Три орешка для вдовушки - Лена Ливнева

– Синяк, укол… Даже я понимаю, что на естественную смерть это мало похоже, – самокритично выступила Лизавета.

– Не факт, – Павел продолжил трапезу и невоспитанно повел разговор с набитым ртом: – Он мог сам поранить подбородок, а до этого наткнуться в гримерке на швейную иголку, забытую в сценическом костюме. Все надо проверять. Но…

– Что «но»? – не выдержала Полина, когда брат замолк, пережевывая кусок мяса.

– Мы с вами знаем, что Ярослав не пил. Откуда там водка и две рюмки на кухонном столе? – продолжил Павел.

– Две? – дуэтом спросили мы с Полиной.

– Две рюмки, но один стакан из—под сока.

– Там были еще двое! – догадалась Лиза. – Они пили водку, а Ярослав – сок.

– Он не пьет… не пил персиковый! – напомнила я. – Терпеть его не мог.

– В комнате на столе и на полу валялись DVD— и CD—диски. А ни компьютера, ни DVD—проигрывателя в квартире не было, – добавил Павел, все так же жуя. – И сотового телефона не обнаружено.

– Он не расставался с ноутбуком, – опять подала голос я. – Сюда с ним приезжал.

– Да, – кивнул Паша, – Званцев и Авербух сказали, он даже в театр с ним приходил.

– А телефон можно пробить по imei9, – вставила Поля.

– Уже, – дожевал майор. – Аппарат нашли в мусорном контейнере около дома, где скончался Солнцев. Завтра сотовый оператор даст распечатку звонков за последний месяц.

– Дорогой мобильник на помойке?! Ярик не мог сам выбросить телефон! Значит, все—таки, в квартире кто—то был и Ярослава убили?! – то ли спросила, то ли констатировала Полина.

– Напоминаю! Замок не английский, сам не захлопывается, а дверь была закрыта изнутри, и ключ вставлен в замок. – Павел поднял руку с вытянутым вверх указательным пальцем.

– Все равно, убили и ушли! – нахмурилась Полина.

– А он мертвый встал с кровати, запер дверь и опять улегся, – вздохнул майор Полев.

– А окна… – Лиза даже привстала.

– Четвертый этаж, – перебил ее Павел. – Стеклопакеты плотно закрыты, в комнате работал кондиционер, поддерживал температуру в восемнадцать градусов. Из—за него со временем смерти определились не сразу.

– И когда же он умер? – спросила Поля.

– Сегодня двадцать восьмое июня, значит, между десятью часами вечера и полуночью двадцать пятого.

– А токсикология когда будет готова? – проявила знание предмета сестра майора.

– Завтра.

– Соседей опросили? – подола голос и я.

– В том же тамбуре квартира пустует, там хозяева на лето в деревню уезжают. А в другом тамбуре две веселые квартирки, – крякнул Павел. – Так дружат семьями, что нас за чертей приняли. Похоже, загул у них идет не первый день. Ну, а те, кого удалось застать дома на других этажах, ничего не видели и не слышали. Все, как всегда.

– Павлуша, а что говорят хозяева этой квартиры? – мелодично осведомилась Лиза.

– Квартира принадлежит некой Мари Морель, урожденной Марии Ивановны Копытовой, бывшей модели, а ныне имеющей двойное гражданство и проживающей во Франции, в пригороде Парижа городке Нантер. Мари была замужем за стилистом, давно потерявшем популярность, Жаном—Клодом Морелем, который скончался четыре месяца назад от воспаления легких, а проще – от СПИДа, оставив вдовушке небольшую квартирку в Нантре и кучу долгов. Мадам сорок лет, в родные пенаты наезжает крайне редко, после кончины супруга приехала в Нижний Новгород недавно впервые. Сейчас пытаемся ее разыскать, есть информация, что вдова временно проживает в Москве у какой—то из своих подруг.

– Офигеть! – выдохнула Полина.

– Да уж, – вздохнула Лизавета.

– Вторая Наталья Водянова? – удивилась я.

– Ну, если сравнивать, – улыбнулся Павел, – то первая. Водянова—то помоложе будет. Однако, карьеру Мари, в отличии от Натальи, сделать не удалось. Получилось только замуж за француза выйти, да и то почти фиктивно, потому как Жан—Клод в постели предпочитал мальчиков.

– А почему почти фиктивно? – уцепилась я за наречие «почти».

– Потому, что Копытова и Морель не просто заключила брак и разбежались по своим делам, а проживали вместе, т.е вели общее хозяйство, – Полев хихикнул. – Мы тут обратились к модным специалистам с вопросом, какое место ныне мадам занимает в модельном бизнесе. Ее вспомнил только один московский репортер из модного журнала. Сказал, она к моде сейчас имеет двадцать пятое отношение, просто муж на показах бывал, и она с ним. Да и тот особых звезд не хватал – колесил по странам бывшего соцлагеря со своими мастер—классами, и все.

– Понятно, – кивнула я. – Квартирка в Нижнем для вдовушки теперь является формой небольшого, но заработка в деревянных тугриках.

– Похоже на то, – согласился майор. – Только для гламурной мадам квартирка, прямо скажем, дрянноватая. Ну, да ладно. Это сейчас не главное.

– Так что же все—таки вы решили на совещании? – Полина вернула брата к обсуждению более важного вопроса. – По какой статье дело будет возбуждено?

– Эх—хе—хе, – Павел вздохнул. – Если Ярослава убили, а убийцу не найдем, нас мордой об асфальт не только во всех СМИ провезут, но и на самом верху.

– Ты о чем? – напряглась Поля.

– Есть мнение, – Паша обвел всех нас взглядом, – уголовного дела не возбуждать, признать смерть естественной и не возбуждаться из—за отсутствия состава преступления.

– Что?! – опять выступили мы женским хором.

– Пока решение не окончательное! – поднял обе руки Павел. – Время, по закону, у нас еще есть. Будем копать, а там… Начальству виднее.

* * *

За столом воцарилось молчание. Да уж, если высокое начальство решит, что смерть естественная, то и двадцать восемь падений на нож признают случайностью – ну, не стоялось на ногах человеку!

Павел доел все, что лежало на его тарелке, вытер рот и руки салфеткой, откинулся на спинку стула и изрек:

– Ну, а теперь, перейдем к нашим баранам, – бараном, понятно, была я. – Возбуждено дело по статье 139 пункт 2 «Незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица, с применением насилия». Дело будет вести Ефрем. Но тут, похоже, тоже вырисовывается «глухарь»: ни отпечатков, ни следов, ничего! Так что, девоньки, дела, прямо скажем, плохи.

– Лизка, прости нас дур несусветных! – вдруг заорала Полина и бухнулась на колени перед подругой. – Мы так перед тобой виноваты!

Ефрем, только поднесший салфетку ко рту, аж прикусил ее от неожиданности. Я же, сообразив, что дальше будет, втянула больную голову в плечи и промямлила:

– Я тоже мысленно на коленях стою.

– Девочки, вы чего? – испугалась Елизавета.

– Лизка, мы ни на секунду не поверили, но надо было проверить… – Полина вернула свою пятую точку на стул.

– Мы хотели тебя заранее отмазать, чтобы у следствия вопрос о твоем участии сразу отпал, – затараторила я. – Прямо сразу, р—раз и отпал.

– Вы о чем? – еще больше испугалась подруга. – О каком участии речь? В чем?

– Ща, погоди, – Полина полезла в задний карман своих джинсов. – Только пообещай, что ты нас простишь!

– Да в чем дело?! – Лиза прижала руки к груди.

– Вот улика по Сонькиному делу, – Полина вытянула правую руку в сторону Павла и разжала кулак. На ее ладони лежала серьга из белого золота, усыпанная бриллиантами.

– Что это? – удивился майор.

– Это же… – Лиза потянулась к сережке.

– Подожди! – я схватила подругу за руку. – Сейчас все объясним.

По мере рассказа Полины о потайных дверях и найденной в кустах серьге, Лизавета все больше мрачнела, а в конце повествования тихо произнесла:

– Вы могли подумать, что я…

– Нет—нет—нет! – завопила я. – Мы ни секунды не думали, но мы же понимали, что знание о расположении потайных дверей вкупе с такой дорогой вещью может натолкнуть следствие на ложный след. Вот и хотели тебя заранее отмазать. Прости нас! Но мы, правда, не верили, просто… просто…

– Хотели отдать серьгу следствию с заявлением, что это была точно не ты!

Лиза ничего не сказала. Она сидела за столом, глядя в пустую тарелку, и молчала. Это молчание показалось мне настолько ужасным, что я не выдержала и попросила:

– Лиз, ну скажи хоть что—нибудь.

Подруга посмотрела на меня с удивлением:

– Во сколько на тебя напали?

– В начале первого дня.

– Ко мне в двенадцать маникюрша из салона «Крутые дамы» приехала, делала маникюр и педикюр, – Лиза протянула мне руки, демонстрируя идеальные ногти. – Могли бы просто позвонить на домашний и проверить, где я.

– У вас, наверное, еще и домработница имеется, и кухарка? – спросил Ефрем.

– Да, – просто ответила Лиза.

– Значит, стопроцентное алиби, – констатировал капитан.

– А какую отмазку подруге нашли вы? – как—то неприятно заулыбался Павел.

– Дашутка на ее реакцию на серьгу посмотрела, – очень неуверенно произнесла Поля.