Закат Америки. Уже скоро - Чарльз А. Капхен

Даже когда Билл Клинтон попытался привлечь внимание общественности к международной жизни, он мало преуспел в своих намерениях. Он намеревался организовать широкую общенациональную Дискуссию по вопросу расширения НАТО; предложение ввести новых членов в Альянс должно было набрать 2/3 голосов в Сенате. Высшие члены администрации, включая самого Клинтона, проехали через всю страну с целью обеспечить участие нации в этой идеологической кампании. Хавьер Солана, тогда Генеральный секретарь НАТО, пересек Атлантику, чтобы оказать личное содействие Клинтону. Однако лишь немногие американцы уделили этому внимание. Солана мрачно сидел в многочисленных отелях, не имея даже возможности участвовать в ток-шоу по радио. Сенаторы запланировали городские митинги по поводу расширения НАТО в своих родных штатах, но собрали аудиторию, состоявшую в основном из их помощников. Дискуссия в Сенате началась почти случайно — в конце марта 1998 года, когда лидер сенатского большинства Трент Лотт, устав от закулисных обсуждений, вдруг решил обратиться к вопросу о расширении НАТО. Итоги голосования, прошедшего в следующем месяце, принесли 80 голосов «за» и 19 «против». Эти результаты были достигнуты после множества дискуссий, которые едва касались сути дела. Несмотря на звучавшие в прессе фанфары, только 10 % американцев смогли назвать хотя бы одну из трех стран (Польша, Венгрия, Чешская республика), получивших 12 марта 1999 года американские ядерные гарантии в обмен на свое вступление в НАТО.[28]

В результате безразличие общественности, которая гораздо больше интересовалась процессом Элиана Гонсалеса, кубинского беженца, чья история всю неделю освещалась в новостях намного активнее, чем характер широких обязательств Америки в мировых делах, и безучастность избранных официальных лиц вылились в полную безответственность. Конгресс гораздо реже ставил в повестку дня вопросы внешней политики, чем обсуждение подковерных игр и интриг. Рассмотрим ситуацию с боями за Косово. За месяц войны США не понесли никаких потерь, но Конгресс, несмотря на это, выразил неодобрение правительству, проголосовав 249 голосами против 180 за отказ в выделении средств на отправку наземных войск в Югославию без одобрения Конгресса. Поэтому Белый дом не смог даже провести резолюцию, чтобы утвердить начало бомбежек. Это был самый лучший способ дать понять Слободану Милоше-вичу — в разгар войны, — что у него полностью развязаны руки. Следующая грубая ошибка Конгресса состояла в отказе ратифицировать многосторонний договор о запрещении испытаний ядерного оружия. Когда стало понятно, что договор не будет ратифицирован из-за отсутствия необходимого количества голосов, администрация Клинтона решила убрать его рассмотрение из повестки дня и таким образом избежать полного отказа от договора, который уже был ратифицирован 52 странами мира (а вскоре после этого — и многими другими). Сенат 51 голосами против 48 отказался от договора. Республиканцы посоветовали Клинтону «употребить власть» для поддержания веры в могущество Америки за рубежом. Американские партнеры были поражены. Как высказались два британских комментатора в «Financial Times», отказ от договора стал «ясным свидетельством радикального изменения в американской политике и переоценки роли страны в мире. Во времена борьбы против коммунизма у Соединенных Штатов не было возможности дразнить весь мир».[29] Это очень печально, когда лица, имеющие в правительстве совещательный голос, начинают указывать самой сильной стране в мире, как проводить внешнюю политику, являющуюся следствием подобных интриг.

Часто можно услышать, что террористические атаки в сентябре 2001 года могут служить противоядием от подобных тревожных тенденций. Так оно и было, по крайней мере, некоторое время. Но вместо того чтобы действовать самостоятельно, администрация Буша свернула с верного пути, стала искать поддержку не только у партнеров по НАТО, но также и у России, Китая и умеренных арабских шейхов. Вопреки выполнению американских обязательств, Буш объявил войну терроризму и отправил сражаться наземные войска, воздушный и военно-морской флот. Конгресс и весь американский народ были полностью солидарны с президентом, Сенат, палата представителей и широкая общественность выступали за решение Буша использовать военную силу для атаки на сеть «Аль-Кайеды» и ее приверженцев.[30]

В далекой перспективе, однако, борьба против террора вряд ли будет служить достаточным основанием для соблюдения многосторонних обязательств или способствовать укреплению идеи американского международного присутствия. Несмотря на уверения в поддержке со стороны других государств, когда начались бомбежки Афганистана, только британцы поддержали Америку. Другие страны предложили моральную и информационную поддержку, но американцы ожидали вооруженной помощи. Все случилось в полном соответствии с желаниями Соединенных Штатов и их многочисленных союзников.

Америка была не склонна отказываться от автономного права на свои действия, чтобы не идти на возможные компромиссы с широкой коалицией. Остальные государства были рады отдать инициативу Америке, поэтому отстранились от операции. Некоторые страны в зоне конфликта, Саудовская Аравия в том числе, были встревожены, получив предложения позволить американским вооруженным силам действовать с их территории, поскольку справедливо опасались, что могут подвергнуться осуждению в исламском мире за поддержку атак, направленных против мусульманского соседа.

Американские партнеры по НАТО также проявляли осторожность из опасений, что они тоже могут столкнуться с возмездием со стороны радикально настроенного мусульманского мира. В конце концов, хотя террористы и представляли коллективную угрозу, они позаботились и о том, чтобы оставить в полном одиночестве своего истинного противника. Вот почему внешняя солидарность не имела глубоких корней. Вот почему терроризм вряд ли сделает Америку сторонницей совместных международных действий.

С другой стороны, не остается сомнений, что терроризм будет искоренен быстрее, чем бездумные, изоляционистские настроения в американском обществе. Да, Соединенные Штаты решительно ответили на атаки на Нью-Йорк и Вашингтон. Но призыв к объединению во всемирной битве против террора, сопровождался и альтернативной логикой, которая, вероятно, будет понята со временем. Основной доктриной отцов-основателей Америки была позиция, что Америке следует отстраниться от дел других стран, коль скоро они не будут затрагивать американских интересов. Соединенные Штаты — сильный противник и вряд ли позволят нападать на себя безнаказанно. Но в том случае, если ноша лидерства станет слишком тяжела, и американцы начнут думать, что внешние обязательства противоречат их собственной безопасности, они зададут законный вопрос, стоят ли выгоды мирового первенства такой цены.

Укорененность доктрины отцов-основателей в американском обществе объясняет, в частности, почему, как выразился один ученый, «израильтяне обеспокоены тем, не сочтут ли теперь американцы, что дальнейшая поддержка Израиля может дорого им обойтись».[31] Эта логика также объясняет, почему Франсуа Эйсбур, один из ведущих французских аналитиков, дал в «Le Monde» на следующий день после нападения террористов следующий комментарий: «Пугает то, что те же соображения, которые привели к самоизоляции Америки от мирового сообщества после Первой мировой войны, могут снова определять поведение Соединенных Штатов в стремлении наказать варваров, совершивших нападение 11 сентября. В этом отношении Перл-Харбор 2001 года может стать началом эры, открытой Перл-Харбором 1941 года».[32]

События сентября 2001 года могут в конечном счете привести к тому, что Америка будет уделять гораздо больше внимания безопасности собственного дома и прилагать гораздо меньше усилий к решению проблем, далеких от ее границ. Администрация Буша прекрасно продемонстрировала энтузиазм в деле ведения войны против терроризма. Но еще до событий сентября 2001 года первоначальным намерением Буша и его администрации было уменьшение, а не углубление американской сопричастности к делам других стран. Именно сочетание этих исходных намерений с концентрацией внимания на защите своей страны, подкрепленное политическими призывами создать заслоны от внешних опасностей, в большей мере характеризует долговременные тенденции, чем действия, вызванные «шоком и гневом». Крайне сомнительно, что угроза террора будет иметь длительные последствия и внушит больше ответственности Конгрессу, а также больше заинтересует общественность. Двухпартийная разобщенность исчезла сразу после 11 сентября, и общественность Соединенных Штатов твердо выступила за военное вмешательство в дела Афганистана и других стран-спонсоров международного терроризма. Но все это были временные явления, возникшие под давлением момента; несколько месяцев спустя партийная разобщенность снова вернулась на Капитолийский холм, а в умах общественности снова появился разброд. Как сообщал один из репортеров 2 декабря: «Сейчас Конгресс почти полностью отказался от кратковременного объединения двух партий ради высших целей».[33]