но я уверен, что вам нечего стыдиться в своей жизни. Ваш послужной список впечатляет.

— Думаю, все началось с того, что я очень хотела уехать из Ржева. Точнее, понимала, что не смогу там остаться. Выход был только один — учиться.

— Знаете, не все юные девушки так думают.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Знаю, но для всех остальных вариантов требовались внешние данные, а у меня их не было.

— Шутите? Да вы же красавица!

— Скажем так: это еще один диплом с отличием. И потом, Красавицей гораздо легче стать, когда есть деньги и независимость. В Ржеве у меня не было ни того, ни другого.

— Значит, вы завоевали Питер девять лет назад…

— Не совсем так. Девять лет назад я только приехала. А завоевать Питер… Не думаю, что это возможно. Я завоевала независимость и возможность выбирать самой, где жить.

— Вы всегда мыслите рационально? И всему можете дать четкое определение?

— Всему — вряд ли. Думаю, я все еще не слишком уверена в себе. А когда человек не уверен в чем-то, он стремится дать этому определение. Как в детстве: чтобы избавиться от страха, надо его нарисовать.

— Гм… Может, и мне попробовать? Хотя картина выйдет малопристойная.

— Не верю. Вы не такой.

— А какой я, Ника? Нет, не отводите глаза. Вы знаете, про меня достаточно, чтобы мнение сложилось, и слишком мало, чтобы оно было предвзятым. Расскажите. Пожалуйста.

— Что ж, попробую. Вы — удачливый бизнесмен. Не авантюрист. Не нарушаете закон.

— Почему вы так решили? То есть не про бизнесмена, а про все остальное?

— Вы публичный человек, Матвей, и я кое-что знаю о вашей семье. Вернее, о династии Гребецких. Авантюристами обычно бываю те, кто только начинает. При отсутствии опыта его заменяет риск.

— Обидно…

— Вот уж не думаю! Вспомните историю Дикого Запада. Это же сплошные грабежи и налеты. Но уже дети первопроходцев получали образование и преумножали капитал отцов вполне цивилизованным способом. А авантюризм — для него в жизни место всегда найдется.

— Успокоили. Ладно, давайте дальше. Какой я еще?

— Там, на вечеринке… мне показалось… вы одинокий. Нахальство, да?

— Я же сам просил вас дать мне оценку. А почему вы решили это именно тогда? Мне казалось, я вполне удачно изображал веселье.

— Вот вы и ответили. Я видела ваши глаза. В них веселья не было. Вы говорили хорошие тосты, но так и не выпили свое шампанское. Вы изо всех сил старались сделать людям приятное, но никто не подумал сделать приятное вам.

— Что ж, сегодня я беру реванш. Мое приглашение приняла прекрасная женщина, которая к тому же очень умна, проницательна и добра. Давайте выпьем за вас, Вероника.

— Спасибо… Матвей.

Разговор был странным. Балансировавшим на грани откровенности и недоговоренности. Тактика разведки боем блестяще воплощалась в этом разговоре. Только во время десерта — что-то фантазийное из фруктов, взбитых сливок и облака ароматов Востока — Ника, вернее, небольшая часть ее мозга, сообразила, что ее собственный план провалился. Матвей Гребецкий просто не дал ей шанса выяснить, что он за человек, зато прекрасно выяснил все насчет нее, используя примерно такую же тактику.

В результате весь вечер рассказывала она, а он слушал. Кивал, вздыхал в нужных местах, улыбался и хмурился, иногда задавал наводящие вопросы, а паузы заполнял комплиментами, причем не дежурными, а очень серьезными и по-настоящему приятными.

Почему-то про вадима она так и не сказала… Возможно, потому, что про него она не сказала бы никому и никогда. Это было слишком ЕЕ.

А между тем над городом сгущалась тьма, и отдаленные всполохи света на горизонте приблизились, стали полноценными молниями, а в раскрытые балконные двери ворвался свежий ветер. Он был чистым и пьянящим, потому что на такой высоте его не засоряли ни песок, ни сломанные ветки, ни запахи бензина и раскаленного асфальта. Именно благодаря порыву этого ветра Ника поняла, как горят у нее щеки, шея, плечи, как пылает все тело, и это вовсе не потому, что в комнате жарко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За пару часов она рассказала о себе все. Полностью открылась перед человеком, который, мало того, что являлся ее боссом, так еще и был совершенно ей незнаком. Но она открылась ему, и теперь, еще не зная того, находилась полностью в его власти.