Четвертая масть - Игорь Черемис

ей о том, что привело к нашему знакомству. — Да знаю, знаю… Соберу оставшиеся шмотки, со Стасом пообщаюсь, он пока ещё в свою Сибирь не отчалил. Казах, правда, уже уехал… ну и ладно, может, Дёма будет на месте.

Всем им я уже сказал о том, что больше не буду почетным заборостроителем. Дёмыч и Стас приняли эту новость спокойно, а вот Жасым, кажется, искренне огорчился. Впрочем, он тоже пожелал мне удачи на новом месте — и пригласил возвращаться, если там меня встретят плохо. Я пообещал.

Сейчас моя бывшая общага почти опустела. Остались только такие студенты, как Ирка или Дёма — им незачем было ездить на родину, их и в Москве неплохо кормили. Стас задержался из-за той драки, после которой он неделю провалялся в больнице; он хотел до отъезда сдать сессию полностью, чтобы не оставлять «хвосты» на август, и деканат полностью поддерживал его в этом желании. Судя по его рассказам, с преподами договаривался чуть ли не сам декан — мне это было удивительно, но Стас действительно был на хорошем счету у себя на факультете, и если бы не та история на третьем курсе, его бы ждала как минимум аспирантура. Правда, я не знал его расписания — он мог сегодня как раз сдавать какой-нибудь из пропущенных предметов. Впрочем, мне и в самом деле нужно было забрать свои вещи, которые пока терпеливо дожидались меня в нашем шкафу; летом их вполне могли переместить в кладовку коменданта, а то и разграбить — слышал я и о таких эксцессах.

— Если хочешь, можем на машине, — предложил я, хотя это означало, что я сегодня соблюдаю повышенную трезвость.

Алла ненадолго задумалась — но всё же покачала головой.

— На метро доберемся, — решила она. — По дороге купим вина? Ирка говорила, что у неё запасы почти закончились.

Ну да, без ручейка импорта от банды приятелей Боба ей стало нечем пополнять свой бюджет, а в кубышке лежало, видимо, не очень много. Я прислушался к себе, но не обнаружил никаких угрызений совести — она сама была виновата, что поставила не на ту лошадь, пусть выбора у неё особого и не было.

— Конечно, — согласился я. — Можем и с едой чего придумать, а то так и будете без закуси стаканами…

Меня ткнули в плечо — и я прервал дозволенные речи.

— Ты ей позвони сначала, — посоветовал я. — А то приедешь к закрытой двери…

* * *

У Ирки в комнате телефона, разумеется, не было. Да и во всей общаге телефонов было, кажется, три — на столе у вахтерши, к которому студентов подпускали по большим праздникам, автомат внизу для общего пользования и в кабинете у коменданта, до которого обитатели общаги не имели возможности добраться законными путями. Но связаться со знакомыми было возможно — позвонить на вахту и очень вежливо попросить сидящую там женщину оставить записку обитателю нужной комнаты с указанием кто звонил и когда. Я так и не выяснил, входило ли это в обязанности вахтерш, но такие просьбы они выполняли — благо, было недалеко; у телефона-автомата стоял большой стеллаж с номерными ячейками-сотами, в которые, например, почтальоны клали письма и телеграммы. Записки отправлялись туда же — ну а потом они тем или иным путем попадали к нужному человеку.

Во время учебного года система работала почти оперативно — записку мог захватить сосед или просто знакомый, так что связаться можно было в разумные сроки. Сейчас, конечно, Ирка могла отзвониться и через пару дней — если у неё не было привычки проверять свою ячейку. Но я надеялся на вахтершу — она могла намекнуть девушке, что ту желают услышать её знакомые.

Алла этим способом связи с Иркой пользовалась относительно регулярно, так что она послушно направилась в прихожую, а я пошел на кухню — приготовить чай и что-нибудь к нему, подкрепиться перед поездкой. Я слышал, как Алла набрала номер, о чем-то поговорила, положила трубку. Слышал, как она направилась ко мне — и тут же раздался звонок, на который она сама и ответила.

Чайник докипел, я занялся заваркой — и в наступившей тишине до меня отчетливо доносились её реплики.

— Алло!.. Да… Это я… Я звонила… Подруга… Давно… Около трех лет… Зачем?.. Что?!!

От этого «что» я слегка подскочил на месте, оставил свои занятия и чуть ли не одним прыжком оказался в прихожей. А Алла внимательно слушала, что ей говорит невидимый и неслышный собеседник — но я видел, как подрагивает её рука, которая держит трубку, и как набухают на веках слезы.

— Да, я поняла… сейчас… — она как-то неловко огляделась, подвинула к себе тетрадку для записей, взяла карандаш, что-то записала. — Да, готово… конечно… сегодня…

И беспомощно опустила руку вдоль тела. Я подошел к ней, забрал трубку, послушал на всякий случай короткие гудки, положил её на аппарат — и тронул Аллу за плечо.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Ирку… — Алла всхлипнула. — Ирку… убили…

Глава 4

Синица в небе

Подробностей Алла не знала. Звонил ей следователь из того района, в котором находилась моя бывшая общага — он уточнил, кем она приходится Ирке и настойчиво пригласил её приехать в местное отделение милиции; именно этот адрес она и записала дрожащими руками. Я его, впрочем, и так знал. Это отделение милиции — вернее, полиции — находилось там и в далеком будущем.

В принципе, ничего необычного в просьбе следователя не было — милиция в случае убийства вроде бы должна отрабатывать все знакомства погибших. Я мельком подумал, что стоит сообщить о происшествии Валентину, но отложил это до возвращения. Да и не было поводов чего-либо опасаться — убили Ирку сегодня утром, а у нас на сегодняшний день было столько алиби, что хватило бы на всю чикагскую мафию. Я предполагал, что нас ждала формальная беседа с финальным вопросом про то, кого мы подозреваем. Я заранее предвкушал, как назову имена Лёхи и Михаила, чтобы слегка усложнить их жизнь — тем более что повод их подозревать имелся железный.

Поехали мы, разумеется, на машине — я понимал, что таскать находившуюся в прострации Аллу по московскому метро не стоит. К тому же никаких пьянок теперь уже не планировалось, а по местному трафику автомобиль был быстрее — даже такой неспешный, как «Победа». Да и спешить мне особо не хотелось.

В каком-то две тысячи лохматом году окрестности этой конечной станции метро перелопатили так, что я с трудом узнавал