Второй шанс для героя - Юлия Каштанова

– Они всегда такие, – успокоила его молодая женщина. – Говорят, у творческих людей это частое явление. Отдаем окружающим слишком много тепла – вот руки и мерзнут.

Она звонко рассмеялась, и тема разговора растаяла сама собой. Генри хотелось поддержать беседу, но серьезные философские или научные вопросы поднимать не тянуло: слишком долго и муторно, а о глупостях болтать – скучно. Он задумчиво грыз губу, пока не почувствовал вкус крови от содранной кожи, но умных мыслей за это время все равно не появилось ни одной. Наверное, это свойство светского общества – выдувать их остатки.

– Сложно было все это организовать? – поинтересовался он наконец, не придумав ничего лучше. – Столько сил, а вас немного…

– Непросто, но нам друзья помогли, – пожала плечами хозяйка. – К тому же, если дело в радость – ничто не в тягость.

Генри снова замолчал: эта женщина могла уесть одной фразой, при этом не используя ни язвительных, ни оскорбительных выражений. Ему бы так! А еще – частичку ее смелости. Он всегда восхищался храбрыми людьми, но считал это качество уделом мужчин, а храбрые женщины встречались только в кино. Да и там они мало походили на женщин – скорее на гренадеров в юбке. Здесь же – девушка как девушка, но… Она в свое время была единственным человеком, который мог сказать людям в лицо все, что думает – честно, невзирая на последствия. Он слышал несколько раз, как она говорила Грейди, что устала и в гробу видела всю эту политику, что надоело отбиваться от нахальной молодежи, что и пальцем для них шевелить не станет… и все равно делала, потому что по-другому, наверное, не умела… Как, впрочем, и все лидеры. Они мыслят совсем другими категориями, для них не существует «я» – есть только «мы». И, наверное, это правильно: иначе они бы не смогли чувствовать своих соратников, угадывать их стремления и верно направлять.

Столы были составлены в каре, так что места для лидеров оказались по центру. В этом, наверное, тоже был какой-то смысл, но вряд ли банальный. Ибарра подозревал, что Элеонора полагает, будто соседство лидеров за одним столом окончательно поставит крест на их соперничестве… Он не столько даже за себя волновался, сколько за своих коллег – Рейна и Чавеса, которые слыли куда более мнительными и в любых, порой самых невинных, словах могли найти повод для обиды. Элеонора, частенько на это указывала, а она была не из тех, кто предъявляет беспочвенные претензии.

Лидеры Реконкисты и Альянса молча смерили друг дружку «благодарными» взглядами и, даже не удостоив приветствий, заняли свои стулья. Сидеть на неудобном стуле с высокой спинкой глава Альянса не привык, но виду не подал. Он мельком взглянул на соперника: того тоже явно не устраивало ни удобство, ни соседство, но он старался ничем этого не обнаружить. чтобы не огорчать Элеонору, которая внимательно за ними следила, пришлось смириться.

Соперничество между двумя самыми мощными кланами началось чуть ли не с самого зарождения игры. Обгоняя друг друга, стремясь показать себя с лучшей, чем соперник, стороны, они, бесспорно, совершенствовались, но порой забывали о том, что единство – первый и главный залог успеха и побед. Они частенько ссорились, даже ругались, а одно время чуть не дошло до полного разрыва. Благо именно в тот момент на небосклоне родилась Звезда согласия, которая пусть и медленно, но уверенно разгоралась и вскоре затмила своим блеском Звезду раздора. Фадрике оглядел зал: гения-хранителя этой Звезды раздора – Мигеля – среди гостей не было.

Однако из-за отсутствия приглашенных за центральным столом было два свободных места. Одно досталось представителю молодого, напористого клана, еще не успевшего втянуться в местную жизнь и мечтающего все взять нахрапом. Оставалось еще одно, и пустовать ему не следовало.

– Похоже, Мигель решил нас проигнорировать, – задумчиво протянула Элеонора, теребя губу.

Призрак хмыкнул и, судя по всему, хотел даже прокомментировать, но под пристальным взглядом хозяйки сдержался. Рейн с усмешкой что-то шепнул на ухо соседу, тот тоже улыбнулся. Ибарра равнодушно пожал плечами.

– Может, позовем Генри? – предложил Ветер.

Едва ли это был запланированный «карьерный ход», сделанный ради набора нескольких лишних очков за счет соперников. Просто Ветер оказался проворнее.

– Генри? – задумчиво нахмурился Хуан. – Почему бы и не Генри? Зови его сюда…

Реконкистовец кивнул и, повернувшись, жестом поманил друга к себе. Генри это удивило. Как и все, он заметил возникшее за центральным столом замешательство, но понятия не имел, чем оно вызвано.

– Что это там стряслось? – поскреб затылок Шурик. – Кто-то недоволен распределением мест?

– Не знаю, – пожал плечами Генри. – Не мое это дело: там лидеры, пусть они и решают.

– Неужели неинтересно? – возмутился Грейди.

Генри покачал головой.

– Не очень.

– Но, тем не менее, – напомнил Грейди, – дружище, позвали-то они тебя.

Молодой человек наградил друга тяжелым взглядом, но все же обернулся и увидел, что Ветер машет ему.

– Что бы там понадобилось? – пробормотал он в замешательстве, нервно комкая салфетку.

– Иди, иди, – напутствовал Грейди. – Нам с Шуриком больше достанется.

– Тебе бы все пьянствовать! – пожурил Генри друга, но все-таки не стал заставлять лидеров ждать и, пожелав соседям приятного аппетита, направился к столу. «Выясню, в чем дело, и вернусь назад, – думал он. – Наверняка какой-нибудь вопрос, который можно отложить до конца ужина…»

Когда Генри приблизился, Элеонора поднялась ему навстречу, приветливо и любезно улыбнулась и произнесла:

– Присоединишься к нам? – она сделала приглашающий жест. – Разбавишь нашу компанию?

– …старых пней и сундуков, – под нос себе дополнил Хуан, так что сидевший рядом с ним Рейн чуть не поперхнулся.

Генри хмуро обвел взглядом окружавших его лидеров: в таком шикарном обществе он чувствовал себя несколько скованно и «не в своей тарелке». «А почему, собственно, я?» – крутилась в голове мысль, которую его лицо выражало настолько четко, что это вызвало сдержанный смех у лидеров – и смутило молодого человека еще сильнее. Он уже хотел было отказаться, но хозяйка настойчиво повторила:

– Присоединяйся, Генри, пожалуйста.

Как можно отказать вежливой просьбе? Наверное, как-то можно. Генри чувствовал, что все сейчас смотрят на него и ждут реакции. Он украдкой бросил взгляд на призрака, но тот сделал вид, что совершенно не заинтересован в вопросе, и демонстративно изучал рисунок на потолке. Ветер последовал его примеру. Выдерживать поединок с терпением хозяйки было незавидной участью, оборачиваться к остальным соклановцам, даже в поисках поддержки – признаком трусости. Он мялся примерно секунд тридцать (ровно столько длилась борьба стеснительности с гордостью, в которой неминуемо должен был победить трезвый рассудок). В конце концов, еще раз искоса взглянув на лидера, а потом – на хозяев, он молча отодвинул стул справа от Рейна и сел. Было слышно, как хмыкнул Иван, и облегченно вздохнула Элеонора, а Призрак ободряюще улыбнулся и украдкой ему подмигнул.

Элеонора поднялась и сделала знак своим помощникам, чтобы приглушили музыку. Вместе с аккордами притихли и разговоры – все взгляды обратились на хозяйку бала. Хуан откупорил бутылку и наполнил вином серебряный фужер (подарок старого друга: по словам мужа, она на все мероприятия брала его с собой). Молодая женщина с тихой благодарностью приняла фужер и, подняв его, обвела глазами зал. Ее лицо светилось радостной, спокойной гордостью – гордостью за всех них, за их союз. Если можно себе представить абсолютно счастливого человека, без сомнения, это была глава Грандов.

– Дорогие мои друзья… – заговорила она. Звучный голос летел в купольный потолок зала и отражался от стен: казалось, он доносится не от центрального стола, а отовсюду. – Трудно выразить словами, как я рада видеть всех вас вместе. Вы откликнулись на наше приглашение, и мы со своей стороны приложим все усилия, чтобы вы не скучали и ни в чем не чувствовали недостатка. Вас ждет множество развлечений и… сюрпризов. Прошу вас ничему не удивляться. Еще раз спасибо вам за то, что приехали. Надеюсь, такие встречи станут доброй традицией! – она галантно кивнула всем присутствующим, причем каждому казалось, что она кланяется именно ему и смотрит только на него. – У меня есть тост – за вас! И за нашу славную Испанию. За то, чтобы она всегда цвела и побеждала – а с такими как вы по-иному и быть не может – за то, чтобы любой из нас или из тех, кто приходит к нам, мог с гордостью сказать, что он – испанец.

Когда она замолчала, секунд пять висела полная тишина, а потом загремели стулья, зазвенели бокалы – все гости разом поднялись со своих мест, чтобы присоединиться к тосту. Громогласный возглас «Вива Испания!» взлетел к потолку. У некоторых непосвященных даже заложило уши – так оглушителен был рев нескольких десятков глоток. Дальше послышались прославления в адрес кланов и хозяйки лично.