Элси выходит замуж - Марта Финли

— Как хорошо, папа! Но мне грустно, что к книгам многие годы никто не притрагивался.

— Не совсем так, дитя мое. Я много читал, когда приезжал сюда и всегда разрешал управляющему свободно пользоваться библиотекой — при условии, что он будет обращаться с книгами бережно и ставить их на место. Пока есть время, я хочу показать тебе несколько превосходных гравюр.

Но едва Элси присела к столу, дверь широко распахнулась, и слуга объявил:

— Мистер Сприггс.

В комнату вошел управляющий — высокий, загорелый, широкоплечий, крепко сложенный мужчина с темными волосами, черной бородкой и проницательными карими глазами. Вид у него был уверенный и независимый. Он поприветствовал хозяев и, не дожидаясь приглашения, сел в свободное кресло.

— Я пришел, господа, и готов вас выслушать.

— Мистер Сприггс, — начала Элси. Сложив на коленях руки она прямо и невозмутимо смотрела на собеседника. — Хочу сказать вам, что решительно не одобряю телесные наказания. Я их не потерплю. Надеюсь, вы меня поняли.

— Вас нетрудно понять, мисс Динсмор. Вы говорите на чистом английском, и давать мне указания — ваше право. Но выслушайте меня. Ваши рабы очень ленивы, особенно эта Сьюз. Моим людям и так трудно добиваться, чтобы работа была выполнена как следует.

— Тем не менее, я надеюсь, что управляющий, которому я плачу жалованье, способен на более человечное отношение к работникам.

— Мисс Динсмор, я привык работать на совесть. Если вы осмотрите поместье, то, я уверен, увидите, что все в порядке. Но если рабы не будут трудиться добросовестно, я не смогу должным образом выполнять свои обязанности.

— Конечно, мистер Сприггс, они должны работать, — если не добровольно, то принудительно. Но ведь, помимо избиения, существуют другие методы.

— Что же вы предлагаете, мисс Динсмор?

— Можно лишить их некоторых привилегий или посадить на несколько дней под замок на хлеб и воду, — ответила Элси и вопросительно посмотрела на отца, который внимательно слушал разговор.

— Я не давал разрешения прибегать к телесным наказаниям, — заметил мистер Динсмор, обращаясь к Сприггсу, — и не думаю, что в них есть необходимость.

На мгновение воцарилась тишина. Сприггс застыл, глядя на огонь. Вдруг он повернулся к Элси и едва заметно улыбнулся:

— А я думал, мисс, что вы хотите меня уволить.

Элси слегка покраснела, но с достоинством ответила:

— Если вы будете выполнять мои приказы, сэр, и пообещаете больше не прибегать к физическим наказаниям, то зачем мне вас увольнять? Вы — прекрасный работник.

— Спасибо, мисс Динсмор. Такой расклад меня устраивает. Я обещаю вам повиноваться и всегда действовать в ваших интересах. Однако если ваши интересы пострадают из-за того, что вы запретили мне использовать плеть, то не забудьте: это не моя вина.

— Я готова рискнуть, — ответила Элси, показывая движением руки, что беседа закончена. Сприггс встал, учтиво поклонился и вышел.

— А теперь, дорогой папочка, продолжим осмотр дома, — воскликнула Элси, вскакивая с кресла. — Но прежде скажи мне, правильно ли я говорила с мистером Сприггсом?

— Бог дал тебе прекрасные деловые качества, Элси, — ответил мистер Динсмор, улыбаясь. — Не ожидал, что ты столь легко и естественно войдешь в роль хозяйки.

— Правда? — обрадовалась Элси. — А я так волновалась! Знаешь, когда ты сидишь рядом и наблюдаешь, а я распоряжаюсь, я чувствую себя очень странно. Папочка, ты, пожалуйста, не забывай, что я все равно — твоя дочка. И всегда готова тебе подчиниться!

— Я знаю, моя дорогая, — ответил отец, обнимая Элси за талию и с любовью глядя в ее нежное лицо.

Так они и стояли, обнявшись, у камина, пока не пришла тетушка Хлоя со светильником в руке.

— Как вовремя, няня! Веди нас по дому, показывай дорогу, — сказала Элси.

Они шли по длинным коридорам, переходили из комнаты в комнату, из одного просторного зала в другой. Элси очень понравилась и планировка дома, и мебель. Она не раз помянула добрым словом тетушку Филлис, которая добросовестно смотрела за домом.

Наконец, миновав будуар, они вошли в уютную, роскошно убранную спальню.

— Здесь ты родилась, моя дорогая. И отсюда твоя мамочка ушла в лучший мир, — тихо сказал мистер Динсмор.

— Боже мой, ничего не изменилось... Все такое же, как в тот день, — прошептала тетушка Хлоя, подходя к кровати. Она положила руку на подушку. Глаза старой служанки наполнились слезами. — Моя драгоценная юная госпожа, моя милая девочка лежала на этой кровати. Лицо ее было белее простыни. А глаза — большие карие глаза — оставались ясными. Локоны разметались по подушке. И она сказала мне еле слышно: «Нянечка, принеси малышку». Я принесла тебя, дорогая, и осторожно положила рядом с мамочкой. А она поцеловала твое маленькое личико, а потом заплакала и сказала: «Деточка моя, бедная моя доченька. Некому ее любить. Некому, кроме тебя, няня. Возьми ее и никогда не оставляй. Научи ее любить Господа нашего Иисуса Христа».

Няня говорила тихо, но Элси отчетливо слышала каждое ее слово. Она плакала. Отец привлек ее к себе и молча поцеловал в мокрую щеку. Говорить он не мог: из глаз этого зрелого мужчины струились слезы, а сердце разрывалось от переполнявших его чувств.

Наконец отец увел Элси в будуар и показал ей портреты дедушки и бабушки. Но особое внимание Элси привлек портрет матери — художник написал ее, когда ей было лет десять-двенадцать.

— Мама была очень красивой девочкой, — прошептала Элси, с любовью глядя на портрет.

— В десять лет ты была такой же. Поразительное сходство, — откликнулся мистер Динсмор. — Иди сюда. Смотри. — Он поднял крышку корзинки для рукоделия и указал на незаконченную вышивку. В нее была воткнута игла. Казалось, что ловкие пальцы вышивальщицы держали ее еще совсем недавно.

Элси бережно взяла вышивку и прижалась к ней губами. Ей почудилось, что тонкая ткань еще хранит незримые следы маминых прикосновений, тепло ее рук.

Глава 7

...Она была всегда И гордостью, и радостью для близких — Для всех, кто мог духовным взором созерцать Живущие в ней свет и благодать, Для всех, кто слышал музыку небес, С ней разделяя путь...Натаниэль Паркер Уилле. «Летучие стихи», соч. 11

Элси уснула с мыслью о маме. Она думала о святом счастливом мире, где та сейчас пребывает. Царство Света, в котором нет греха, страданий и печали. Вот ведь как получилось — здесь, в этом мире, Элси унаследовала мамино богатство, сменила ее в Вайемиде... Воистину, неисповедимы пути Господни — и думы Элси обратились к Спасителю, Чья великая жертва открыла людям путь в благословенный край.

Вскоре Элси заснула, но и во сне, и при пробуждении ее не покидала глубокая светлая печаль. В этом доме она по-особому прочувствовала любовь к матери и бесконечную благодарность Богу. Проснувшись, Элси долго и горячо молилась.

В комнату вошла тетушка Хлоя с серебряным подносом. На подносе лежали апельсины — по местным обычаям их подавали перед завтраком. Оранжевые апельсины, яркое утреннее солнце, весело пляшущие в камине языки пламени... Необыкновенно хорошо!

Хлоя собрала апельсины с вечера, срезала с макушки каждого плода слой кожуры размером с серебряную монету, разложила апельсины на подносе срезами вверх и выставила на открытую веранду. Апельсины покрылись росой, цедра в местах срезов затвердела, а плоды наполнились вкуснейшим душистым соком.

При виде нянюшки с подносом апельсинов Элси вдруг вспомнила давно забытую картину и воскликнула:

— Няня! А когда я была маленькой, ты тоже приносила апельсины?

— Когда, милая? По утрам?

— Да. Мне кажется, я помню, как ты входила в эту самую дверь с таким же подносом.

— Да, деточка. Мы всегда ели их перед завтраком. Смотри, какие красивые апельсины. А какие вкусные! Мистеру Динсмору очень понравились.

— Да, няня, они выглядят очень соблазнительно. Сейчас я умоюсь и попробую, — сказала Элси весело. — Значит, папа опередил меня? Он уже встал?

— Да, господин на веранде, но он сказал: «Пусть Элси спит, сколько пожелает».

— Папочка всегда так добр ко мне! Он во всем мне потакает! Няня, я приму ванну, а когда ты будешь меня причесывать, попробую апельсины. Пойди спроси у папы, когда он собирается завтракать, и скажи тетушке Филлис, чтобы завтрак был подан к этому времени.

Час спустя Элси с отцом встретились в столовой. Элси выглядела такой радостной и счастливой, так сияла, что сердце мистера Динсмора тоже наполнилось радостью. Он перестал беспокоиться, что накануне дочь переутомилась.