Последняя тайна - Гарри Килворт

Неустрашимый тушканчик стал тревожно озираться. К тому времени, как путники подошли к пещере в скале, на дне которой бил животворный источник, Плакса превратился в комок нервоз.

— Вы уверены, что все в порядке? — спросил он. — Вы уверены, что на нас не нападут сцинки?

— Я ни в чем не уверен. Кроме того, что нам надо напиться из источника, наполнить наши бурдюки и поскорее уйти прочь от этого жуткого места, — ответил Буряк, взволнованный ничуть не меньше Плаксы. — Он еще раз внимательно оглядел окружающие скалы.

Напившись и наполнив водой бурдюки из кожи полевок, путники были готовы двинуться дальше.

— Кстати, а какие из себя эта сцинки? — спросил Плакса. — Звучит как нечто скользкое и гибкое.

— Скорее гибкое, чем скользкое! — раздался голос за спиной у Плаксы.

Плакса, как и остальные, обернулся. На нависающей скале на задних лапах стояла крупная ящерица. В правой лапе она держала нацеленное на путников копье. Голова ее была с лихостью повязана ярко-желтым платком, а на поясе красовался полированный медный обруч. Передние лапы животного украшали медные амулеты, а хвост скрывал плотно подогнанный серебряный конус. Обитатель пустыни, дитя песков.

— Шамилион! — дрожащим голосом воскликнул Калабаш.

— Да, и явился по ваши души! — злорадно ответил тот. — На свою погибель вы напились из нашего источника!

Тут из-под песка появилось великое множество сцинков. Эти ящерицы легко могли рыть ходы в барханах и передвигаться по ним, как косяк рыбы в воде. Они окружили пятерых путешественников, размахивая копьями и выкрикивая угрозы.

— Сейчас мы поубиваем всех вас! — заявил Шамилион.

— Но мы не сделали ничего плохого! — выйдя вперед, сказал Нюх.

У ласки-детектива происходящее вызвало какое-то двойственное чувство. Эти ящерицы вели себя слишком театрально, а их гнев казался наигранным.

— Ах, ничего плохого? — продолжал ненатурально бушевать Шамилион. — А разве воровать в вашей стране — это хорошо?

— В моей стране вода ручейков, рек и источников принадлежит всем. Любой путешественник имеет право пить из них. Да и потом, у нас теперь не казнят воров. Мы сажаем их в тюрьму.

— Я бы лучше умер, чем сидел за решеткой! — воскликнул сцинк.

Нюх проигнорировал реплику и продолжил:

— Разумеется, если вы казните нас за то, что мы напились из вашего источника — без чего мы бы все равно умерли, — вы сможете украсть все наше имущество. Этого, очевидно, вы и хотите. А между тем грабить убитых — худший вид воровства!

Воины-сцинки тихо загудели.

— Да как вы смеете подозревать, что мы способны на такое страшное преступление?! — воскликнул Шамилион. — Это он вам такого наговорил? — Копье уткнулось в тушканчика. — Этот прохвост, эта лживая, подлая песчаная крыса? Пора медленно поджарить его на самом горячем огне! Он пройдет по Канату Смерти, а мои воины будут стегать его прутьями! — Шамилион указал на Нюха и остальных ласок. — А вы отобедаете со мной!

Это было полной неожиданностью. Угроза смерти, смертный приговор вдруг сменились приглашением отобедать! Хотя это не было приглашением. Это был приказ. Ласкам связали задние лапы, и им пришлось проскакать весь путь до деревни сцинков. Там их сытно накормили жареными ножками воробьев и пресными лепешками — и приказали отдыхать в тени. Плаксе поведение сцинков показалось подозрительным.

— Нас начали откармливать на убой, — застонал он.

— Как бы то ни было, они не каннибалы, — сказала Бриония. — Они не станут есть разумных зверей.

— Костоломка права, есть нас не будут, — подтвердил Калабаш, имея в виду профессию Брионии. — Но я все равно не верю этим дикарям. Думаю, они пригвоздят нас медными булавками к пальмам и высосут из нас кровь.

Вскоре после этого пророчества Калабаша развязали и приказали ему с завязанными глазами пройти по канату над невысокой песчаной грядой. Внизу по каждую сторону каната были воткнуты в песок острием вверх хорошо отточенные ножи. Если тушканчик потеряет равновесие и упадет, он неминуемо напорется на них. Но ему не позволили просто так пройти по канату. Нет, сразу, как только он пошел, раскачиваясь и обливаясь потом, сцинки стали стегать его прутьями, чтобы сбить с каната на смертоносные лезвия.

— Не волнуйтесь, я побывал во многих передрягах и, как видите, жив, — дрожащим голосом успокоил он ласок. — Однажды, припоминаю, я попал в пещеру, где…

— Тихо! — рявкнул Шамилион. — Ты должен идти по Канату Смерти, не разговаривая со своими друзьями. Можешь хныкать, стонать, молить о пощаде, но только не болтать.

Калабаш замолчал, крепко сжал канат когтями, напряженно вытянул передние лапы и хвост, чтобы удержать равновесие. С трудом он добрался до конца и упал в песок, где его продолжили колотить прутьями. Плакса зашикал. Грязнуля засвистел. Нюх потребовал прекратить избиение. Бриония попросила разрешения оказать помощь жертве. Когда ей наконец позволили это сделать, она, к своему удивлению, обнаружила, что Калабаш клацает зубами, пытаясь скрыть веселье.

— Но… но вы… Вы нисколько не пострадали! — воскликнула она.

Калабаш сел и уставился на ласок. Его переполняло веселье. Некоторые из ящериц тоже не могли сдержаться. Они опустили копья и уселись на песок. Шамилион затараторил как сумасшедший, довольный шуткой.

— Попались! — пищал он. — Калабаш со всеми экспедициями такое проделывает!

Нюх помотал головой.

— Так это был спектакль? — спросил он. — Я с самого начала это заподозрил.

— Ну, это все затем, чтобы вас развлечь, мои добрые друзья, — утирая слезы, сказал Калабаш. — Вы наши гости, и шутка должна вам понравиться. Конечно, на Кашемировом Пути мы столкнемся и с настоящими опасностями, но я подумал, что вы оцените это приключение. Почему вы не щелкаете зубами? Это ведь очень смешно! Очень забавно!

— Я рада, что вы так думаете, — холодно сказала Бриония.

— Да у меня от страха чуть шерсть на шее не повылазила! — кипел в ярости Плакса. — Я так перепугался, что чуть не лишился своей шубки. Я думал, мы умрем. Я думал…

— Да, но ты должен признать, Плаксик, это действительно было забавно, — клацая зубами, усмехнулся Грязнуля. — Нас провели по первое число!

9

Лишь некоторое время спустя Нюх и его друзья оказались в состоянии признать проделку Буряка действительно забавной. Их одурачили, и поделом им. Сидя у костра и вдыхая запах жареной полевки, они беседовали с Шамилионом о своем путешествии.

— Я вам не завидую, — сказал он. — Вскоре вам предстоит переход через болота. Там, в тростниковых зарослях, живут одичавшие люди. Они питаются рыбой и семенами трав, но без колебаний нападут на вас. Я бы на вашем месте не спешил, чтобы вашими черепами они украсили свои копья.

У Плаксы от страха зашевелились бакенбарды.

— Это тоже шутка, да?

— Вовсе нет, — уже серьезно сказал Калабаш. — Я этих людей видел. Они носят шкуры как разумных, так и глупых зверей. На их головах можно увидеть шапки как из меха ласки, так и из шкурки полевки. Мы должны быть готовыми к трудностям, друзья мои. Идите за мной и ни на шаг не отклоняйтесь от пути. И будьте внимательны!

Плакса взглянул на пляшущие по стенам пещеры тени. Впервые он почувствовал, что находится в совершенно незнакомом месте. Там, в Туманном, он видел только цивилизованных людей, но и от них не был в восторге. Здесь же, стало быть, могут встретиться и совершенно дикие особи. Приятного мало.

С одной стороны, Плаксе ужасно хотелось домой, в дорогой старый Туманный, с его мощеными улицами и переулками, с другой — его манили приключения. Здесь он присутствует при возникновении легенды! Историки опишут это путешествие, и его, Плаксы, имя, несомненно, украсит памятную доску на стене Королевского Географического Общества!

И все же… И все же как уютно горел камин в его маленькой квартирке!

— Плаксик?!

— Что? Ах, прости, Грязнуля, ты что-то сказал?!

— Пора спать. Завтра предстоит длинный переход.

— Да, конечно. Грязнуля, а ты скучаешь по Туманному?

— По Туманному? Где вечные ветра, сырость, полгода желтый туман, нищие на улицах и мрачные тюрьмы на каждом углу! Где полицейские готовы схватить тебя ни за что! Где разбойники за каждым углом только и ждут, как бы прикончить тебя и отнять кошелек! Где каждое утро в реке утопленники! — Грязнуля вздохнул. — Конечно, я жуть как скучаю по нему! А ты?

— Я тоже. Спокойной ночи, Грязнуля.

— Спокойной ночи, Плаксик.

Все проснулись на заре, готовые тронуться в путь до наступления жары. Ночью же здесь стоял пронизывающий холод. Вода в бурдюках замерзла. Нюх проснулся с сосульками в бакенбардах, с онемевшими от холода лапами. Спали все плохо, потому что из-за резкого перепада температур ночью камни трескались со звуком, напоминавшим пистолетный выстрел. Да, пустыня была негостеприимным, малопригодным для жизни местом.