Девочка, Которая Выжила - Панюшкин Валерий Валерьевич

– И люди вам жертвуют? – Лошадь качнулся на каблуках слишком сильно и чуть было не упал навзничь.

– Сотни тысяч людей! – констатировал психолог холодно.

– А количество самоубийств? – Лошадь качнулся вперед и сплюнул себе под ноги. – Уменьшилось? А убийств?

– Это дилетантский разговор! – Психолог хотел продолжать, но Аглая и эта мусульманка в розовом сбежали вниз по ступенькам, взяли Лошадь под руки и повели прочь.

Елисей слышал, как Аглая приговаривает:

– Ванечка, ну Ванечка, ну хватит, ну выпил, и иди домой, нечего разводить холивар. Тебя уволят, а мы с кем останемся?

Сам Елисей тронул за плечо Брешко-Брешковского, полыхавшего праведным гневом, и проговорил тихо:

– Не обращайте внимания, он просто пьян, это вахтер.

Лошадь вдруг остановился, стряхнул с себя девушек, тащивших его под руки, и развернулся. Елисей подумал, что будет драка, но нет – Лошадь взмахнул руками, поймал равновесие и перекрестил Аглаю широким крестом:

– Храни тебя Бог, девочка!

Подумал немного и перекрестил мусульманку:

– Храни тебя, девочка, Бог!

Развернулся опять и зашагал прочь, покачиваясь и как бы хватаясь руками за невидимые воздушные перила.

Студенты стали расходиться. Лестница перед институтскими дверьми пустела. Брешко-Брешковский взял Елисея под локоть и повел в сторону. Мусульманка тем временем взяла под локоть Аглаю и повела в сторону противоположную. Они не слышали друг друга. Они говорили одновременно.

Брешко-Брешковский. Послушайте, Елисей, мне надо сказать вам важную вещь, и я не хотел говорить это при вашей дочери.

Эльвира. Послушай, тебе будет легче, если сейчас ты сможешь обратиться к Аллаху.

Брешко-Брешковский. Я дам вам свою карточку, звоните мне в любое время. Вас ждут серьезные кризисы, и есть одна опасность, которую ни в коем случае не следует недооценивать.

Эльвира. Я дам тебе флаер. Приходи к нам в пятницу. Не обязательно с нами молиться, но потом мы читаем Коран. Это книга, полная чудес. Ты знаешь, например, что в Коране Аллах говорит: «Я низвел вам железо». Ученые совсем недавно доказали, что все железо на Земле прилетело из космоса, все это метеориты. Четырнадцать веков назад никто не мог этого знать, а в Коране написано.

Брешко-Брешковский. Когда ваша дочь осознает потерю, ей станет так больно, как не больно сейчас.

Эльвира. А еще в Коране написано, что ночь и день обвивают Землю, обвивают по кругу. То есть в Коране Земля круглая. Четырнадцать веков назад никто не мог знать этого. Это Галилей открыл, или там я не помню кто. Коперник? А в Коране уже круглая.

Брешко-Брешковский. Надо во что бы то ни стало помочь Аглае сохранить связь с этой девушкой, с этой ее погибшей подругой.

Эльвира. А еще в Коране написано, что Аллах сделал человека из чистой глины. И только теперь ученые открыли, что глина и человек в основном состоят из углерода. Четырнадцать веков назад никто не мог этого знать. А в Коране написано. Потому что Книга ниспослана Аллахом, понимаешь?

Брешко-Брешковский. Аглая рассказала мне, что у них был чат. Длинная переписка с этой девушкой в ватсапе. Так вот этот чат ни за что нельзя стирать. Более того, можно и нужно перечитывать, чтобы связь сохранялась. Потому что если связь порвется, то Аглая испытает невыносимую боль и может ее не выдержать.

Эльвира. И про пчел, про пчел! В Коране в суре «Пчела» написано, что работают, ухаживают за детьми, чистят улей именно самки пчел. Самцы только оплодотворяют королеву. А ученые, ученые только в XX веке научились определять пол насекомых, понимаешь? Но в Коране уже все это есть. Четырнадцать веков назад.

Брешко-Брешковский. Аглая мне рассказала, что от подруги у нее осталось только два подарка. Кусок мыла и пачка чая. Мылом Аглая не пользовалась, потому что оно пахнет розами. Она не любит запах роз. А чай она не выпила, потому что он с бергамотом. Аглая не любит бергамот, вы знали? Так вот ни за что нельзя потерять эти два подарка. Нельзя использовать. Надо сохранить. Хорошо бы добыть у родителей этой девочки, может быть, какую-то ее вещь, что-то, как говорят, на память, но на самом деле для того, чтобы не прерывалась связь, понимаете?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Вуду какое-то, – наконец пробормотал Елисей, все это время слушавший молча.

Аглая, все это время слушавшая молча, наконец сказала:

– Да, но есть одна фигня, из-за которой все эти пчелы и весь этот углерод не имеют значения.

– Какая фигня? – Эльвира округлила глаза, готовясь удивиться.

– Бога, – Аглая тряхнула головой для убедительности, – нет.

Глава 7

Они сели в машину, Аглая уткнулась в телефон, и Елисей опять не знал, как начать разговор.

– Как думаешь, это пьяный бред, что Нару убили?

– Щас, пап, прости, – девушка несколько раз подряд провела пальцем по экрану. – Тут покестоп, надо собрать подарки.

– Может, ему спьяну только показалось, что он запер эту проклятую дверь?

– Ванечка никогда не пьет на работе, только после работы. Щас, пап.

– Он мой одноклассник. – Елисей включил передачу, и машина медленно поехала. – Я думал, он умер давно, в двадцать лет бухал страшно.

– Пап, подожди, стой. Ой, нет, нет, не буду с этой сукой сражаться. – Аглая подняла от экрана глаза. – Поехали. Что ты сказал?

– Покестоп – это что? – спросил Елисей, выруливая на бульвары.

– Это место, где водятся покемоны. А еще там подарки и всякие нужные вещи. Их можно собрать.

– А чем подарок отличается от нужной вещи?

– Нужную вещь можно забрать себе, а подарок можно только послать кому-нибудь. С каких пор ты интересуешься покемонами?

– Я интересуюсь тобой.

Елисей сказал это и тут же подумал, что интересуется дочкой очень поверхностно. Он, конечно, знал, что молодые люди играют в каких-то покемонов. Конечно, следил за судебным процессом над парнем, которого чуть было не посадили на пару лет за то, что ловил покемонов в церкви. Но ему точно не хватило бы сил и терпения, чтобы установить на телефон игру и разобраться в ней настолько, чтобы обсуждать покестопы с дочкой. И он помнил, как мама спрашивала его, подростка: «Этот твой Гребенщиков на каком инструменте играет?» И этот вопрос тогда, в его юности, свидетельствовал не об интересе матери к сыну, а о полном, полном непонимании. Тем не менее Елисей спросил:

– Эта сука, с которой ты не хочешь сражаться, она кто?

– Это… как объяснить? Ну, она из вражеской команды. Я уже сражалась с ней и даже победила, но потратила очень много сил, и мне очень долго пришлось лечить моих покемонов.

Елисей включил музыку, из динамиков заиграл ми-минорный скрипичный концерт Мендельсона. Елисей подумал, что глупо говорить, будто интересуешься дочерью, и включать в этот момент музыку, которую она ненавидит. Потыкал в кнопки. Заиграл Diablo swing orchestra, единственная музыкальная группа, на которой вкусы отца и дочери сходились.

– А как лечат покемонов?

– Пап, прости, ты что-то говорил, пока я крутила покестоп.

– Лошадь!

– Что «лошадь»?

– Не что лошадь, а кто Лошадь. Вахтер ваш Ваня. Он сказал, что Нара не просто выпала из окна, а что ее убили. И, черт, у него серьезный аргумент.

– Я тоже в шоке. Ну, теоретически можно было попросить кого-то отпереть гостиную, но вообще… – Аглая задумалась. – А почему он Лошадь?

– Это школьная кличка. Мы с ним учились в одном классе. Вот случайно встретились, и он говорит…

– Пап, ты на всякий случай дели на десять то, что Ванечка говорит, – Аглая оттянула ремень безопасности и забралась на пассажирское сиденье с ногами. – Ванечка очень хороший, он очень добрый. И он, кажется, был сильно влюблен в Нару. А в ту пятницу за час буквально до смерти Нары он подменился с другим вахтером и куда-то уехал. А когда вернулся…

– Нары нет, – пробормотал Елисей и подумал, что фраза эта как мантра описывает состояние мира, можно повторять ее много раз – и достигнешь просветления или совершенного отчаяния, которое, возможно, ничем от просветления не отличается.