Брак по-тиквийски 6. Жизнь после смерти (СИ) - Натали Р.

Она переоделась в брюки и свитер. С обувью проблема: на даче оставались одни охотничьи сапоги. Ну, сойдет для сельской местности. Она достала из кладовки большую клеенчатую сумку, сложила туда платье, юбку и блузку, походила по дому, собирая всякие мелочи. Спустилась в подвал, открыла тайник с кольцами, подобрала подходящее по размеру и надела на палец. Загрузила в сумку банки с припасами, попыталась после этого поднять ее — и чуть не расплакалась. Слабость еще давала о себе знать. Надо было Хэнка заставить все перетаскать, пока не уехал. А то хорошо устроился: получил удовольствие и свалил. Но ворчала она без аффекта, сознавая, что с Хэнком ей на самом деле сильно повезло.

Не привыкшая отступать, она отыскала старый трехколесный велосипед Аннет, устроила на нем сумку, заполнила ее по частям и аккуратно покатила к даче номер 4. Впереди розовел закат сквозь серую дымку облаков, силуэты деревьев на его фоне казались черными. Быстро наступившая темнота не помешала Терезе сделать новый рейс: эту дорогу она знала, как свои пять пальцев. Забрала еще несколько банок, скатала в рулон синий ворсистый ковер, взяла любимую подушку. Если вдруг придется бежать дальше, пусть лучше Хэнку достанется, чем незнакомым людям.

На третий день ее приехали хоронить. Зарыли в яму рядом с Пушком и опечатали дом. С одной стороны, приятно, что о ней помнят и сожалеют. Ортнер, тот даже всплакнул. И Руани выглядел совершенно потерянным. У Гьюла по лицу ничего не прочтешь, но не просто так же он приехал, за компанию.

С другой стороны, хорошо, что она не попалась им на глаза! Этакую жестокую шутку над собой менты не поймут и не оценят. Тогда останется единственный шанс — бежать, потому что сдаваться она не намерена. Если уж она решит снова выйти замуж, то не по чужому выбору и не по произволу компьютерной программы, а за того, кого сама захочет.

Хочет ли она Хэнка — вот вопрос.

Один из очень немногих, кому она доверяет. Теперь, когда Ильтена нет, Маэдо на Т1, дочери разъехались — практически единственный. Тот, с кем у нее общие интересы, взаимовыручка, а временами — даже взаимопонимание. Она никогда всерьез не рассматривала его, как сексуального партнера — но тут, выходит, дура была. А ведь Лика давно от чистого сердца предлагала его соблазнить. И чего жена его не любила? Такая мысль мелькала уже несколько раз.

Проблема в том, что ответ на эту мысль существовал. Билле Хэнк — вовсе не романтический герой девичьих грез. Грубый, непрошибаемый домашний тиран. В семье он вел себя отнюдь не так, как с чужой женой, когда его сковывал этикет. Есть его мнение и неправильное. И только его желание. Лика и с синяками ходила, и по ночам плакала. Мужа она откровенно боялась, особенно поначалу, пока до него не дошло, что жену надо беречь — умные люди объяснили, Тереза в том числе. И вообще — то, что Терезе нравилось в постели, для Лики могло быть сущей бедой, все женщины разные. А попробуй вякнуть, когда ты в стальном захвате и шевельнуться не можешь. Хэнк ее, небось, и не спрашивал, нравится ей или нет.

Конечно, с годами он малость поумнел. Но характер есть характер. Готова ли Тереза с ним жить? Не просто предаваться любви ко взаимному удовлетворению, а жить вместе, в одном доме. У нее тоже характер. Свыкся Хэнк с ним за прошедшие годы или, войдя в роль мужа, начнет командовать и распускать руки? Терпеть такое она не собирается.

Хотя предложение ее, само собой, растрогало. Ибо как расценивать его последнюю фразу? Решительный мужик, этого не отнять. Не испугался, что становится на другую сторону закона. И неожиданный подарок, справка о браке — лучший свадебный дар из всех, которые она могла бы пожелать.

Несколько дней Тереза обустраивалась. Прибралась в доме, небольшом по сравнению с дачей номер 12: всего один этаж, кухня и три комнаты. Ванная тесновата, зеркало маленькое. Вместо подвала — сарай, в нем лодка и велосипеды парней. Она навела порядок в шкафах, убрала Ликины платья на антресоли, разложила свои, увы, немногочисленные вещи. Синий ковер разместила в спальне, подушку из кожи дракона — в кресле на кухне, где сиживала, попивая чай с вареньем. Эх, знала бы, что копы вычистят ее подвал, принесла бы побольше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Закончив уборку, она занялась починкой. Заменила аккумулятор в стареньком телефоне — Ликин, наверное: сыновья свои увезли. Очистила контакты, зарядила, и аппарат заработал. Осталось оплатить связь, только кому ей звонить? Как-нибудь потом.

Затем привела в чувство барахлящую лампочку на крыльце. Прикрутила к табуретке разболтавшуюся ножку, хоть это и не по ее профилю. И в конце концов затосковала.

Что делать на даче в сезон дождей? Только есть и спать, чтобы восстанавливать силы, да тренироваться, чтобы прийти в форму. И еще плакать, перебирая фотографии, и вспоминать. Она помнила, как впервые увидела Рино Ильтена. И первое, что сделала — нагрубила ему. А после дала в глаз. Н-да, они с Хэнком, пожалуй, друг друга стоили.

Честно говоря, с первого взгляда Ильтен ей не понравился. Наглый красавчик, считающий своим долгом залезть под юбку к каждой женщине на своем пути. Еще и оправдывался: не я такой, работа такая! Сложно складывались у них отношения. Он рискнул свободой и жизнью, подделав ее смерть, потом отказался ради нее от карьеры, а она все не верила, что любит. Молодая была, глупая и резкая. Да что там, до сих пор излишне резкая, разве что чуть менее глупая и уже совсем не молодая.

Как он страдал из-за ее опрометчивых поступков и едких слов! Надорвал сердце от переживаний, а ей плевать было, пока старуха Алисанта не вразумила. Почему она так поздно поняла, что к мужу надо относиться бережнее? И правда, ничем не лучше Хэнка, такая же идиотка.

Когда дождей и ветра не было, Тереза ходила на озеро — благо недалеко. Это место она любила, несмотря даже на то, что здесь ее чуть не слопал ископаемый монстр. Водная гладь так же матово рябила, как летом, но сочные красные цветы потемнели, сморщились, трава клонилась к земле. Берег был усыпан синими пятнами перезревших плодов. Вспоминалось теплое летнее утро, когда они с Рино в первый раз прогуливались по берегу. И как она купила лодку, а он не хотел грести — но куда деваться, пришлось… А может, вытащить лодку Хэнка из сарая да поплавать? И тут же Рино предстал, как наяву, умоляющий в который раз не плавать по озеру в одиночку. Она вздохнула и решила послушаться.

Менты больше не приезжали. Без Терезы у них не было стимула кататься в Риаведи. Если только по долгу службы, но это летом. Не теперь же, когда поселок пустой. Когда Тереза шла по улице, порой накатывало ощущение, что она одна на целом свете.

Ружья больше нет, охота приказала долго жить. Да и будь ружье, за птичками Тереза не поплыла бы. Но можно было ходить в лес. Мокро, знакомые тропки размочило в хлябь, зато сколько повылезло грибов! Ильтены никогда не оставались на даче до столь поздней осени, и Тереза до сих пор не видела такого грибного изобилия, а то непременно настояла бы, чтоб не уезжать. Она заполнила маринованными и жареными грибами все банки, найденные в доме, и порадовалась, что Хэнкам, похоже, было лень выбрасывать пустую тару.

Хоть в город уезжай!

Через несколько декад явился покупатель на ее дачу — пожилой господин. Агент водил его по дому, расхваливал скульптуру Пушка — дескать, экспрессивный стиль неизвестного автора придает неповторимый колорит… И дальше целая лекция по искусствоведению. Господин, судя по всему, проникся. Потому что агент уехал, а господин остался. Тереза внезапно напоролась на него на следующий день, возвращаясь из леса с рюкзаком грибов.

— Вы что здесь делаете? — по привычке возмущенно воскликнула она, заприметив его, хозяйничающего в беседке.

Он обернулся, светлые глаза на тронутом морщинами лице поползли вверх.

— Я здесь живу, госпожа…

Купил, поняла она. Больше это не ее дом, нельзя об этом забывать.