20 000 лье под водой - Жюль Верн

Миновав лестничный пролет, мы прошли мимо открытой двери небольшой каюты, где Консель и Нед Ленд, судя по всему, только что покончили с завтраком. Рядом находились камбуз и обширные судовые кладовые.

И повсюду было электричество: вместо газовых горелок использовались платиновые пластины, которые ток раскалял добела, поддерживая необходимую температуру плиты. На электричестве работал и опреснительный аппарат, снабжавший команду чистейшей пресной водой. Возле камбуза размещалась ванная комната, куда бесперебойно подавалась горячая и холодная вода.

Далее находился матросский кубрик, но его дверь оказалась запертой, и мне не удалось определить численность экипажа и обслуживающего персонала на борту.

Стальная водонепроницаемая переборка отделяла кубрик от машинного отделения, где капитан Немо, первоклассный инженер и конструктор, установил машины, приводившие «Наутилус» в движение. Это помещение имело не менее двадцати метров в длину и было ярко освещено. В ближней части располагались батареи, вырабатывавшие электрическую энергию, во второй – двигатели, вращавшие винт корабля.

Ничего похожего на машинные отделения пароходов – абсолютная чистота, отсутствие грохота шатунов и свиста пара. Однако я сразу же почувствовал какой-то неприятный запах, и капитан Немо заметил это.

– Это газ, – сказал он, – который выделяется при извлечении натрия из морской воды. Приходится с этим мириться, хотя каждое утро мы основательно вентилируем весь корабль.

Я принялся с любопытством осматривать механизмы и агрегаты, заполнявшие почти все пространство отделения.

– Как видите, – сказал капитан Немо, – электрическая энергия, выработанная батареями, передается в машинное отделение, где приводит в действие электромоторы, которые через систему передач, в свою очередь, приводят в движение гребной вал. Винт «Наутилуса» имеет диаметр шесть метров, а скорость его вращения достигает ста двадцати оборотов в секунду. Это и позволяет судну развивать скорость в пятьдесят миль в час.

Теперь, выслушав этого человека, я не сомневался: тут кроется какая-то тайна. Каким образом Немо удавалось получать ток высокого напряжения от низковольтных химических батарей? Откуда взялась такая громадная мощность? Я не мог этого понять, но чувствовал, что настаивать на пояснениях бессмысленно.

– Да, капитан, – наконец проговорил я, – результаты налицо. Я хорошо помню, как искусно маневрировал «Наутилус» вокруг «Авраама Линкольна». Но скорость – это еще не все. Нужно видеть, куда идешь, иметь возможность управлять судном по вертикали и горизонтали! Каким образом вы погружаетесь на глубины, где давление достигает ста атмосфер? Как поднимаетесь на поверхность? Или я не вправе задавать такие вопросы?

– Отчего же, господин профессор, – произнес капитан. – Ведь вы отныне навсегда связаны с моим подводным кораблем. Вернемся в салон – это наш главный рабочий кабинет, и там вы узнаете все, что вам необходимо знать о «Наутилусе».

13

Некоторые цифры

Вскоре мы уже сидели на диване в салоне. Капитан Немо разложил передо мною чертежи, представлявшие собой продольный и поперечный разрез «Наутилуса», и сказал:

– Вот, мсье Аронакс, план судна, на котором вы находитесь. Формой оно напоминает сигару длиной чуть больше семидесяти метров и шириной в центральной части до восьми метров. Эти две величины позволяют вычислить площадь главной палубы и объем «Наутилуса». Площадь его составляет тысячу одиннадцать квадратных метров, а объем – тысячу пятьсот кубических метров, иначе говоря, его полное водоизмещение составляет тысячу пятьсот тонн.

Разрабатывая проект судна для подводного плавания, я исходил из того, что в надводном положении девять десятых его объема будут погружены в воду и лишь одна останется над поверхностью. Для этого судно должно весить не более тысячи трехсот пятидесяти шести тонн, а значит, при его конструировании следовало отталкиваться от этой цифры.

«Наутилус» имеет два корпуса – наружный и внутренний; они соединены между собой стальными балками, что придает судну колоссальную прочность и способность противостоять почти любому давлению. Толщина наружной обшивки не менее пяти сантиметров, а ее вес – триста девяносто пять тонн. Внутренняя обшивка и киль весят шестьдесят две тонны, а машины, балласт, внутренние переборки и прочее оборудование, вместе взятые, весят девятьсот шестьдесят с небольшим тонн. Итак, общий вес судна составляет тысячу триста пятьдесят шесть тонн.

– Это означает, – продолжал капитан, – что для того, чтобы полностью погрузить «Наутилус» в воду, необходимо иметь резервуары, равные десятой доле его объема, то есть способные вместить около ста пятидесяти тонн воды. Такие резервуары имеются в трюме «Наутилуса». Стоит открыть клапаны, как они наполняются водой и корабль погружается, поскольку его удельный вес становится равным удельному весу воды! Однако необходимо было учесть и то, что при высоком давлении вода немного сжимается, а ее объем, соответственно, уменьшается. Поэтому пришлось установить дополнительные резервуары вместимостью в сто тонн, хотя для того, чтобы погрузиться на глубину одного километра, хватило бы и шести тонн балласта.

– Всего лишь?

– Всего лишь, мсье Аронакс! Если мне приходит в голову подняться вровень с поверхностью моря, достаточно выкачать воду из дополнительных резервуаров, а для того, чтобы «Наутилус» поднялся над поверхностью на одну десятую своего объема, я должен полностью опорожнить балластные цистерны.

– Не стану спорить с вашими вычислениями, тем более что их результаты подтверждаются на практике, но один вопрос у меня все равно остается. Когда вы находитесь на глубине тысячи метров, обшивка «Наутилуса» испытывает давление в сто атмосфер. Но если вы пожелаете освободить резервуары, чтобы всплыть на поверхность, вашим насосам придется преодолеть давление в сто атмосфер. Не представляю, какая для этого может потребоваться мощность!

– О, – Немо усмехнулся, – вы сами имели возможность убедиться в мощи насосов «Наутилуса», когда на палубу «Авраама Линкольна» обрушился извергнутый ими водяной столб. Однако я пользуюсь запасными балластными цистернами лишь при погружении на глубины до двух километров. Когда же возникает необходимость побывать на глубине четырех, а то и шести километров, я использую более сложное, но вполне надежное устройство. Обычный руль с широким пером дает мне возможность маневрировать по горизонтали, но я могу управлять «Наутилусом» и по вертикали – быстро передвигаться вверх или вниз. Для этого имеются две плоскости с изменяемым углом наклона, прикрепленные к бортам судна у ватерлинии. Управляются они с помощью мощных рычагов. Если плоскости стоят параллельно килю, судно идет по горизонтали. Если же они расположены под наклоном, то «Наутилус», увлекаемый винтом, либо опускается либо поднимается. Можно и ускорить подъем, выключив двигатели: тогда «Наутилус» всплывает примерно так, как взлетает в воздух наполненный водородом аэростат.

– Но как может рулевой вести подводный корабль вслепую? – озадаченно спросил я.

– Для этого существует ходовая рубка в носовой части корпуса. Ее иллюминаторы изготовлены из свинцового стекла толщиной в двадцать один сантиметр. Позади рубки помещается мощный электрический прожектор с рефлектором, луч которого освещает море на расстоянии полумили перед «Наутилусом».

– Так вот что означает таинственное свечение моря, так смущавшее ученых! Скажите, капитан, а что привело к столкновению «Наутилуса» с «Шотландией», наделавшему столько шума?

– Чистейшая случайность! Мы шли в двух метрах под поверхностью, когда это произошло, но я сразу же понял, что «Шотландия» не потеряет плавучести.

– Но ваша встреча с «Авраамом Линкольном»…

– Жаль, конечно, что пострадал один из лучших кораблей американского флота. Но на меня напали, и я был вынужден защищаться. Впрочем, я ограничился тем, что на время обезвредил фрегат.

– Ваш «Наутилус», – невольно воскликнул я, – поистине нечто непревзойденное!

– Да, профессор, – подтвердил капитан Немо, – и я люблю его, как собственное дитя! Надводные суда повсюду подстерегают опасности, тогда как на борту «Наутилуса» человек может быть спокоен. Нам нечего бояться трещин в корпусе и течей, так как двойная обшивка прочнее литой стали; здесь нет такелажа, который может подвести, нет парусов, которые может повредить шквал, нет паровых котлов, которые могут взорваться, нет деревянных частей, а значит и опасности пожара, нет угля, запас которого всегда не вовремя заканчивается. Как конструктор, строитель и капитан этого судна в одном лице, я отношусь к «Наутилусу» с безграничным доверием!

В голосе капитана Немо звучало воодушевление, его темные глаза горели, а движения сделались порывистыми.