Сотвори свое будущее. Как силой мысли изменить судьбу - Луиза Хей

Дирижировала высокая монахиня в современном наряде. Она поклонилась в ответ на аплодисменты и подняла руки. Все девочки повернулись в ее сторону и по ее знаку запели: «Боже Всесильный».

...

И пока они пели, голос Лупе все явственнее выделялся на фоне других сопрано – приятный, мелодичный, легкий и лиричный. В конце песни несколько девочек посмотрели на нее с пренебрежением, но Лупе было все равно.

Когда запели второй псалом, позади в зале началось какое-то движение. На место в заднем ряду помогали усесться человеку в черном и в нелепой шляпе. Он явно был слеп.

...

Пока пели еще два псалма, Джонатан постепенно расправлял плечи. Он слышал голос Лупе среди хора других голосов. У нее был высокий, напоминающий звучание нежного колокольчика, голос.

И Джонатан слушал очень внимательно.

Когда хор закончил петь, монахиня сделала тот самый дирижерский жест, будто застегивала молнию. И Лупе улыбнулась. В задних рядах снова произошло какое-то движение – и сидевший там человек в черном костюме исчез.

* * *

На следующий день после полудня, когда Лупе входила в квартиру Джонатана, он заканчивал какой-то неприятный телефонный разговор. У него в голосе звучали нотки отчаяния: «О’кей, ладно! Я согласен!»

Он повесил трубку и обхватил голову руками.

– Что стряслось? – спросила Лупе.

– На этой неделе моя мать будет в городе проездом на Гавайи, и она настаивает на встрече. Хочет заехать.

– Но ведь это же хорошо, верно?

– Нет. Ничего хорошего. Я ее целую вечность не видел. И у меня на это были все основания.

– И какие основания?

– Она меня до белого каления доводит. Вот какие основания! Она просто генератор отрицательной энергии!

– А как насчет вашего отца?

– Он с ней никогда не путешествует. Он бывает рад одиночеству и покою. Не знаю, смогу ли я это выдержать. Прямо не знаю. Она действительно ужасная женщина! Она все еще пытается свести меня с дочерьми своих подруг.

– Я помогу вам занять ее.

Джонатан рассмеялся:

– Это будет замечательно! Она еще и тиранка, я разве не говорил? Она будет обращаться с тобой, как с прислугой!

– Ничего не имею против. Я ведь в какой-то мере действительно прислуга.

– Но ты не прислуга! Ты – моя…

– Подруга? – сказала Лупе. – Это что, так трудно произнести?

– Нет, совсем не трудно. Да, подруга!

– А в какой день недели она приезжает?

Джонатан снова обхватил голову руками:

– В четверг.

– В этот день у бабушки собираются члены клуба игры в бинго. Мы что-нибудь придумаем. Я вам помогу!

– Клуб игры в бинго?

– Все пожилые люди из окрестных домов, – ответила Лупе, уже на выходе.

* * *

В четверг Джонатан нервно ходил взад-вперед у окна.

– Лупе, пойди глянь. Что там за шум!

Лупе вышла из кухни с подносом закусок.

– А это что такое?

– Сырные начо [15] , коронное блюдо бабушки!

Лупе выглянула из окна.

– Это такси. Но это не ваша мать.

– Как ты узнала?

– Это женщина. Но крошечная. На ней какой-то мех. И, похоже, она о чем-то препирается с таксистом!

– О господи! Это она!

– Не могу себе представить, как такой большой человек, как вы, мог выйти из утробы такой маленькой женщины, как она?

– Только ее об этом не спрашивай! Уверен, это кровавая история.

Он повернулся к Лупе:

– Сам не верю, до чего волнуюсь. А ведь это всего лишь моя мать!

– Матери обычно пользуются большим влиянием.

– И откуда ты все это знаешь в одиннадцать-то лет?

Зазвонил звонок, Лупе лишь пожала плечами.

– Мне только что исполнилось двенадцать.

– Впусти ее! – обреченно произнес Джонатан.

Лупе дважды нажала на кнопку кодового замка. Они стояли и слушали, как по лестнице стучат каблуки, пока она поднималась. Лупе открыла дверь. Оба стояли и ждали. Мать Джонатана Белль остановилась на верхней площадке, демонстративно отдуваясь.

– Лифта нет! Вот так подарочек !

Она пыталась отдышаться и демонстративно разглядывала Джонатана и Лупе. По родинкам на руках и по обвисшей коже на шее Лупе поняла, что Белль была почти ровесницей ее бабушке. Но она что-то сделала с лицом и шеей, чтобы ее кожа казалась подтянутой и гладкой.

– Неужели это мое дитя?! Мое слепое дитя! – Она бросилась к Джонатану и обхватила его руками, едва не сшибла его с ног и почти втолкнула обратно в квартиру. Потом разрыдалась. – Как это может быть? Как случилось, что ты ослеп совсем молодым?

От избытка чувств у Джонатана исказилось лицо. Он погладил ее по плечу и оторвал ее руки от своей шеи.

– Мама, это случилось давным-давно. Я уже привык!

– Ну а я не привыкла! Мне не позволяли видеться с тобой!

Внезапно поток слез иссяк, словно перекрыли кран. Она заметила Лупе.

– Это твоя горничная?

– Я же тебе говорил, – сказал Джонатан Лупе. – Нет, это моя подруга Лупе. Она была мне настоящей подмогой!

– Ребенок? Надеюсь, тебя с ней не связывают неподобающие отношения?

– Нет, мам, не связывают. Только если ты считаешь уборку квартиры неподобающим занятием. Входи и садись!

Белль вплыла в квартиру. С явным недовольством осмотрелась.

– Как тесно!

– Мне места хватает! Угостить тебя чем-нибудь? Лупе принесла восхитительные закуски.

Белль осторожно уселась на софу.

– Если есть, я бы выпила обычной воды. Я слежу за весом.

Джонатан сидел напротив. Спросил:

– Ну, как у тебя дела, как отец?

Белль всхлипнула:

– Если тебе это действительно интересно, то мог бы нас навестить.

– Мне нужно было уладить кое-какие дела.

– Да. Могу себе представить! А как твой друг, ну этот, которого зовут Джорджи?

– Он умер много лет назад. Я тебе сообщал. Все мои друзья умерли примерно в одно и то же время.

Белль вздрогнула от отвращения:

– От этого мерзкого вируса! Но я всегда говорила, если ведешь извращенный…

Тут ее перебила Лупе:

– Здесь, в этом доме, у мистера Джонатана появилось много новых друзей. Как раз сейчас они все собираются в квартире напротив!

Лупе вышла, бросилась к своей квартире и стремительно распахнула дверь. Там, где жили дедушка с бабушкой, собралось множество старожилов из окрестных домов и соседних квартир – все сидели на раскладных стульях и играли в бинго.

– Привет! – по-испански воскликнули некоторые.

Белль закатила глаза:

– Вот эти – твои друзья? Такие древние? Да еще испанцы? Значит, теперь ты водишь компанию с детьми и престарелыми нелегальными мигрантами?

Джонатан сидел, уставившись в пол. На лбу у него вздулась жила, которой Лупе раньше не замечала.

Сначала Белль упиралась, но затем согласилась отведать кусочек начо и очень скоро опорожнила тарелку, при этом болтая без умолку.

– А Сара Эванс – знаешь, она была единственной, помимо меня, кто еще не развелся, так вот, как только закончился ее декретный срок, ей поставили диагноз рак мозга, причем в неизлечимой форме, я тогда сказала…

– Я очень туманно помню Сару. Она еще делала пластическую операцию на ушных раковинах, – заметил Джонатан.

– Да, именно она. Ты бы видел ее сейчас. У нее веки расплылись, словно воск на свечке. Она прошла курс лечения, этот новомодный, где тебе нагревают кожу, и она от этого якобы подтягивается. А по мне, лучше в любое время сделать старомодную подтяжку лица, чем все эти новоизобретенные процедуры. Они никогда не дают того эффекта, который вам обещают. А уж ст о ят…

– А как у папы с сердцем?

Недовольная, что ее перебили, Белль помрачнела и покачала головой:

– Неважно. Неправильно питается. Не способен сам контролировать свой вес. Человеку восемьдесят пять лет, а он ни за что не хочет отказаться от старых привычек. Никак не могу переубедить упрямца. Словно вы в детстве. Кстати, о детях, я так ровным счетом ничего не знаю о твоей сестре. Как подумаю, сколько денег мы истратили на ваше образование! Ужасная неблагодарность. Разумеется, я не жду, что мне все возместят, но хотелось бы хоть немного уважения! А ваше образование – мы были бы миллионерами, если бы…

– Полагаю, что плата за мое обучение в художественной школе с лихвой окупилась, – насмешливо заметил Джонатан.

– Это как посмотреть! – фыркнула Белль.

Лупе, которая все время была неподалеку и прислушивалась, сказала:

– Искусство мистера Джонатана очень известно.

– Ну, сейчас никто из знакомых о нем ничего не знает.

Белль с подозрением посмотрела на Лупе.

– Ты уверен, что между вами двумя не происходит ничего неподобающего?

– А что значит «неподобающее»? – поинтересовалась Лупе у Джонатана.

– В данном случае имеется в виду слабоумие, – ответил тот.

Белль рассмеялась:

– Ха! Звучит великолепно, особенно из твоих уст!

– Мам, – обратился к ней Джонатан, – как, по-твоему, сколько мы не виделись?

Белль потерла лоб у виска:

– Ох, не знаю. Много лет…