Утопленник из Блюгейт-филдс - Энн Перри

Доминик прикрыл лицо салфеткой, скрывая улыбку, однако, когда он украдкой взглянул на Шарлотту, в его глазах искрилось веселье.

— В ваши дни было много такого, что теперь уже никому не нужно, — раздраженно ответила Кэролайн. — Времена меняются, мама.

Бабушка с силой ударила вилкой по пустой тарелке, поднимая брови чуть ли не до волос.

— В двери спальни по-прежнему есть замок, не так ли? — властным тоном спросила она.

— Вандерли, — вдруг произнес Доминик.

Бабушка резко повернулась к нему.

— Что ты сказал?

— Вандерли, — повторил Доминик. — Бенита Уэйбурн до замужества была Вандерли. Я вспомнил, потому что знаком с Эсмондом Вандерли.

Тотчас же позабыв бабушку и ее оскорбительные замечания, Шарлотта возбужденно посмотрела на него.

— Вот как? А ты не мог бы познакомить меня с ним — разумеется, как бы невзначай? Пожалуйста!

Доминик взглянул на нее с некоторым удивлением.

— Если хочешь… но ради чего? Не думаю, что он придется тебе по вкусу. Он вращается в хорошем обществе, довольно занятный собеседник — но, боюсь, тебе он покажется очень пустым.

— Теперь молодые мужчины все такие легкомысленные? — угрюмо поинтересовалась бабушка. — Нынче уже никто не помнит про свой долг.

Шарлотта пропустила ее замечание мимо ушей. Она уже придумала повод для знакомства. Разумеется, от начала и до конца это была чистая ложь, но порой в безвыходных ситуациях требуется проявить немного изобретательности.

— Все это ради моей знакомой, — сказа Шарлотта, старательно избегая встречи взглядом с сидящими за столом. — Одна молодая особа… в общем, романтическая история, я бы предпочла не вдаваться в подробности. Это… — она выразительно покачала головой. — Это очень деликатный вопрос.

— Вот как! — скорчила гримасу старая леди. — Надеюсь, ничего непристойного?

— Ни капельки! — Вскинув голову, Шарлотта посмотрела бабушке в лицо, внезапно поймав себя на том, что ей доставляет огромное удовольствие лгать старухе. — Моя знакомая из хорошей, но бедной семьи и хочет поправить свои дела. Не сомневаюсь, бабушка, вы отнесетесь к этому с пониманием.

Старая леди подозрительно посмотрела на нее, но не стала спорить и перевела взгляд на сидящую напротив Кэролайн.

— По-моему, все уже закончили! Позвони и распорядись, чтобы подавали следующее блюдо! Насколько я понимаю, следующее блюдо будет? У меня нет ни малейшего желания сидеть за столом до самого вечера! К нам могут пожаловать гости. Ты хочешь, чтобы они застали нас за обедом?

Кэролайн обреченно протянула руку к шнурку и позвонила.

Когда пришла пора уходить, Шарлотта попрощалась с матерью и бабушкой. Доминик проводил ее на улицу и предложил отвезти домой на извозчике. Он прекрасно понимал, что в противном случае ей пришлось бы идти пешком до остановки омнибуса. Шарлотта с признательностью согласилась, во-первых, заботясь о собственном удобстве, во-вторых, желая продолжить тему знакомства с Эсмондом Вандерли, который, если Доминик был прав, должен был приходиться погибшему юноше дядей.

Когда они сели в экипаж, Доминик недоверчиво посмотрел на нее.

— Не в твоем духе впутываться в чужие любовные похождения, Шарлотта. Кто она, эта твоя знакомая, раз ты готова из кожи вон лезть, чтобы помочь ей «поправить свои дела»?

Шарлотта быстро оценила, разумно ли продолжать лгать, или же лучше сказать Доминику правду. В целом правда показалась ей предпочтительнее — по крайней мере, она была более цельной и непротиворечивой.

— Никакой любовной истории тут нет, — призналась Шарлотта. — Речь идет о преступлении.

— Шарлотта!

— И об очень серьезном! — поспешно добавила она. — И если мне удастся выяснить что-либо о его обстоятельствах, возможно, я предотвращу новое преступление. Доминик, поверь, Томас ни за что не сможет узнать то, что по силам нам!

Доминик искоса взглянул на нее.

— Нам? — осторожно повторил он.

— Нам, поскольку мы занимаем достаточно высокое положение в обществе и можем познакомиться с этой семьей, — объяснила Шарлотта, весьма убедительно изображая невинность.

— Ну, я не могу просто привести тебя к Вандерли домой и представить ему, — рассудительно заметил Доминик.

— Да, конечно, не можешь. — Шарлотта улыбнулась. — Но я уверена, что при желании ты что-нибудь обязательно придумаешь.

У него на лице оставалась тень сомнения.

— Я ведь по-прежнему твоя свояченица! — настаивала Шарлотта. — Так что тут все чисто.

— Томас знает о том, что ты задумала?

— Пока что нет. — Шарлотта уклонилась от правды с несвойственной легкостью. — Не могла же я наперед сказать ему, что ты согласишься помочь. — Она не стала добавлять, что и потом она также не собиралась признаваться мужу.

Способность к обману была для нее чем-то совершенно новым, и Доминик еще не был с ней знаком. Он воспринял замечание Шарлотты буквально.

— В таком случае, полагаю, все в порядке. Я договорюсь о встрече, как только смогу, без того чтобы показаться навязчивым.

Шарлотта непроизвольно стиснула ему руку, одарив его сияющей улыбкой, от которой Доминику стало не по себе.

— Спасибо, Доминик. Право, ты поступил очень великодушно! Не сомневаюсь, если бы ты только знал, насколько все это важно, ты бы сам с радостью вызвался помочь!

— Гм… — Доминик не был готов связывать себя дальнейшими обязательствами; возможно, он посчитал не вполне разумным доверять Шарлотте, когда та ввязалась в детективное расследование.

Три дня спустя Питт снова пришел домой к Уэйбурнам, после того, как предпринял все возможное для розысков свидетелей — тех, кто что-либо слышал о нападении, о похищении, о любом происшествии в Блюгейт-филдс, которое могло быть хоть как-то связано с гибелью Артура Уэйбурна. Однако ни один из его обычных источников не смог предоставить никакой информации.

Инспектор уже был склонен согласиться с тем, что узнавать нечего. Убийство было совершено за закрытыми дверями, а не на улице.

К удивлению Питта, их с Гилливреем приняли в гостиной. Помимо Энсти Уэйбурна, там присутствовали еще двое мужчин. Один был сухопарый, лет сорока, со светлыми, сильно вьющимися волосами и правильными чертами лица. На нем был безупречно скроенный костюм, однако одежда в первую очередь выигрывала благодаря тому изяществу, с каким он держался. Второй мужчина был на несколько лет старше, тучный, но все еще привлекательный. Его пышные бакенбарды были тронуты сединой, а мясистый нос выпирал вперед.

Уэйбурн растерянно молчал, не зная, как представить новоприбывших. Он не считал полицейских людьми своего круга, но в то же время ему, несомненно, требовалось объяснить Питту, кто остальные двое, хотя те, по-видимому, дожидались прихода инспектора. В конце концов Уэйбурн решил проблему, указав едва заметным кивком на того из двух мужчин, что постарше.

— Добрый день, инспектор. Мистер Суинфорд любезно дал свое согласие на вашу встречу с его сыном, если вы все еще считаете это необходимым. — Он чуть повел рукой, вовлекая в разговор второго мужчину. — Мой шурин мистер Эсмонд Вандерли; он здесь, чтобы поддержать мою жену, которой приходится крайне тяжело. — Возможно, Уэйбурн просто хотел представить своих друзей, однако получилось это скорее предостерегающей демонстрацией единения семьи, сплотившейся для того, чтобы отразить непрошеное вторжение, излишнее служебное рвение, граничащее с простым любопытством.

— Добрый день, — поздоровался Питт, после чего представил Гилливрея.

Уэйбурн был удивлен; он ожидал другого ответа, но ему пришлось смириться.

— Вам удалось выяснить какие-либо новые подробности относительно смерти моего сына? — спросил он. Затем, увидев, как Питт окинул взглядом остальных, он слабо усмехнулся. — Вы можете говорить перед этими джентльменами все, что у вас есть мне сказать. Итак?

— Сожалею, сэр, но нам не удалось узнать абсолютно ничего…

— Иного я и не ожидал, — перебил его Уэйбурн. — Однако я признателен вам за то, что вы выполнили свой долг и сделали все возможное. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы без промедления доложили мне о результатах расследования.

Этими словами он дал понять, что встреча окончена, но Питт не собирался уступать так легко.

— К сожалению, мы не верим в то, что обычные преступники попытались бы избавиться от трупа подобным образом, — продолжал он. — В этом для них не было никакого смысла. Гораздо проще было бы оставить жертву там, где на нее напали. Это привлекло бы меньше внимания, а только это им и надо. И уличные грабители не топят свои жертвы — они используют нож или дубинку.

Лицо Уэйбурна потемнело.

— Что вы пытаетесь сказать, инспектор? Это ведь вы утверждали, что мой сын захлебнулся. И теперь вы опровергаете собственные слова?