Образ жизни - Яков Тублин

Горькая шутка

Остановился, тяжело дыша —Пришло богатство,Но ушла душа.

Рассвет забрезжил —Некому светить.Откупорил вино —Да не с кем пить.

Хоть ангела,Хоть чёрта попроси:Любовь пришла —Да не осталось сил.

Есть дом,Да только некому в домуЖить.И невыносимо самому.

И крылья есть —Да некуда лететь.И голос —Да желанья нету петь.

И трубы медью звонкою трубят —О том, что победил ты сам себя.А о победе главной всё равноТебе узнать при жизни не дано.

В девятой палате

Я умер весною, на тихом закате,Двадцатого мая в девятой палате.

В больничном дворе, под акацией белойОгромные розы кроваво алели;Мохнатые пчёлы носили добычу,Над крышею небо свистело по-птичьи.

Но я их не видел, но я их не слышал:Душа отлетала всё выше и выше.Душа где-то более суток летала,А сердце зачем-то тихонько стучало.

Стучало, стучало — и достучалось:Глаза приоткрыл я на самую малость.Увидел фонарь в переплёте оконном;Запахло холодною кашею пшённой.

И так показался мне запах тот кстатиНа позднем закате,В девятой палате.

Баллада полёта

Тыщу раз обласкан и обруган,И не понят, может быть, вдвойне,Чтобы до конца не сбиться с крута,Я хочу побыть наедине.

Что вам образ жизни мой!Мне странноСлушать вас — кружится голова.Я давно открыл другие страны,Острова, и горы, и слова.

Я всю жизнь на двух полях трудился:Строил корабли,Строку ковал.Но при этом как-то умудрился —Крылья про запас ещё таскал.

Занимался добываньем хлеба,Возводил стропила под дождём.Крылья всё взлететь хотели в небо —Я шептал им: «Небо подождёт».

А теперь, когда все силы вышли,Крылья съела моль — не залатать,А теперь, когда — и хлеб, и крыша,Не на чем и незачем летать.

Как ни крой себя беззвучным матом —Не подняться в небо всё равно.Был крылатым,А служил горбатым.Вот и всё!Вот то-то и оно…

* * *

Иначе, видимо, нельзя.О прошлом сны кричат.Мои российские друзьяМне снятся но ночам.

Когда над Храмовой горойТри звёздочки взойдут,Они мне видятся порой,Назад меня зовут.

И вот я снова на лугу,На берегу Днепра,И вот я снова в их кругу,Где тосты до утра,Где льётся сизый самогонВ стакан гранёный мой…

Как хорошо, что это сон,Что я давно другой,Что я ушёл от тех дверей,Где часто слышал я:«Ты парень свой, хоть и еврей,А мы — твои друзья.»

Исповедь старого фонаря

Вот так оно и будет,Как повелося встарь,Покуда грешных нас земля вращает.Кого интересует,Как выглядит фонарь,Который вам дорогу освещает?!

И стало так привычноДо утренней зари,Что я последним светом изливаюсь.Кого интересует,Что у меня внутри,Когда я им счастливо улыбаюсь?

Давно уже забылиМеня мои друзья:Одни с пути сошли, одни уснули.Кого интересует,Чем вылечился я,Когда все на меня рукой махнули?

Но даже столб фонарныйНе выдержал, подгнил, —Моя опора для такого дела.Светил и без него бы,Да не хватило сил:Спираль в душе моей перегорела.

И так же, как явилсяЯ на исходе дня,Вот так же и исчезну я негромко.Никто и не заметит,Что нет уже меня,Поскольку им привычнее — в потёмках.

* * *

Было в жизни и легко, и туго.Приходилось самым близким врать.Никогда так не боялся другаВерного навеки потерять.

Столько вместе радости и горя.Да ужели это наяву?Никогда так не любил я море,Небо, и деревья, и траву.

Никогда так утро голубоеНе вдыхал до самого нутра.Никогда так не был сам собою,Как огонь вечернего костра.

…Сердце разрывается на частиТочно в марте снег на льду пруда.Никогда я не был так несчастен,Счастлив так я не был никогда.

Пляшут вместе ангелы и черти,Отвлекают от привычных дел.Никогда так не был близок к смерти,Никогда так жизни не хотел.

* * *

Море близкое — в раме оконной.На высоком своём рубеже,Как, мой друг, поживаешь в окопе —На сквозном, на восьмом этаже?

Ниже — все.Выше — только Всевышний.Между Ним и тобой — облака.Шестикрылую звёздочку вышилВ синем небе апрельский закат.

Тыщи лет — этой Песне из песен,И мотив её неповторим.Как тоскливо, когда бы не Песах,Беспросветно, когда б не Пурим.

Как прискорбно, когда б не апрелиИ в пустынях, и в тёмных лесах.Типографскою нонпарельюВсё написано на небесах.

Что-то прожито.Что-то прожито.Но по-прежнему хочется — ввысь.И свинцовою строчкой прошитаНаша светло-печальная жизнь.

Вахтанги

Вахтанги, мой знакомый, —Он божий человек.Он книг, священных кроме,Не читывал вовек.Неужто, в самом деле,Как сам мне рассказал,Он даже РуставелиНи строчки не читал?

И Пушкина — ни разу(С чего бы это вдруг!)Георгий Саакадзе —Пустой ненужный звук.Стоит под небом синим —Сам царь и господин.Лишь только Бог единый,Лишь только Он один!

Не признаёт чего-тоЛиков при мольбе.Возьмёт мамаши фото —И молится себе.

Ему — иные ранги.Святыни — смех и грех.Вот он такой — Вахтанги —Божий человек.

Не любит пышной службы,Он сам себе — пророк.Посредников не нужно —Лишь только сам и Бог.

Новообращённый

Вот мой знакомец давний,Почти что бывший брат,Казался парнем славнымЛет семь тому назад.

Но вдруг нежданно веруМгновенную обрёл.Он с юных пионеровДо этой веры шёл.

По Иерусалиму,По утренней росе,Идёт он, хмурый, мимо,Стараясь быть как все.

Идёт он на рассветеПо камню и траве.И круглый «партбилетик»Несёт на голове.

И, шляпою маяча,С Торой едва знаком,Идёт он к стенке Плача,Как раньше шёл в райком.

Тщедушный, впалогрудый,Недавно снявший крест,Меня он учит чудуИ воздевает перст.

Но истин разных многоВ молитве и в вине.А зрение у БогаХорошее вполне.

* * *

Нет времени писать о пустяках:О птичках, о былинках и цветочках.Когда вокруг Земля в ракетных точках,Когда над ней витают страх и прах.

Нет времени о птахе рассказать,Которая свила гнездо на крыше.Бери серьёзней, и бери повыше —Негоже в эту лирику сползать.

Нет времени о пустяках писать,Когда пересыхает даже море,Когда горят столетние леса.А власть вершат разбойники и воры.

Но вдруг проснёшься в утренней тиши,Увидишь бабочку в наряде яркомИ каждый листик ощутишь подаркомСуществованья.Это и пиши.

Тогда отступят прах и тлен, и страхИ счастье бытия подступит жарко.К чертям — парламент, цены на солярку! —Нет времени писать о пустяках.

Предпочтение