Нарисованные шрамы - Нева Алтай

передумала и каким-то образом сбежала. Я разворачиваю инвалидное кресло, собираясь поднять тревогу, когда замечаю ее, и сжимающее грудь давление, которое я не осознавал, исчезает.

Она сидит по-турецки в дальнем углу библиотеки, спиной к книжной полке, несколько бумажных полотенец разложены на полу вокруг нее. Я проезжаю через гостиную, останавливаюсь в нескольких шагах и наблюдаю. Нина делает какие-то наброски на одном из бумажных полотенец. Они очень схематичны, но я могу различить очертания женщины, держащей что-то перед собой. Большинство остальных бумажных полотенец, разбросанных вокруг, имеют похожие композиции. Некоторые – всего лишь неразличимые линии, другие – более детальны. Меня не было чуть меньше часа. Как она смогла сделать их за такое короткое время?

– Можешь послать кого-нибудь ко мне домой, чтобы привезли мои вещи? – спрашивает Нина, не отрывая глаз от рисунка. – В гостиной есть три большие коробки. Скажи парням, чтобы были осторожны: внутри лежат мои холсты и краски.

– Когда они тебе нужны?

– Вчера. Если уж я тут застряла, лучше потратить время с пользой. У меня выставка через три недели, а готово всего шесть работ. Мне нужно еще девять, а также «большой парень».

– «Большой парень»?

– Моя главная работа. Я заказала для нее холст, он придет на следующей неделе.

Я еще несколько минут наблюдаю за тем, как она работает, замечая, как она время от времени прищуривает глаза на какую-нибудь деталь или наклоняет голову вбок и кусает щеку, когда думает. Ее волосы – это копна спутанных прядей, которые она собрала на макушке и скрепила карандашом. Такое непонятное существо. Так непохожа на женщин, с которыми я привык проводить время. Свежие и опасно притягательные ощущения.

– Мне нужно с тобой поговорить, когда ты закончишь, – произношу я, едва мне удается отвести от нее взгляд. – Я буду в гостиной.

– Ага. – Она откладывает в сторону законченный набросок, берет последнее неиспользованное бумажное полотенце и начинает рисовать на нем.

Кажется, мне дали понять, что я могу идти.

Заехав в спальню за ноутбуком, который я там держу, я перемещаюсь на диван и включаю телевизор. Опираюсь правой ногой на стол перед собой, открываю ноутбук и начинаю просматривать почту. Я почти закончил, когда Нина падает рядом со мной и зевает.

– Извини, увлеклась. О чем ты хотел поговорить?

Я закрываю ноутбук и поворачиваюсь к ней:

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала, пока ты здесь.

– Типа пропылесосить и вытереть пыль? – Она морщит нос. – Не помню, чтобы я на это соглашалась. Глажка белья – пожалуйста, уборка пыли – тоже, но я ненавижу пылесосить.

– Разместить несколько «жучков» здесь, в доме, так, чтобы никто не заметил.

Она смотрит на меня со смесью растерянности и отвращения. Видимо, я должен уточнить.

– Подслушивающие устройства. Не насекомых.

– Это очень странная просьба, мистер Петров. Может, объясните?

– С этого момента и далее: Роман. Пожалуйста, следи за тем, чтобы не оговориться, когда кто-то рядом.

– Не оговорюсь, Роман, – улыбается она и подмигивает мне. Черт возьми, она мне подмигивает.

Я вздыхаю.

– У меня есть основание полагать, что, по крайней мере, один из тех, кто подложил бомбу, предназначенную убить меня, находится здесь, в этом доме. Максим поместил в большинство комнат «жучки» два месяца назад, но он не может разместить их в последних нескольких комнатах без риска быть замеченным.

– Ну, я тронута твоей верой в мои способности, но правда не понимаю, как я смогу это сделать, если он не смог.

– Потому что, если бы кто-то увидел, что Максим входит в одну из тех комнат, они бы поняли, что что-то не так. Но если кто-то поймает тебя, ты всегда можешь сказать, что потерялась.

– Твой дом огромный, но не думаю, что я бы настолько потерялась, чтобы войти в чужую комнату. – Она выглядит обиженной. – Я не дура.

– Это приводит нас ко второму вопросу, который нам нужно обсудить, и он касается того, как люди, которые живут и работают здесь, воспринимают тебя. Мне нужно, чтобы ты казалась… скажем так, поверхностной.

– Ты имеешь в виду «глупой»?

– Не совсем. Мне нужно, чтобы, когда люди видели, что ты заходишь в комнату, они не становились осторожными или подозрительными. Я хочу, чтобы они украдкой закатывали глаза и не замечали, что ты делаешь, потому что они полагают, что ты… безобидная.

Она смотрит на меня с удивлением, затем смеется. Это несдерживаемый и искренний смех, и ее глаза тоже смеются.

– Окей, ты точно имеешь в виду «глупая». Окей. Мне нужна пара минут.

Нина ложится на подушки, запрокидывает голову и, обратив лицо к потолку, закрывает глаза. Она остается в таком положении несколько секунд и затем начинает говорить:

– Поверхностная. Безобидная. Немножко глупая. Безумно влюблена в тебя. Ей нужен доступ во все части дома. Давайте подумаем… Кто я? Ну, трофейная жена Романа, конечно. Я хорошенькая, элегантная и чересчур надменная. Я люблю носить дорогую одежду, только самые лучшие бренды. Платья мне не особо нравятся, только если мероприятие их не подразумевает. Я гораздо больше предпочитаю дизайнерские джинсы в паре с шелковыми блузами. Обязательно каблуки.

Она делает паузу, открывает глаза и поворачивается ко мне.

– Каблуки обязательны, как ты думаешь? – Она морщит свой крошечный носик. – Конечно! Черт. Я ненавижу носить каблуки.

Она снова закрывает глаза и продолжает:

– Каблуки обязательны, и у меня их сотни. Роман любит, когда я их ношу. Он говорит, что они делают мою задницу потрясающей. А еще я очень стесняюсь своего роста, и ношение каблуков все время помогает мне забыть, насколько я низкая. Мое любимое занятие – это шопинг, и я покупаю тонны одежды. Моему мужу приходится выделить одного водителя специально для меня и моих походов по магазинам.

Очередная пауза, и она опять оборачивается ко мне.

– Роман, мне понадобятся деньги, чтобы поддержать ее пристрастие к одежде. Она – импульсивный покупатель.

– Ты получишь все, что тебе нужно, – смеюсь я. Она совсем спятила.

– Мой муж сходит от меня с ума и позволяет мне делать все, что я хочу, с домом, например переставлять мебель, чтобы аура улучшилась от земных вибраций. Дом кажется ужасно холодным, поэтому я покупаю несколько комнатных растений и повсюду их расставляю. Также я обхожу каждую комнату, потому что хочу убедиться в том, что энергия течет беспрепятственно, и я перевешиваю картины и зеркала. Еще я терпеть не могу обеденный стол – он так переоценен – и решаю поменять его на изящный стеклянный стол, который нашла в журнале о дизайне интерьера.

Очередная пауза.

– Эта женщина дорогая, Роман. Надеюсь, ты знаешь, во что ввязываешься.

– Я справлюсь.

– Пеняй на себя. – Она пожимает плечами и продолжает: – Моему мужу не нравится, когда ему мешают, но, конечно, ко мне это не относится. Я часто прихожу в его кабинет, чтобы просто проведать и обменяться несколькими поцелуями. Это так раздражает его людей! Они гадают, что он во мне видит и почему дает мне так много свободы, а потом решают, что он думает своим членом. Я всегда рядом, и они это просто ненавидят.

Я очарован тем, как она создает нового человека. Это одновременно безумно и блестяще.

– Она должна быть потрясающей в постели, чтобы так крутить своим мужем, – комментирую я.

– Конечно. Иначе как бы она настолько свела его с ума? Она не очень умная, но делает лучшие минеты.

Я представляю, как Нина именно это и делает, и мой член мгновенно становится твердым.

Она открывает глаза и приковывает меня к месту взглядом.

– Думаю, для начала этого достаточно. Я буду дальше по ходу развивать ее образ. Что думаешь? Подойдет?

– Ты часто это делаешь? Создаешь разных личностей и преображаешься в них? – спрашиваю я, стараясь подавить желание схватить ее и глупо поцеловать.

– Делала, когда была ребенком. Это была игра. Мама ее ненавидела. Представь себе, что твоя дочь спускается однажды утром и отказывается от завтрака, заявляя, что она уже много лет как вегетарианка, в то время как накануне ела ветчину и яйца на ужин. – Она опять зевает. – Ты не будешь возражать,