Горький аромат фиалок. Роман. Том второй - Кайркелды Руспаев

Татьяна стояла, уперев руки в бока и угрожающе нависая над ним.

– Жена – не рабыня! Я буду делать, что мне вздумается. А если недоволен – вон дверь!

Татьяна сама удивилась своей наглости – квартира, на дверь которой она указывала, принадлежала ему. Но он не посмел напомнить об этом.

Семен Игнатьевич вынужден был обратиться к Алене. Он встретил ее на улице возле университета. Падал редкий пушистый снег. Снежинки лениво опускались на асфальт, превращаясь под ногами прохожих в грязную кашицу. Семен Игнатьевич печально глядел на бюст какого-то деятеля, украшавшего двор вуза. Небольшой пуфик из слипшихся снежинок образовался на носу деятеля, делая того похожим на клоуна. Но Семену Игнатьевичу было не до смеха.

– Алена, я хочу поговорить с вами об очень важном деле, – начал он, не зная, как приступить к разговору, – На очень серьезную тему.

И он завздыхал. Алена не понимала, что нужно отчиму. Она спешила, а Семен Игнатьевич мялся, неизвестно отчего. Она не узнавала его; прежде он всегда был таким уверенным, если не сказать, – самоуверенным.

– Ну, говорите же! – прикрикнула она, – Что-то случилось? Где мама? Что-то с ней?

– Нет, не с ней – тянул Семен Игнатьевич, – То есть, да…

Затем предложил:

– Давайте сядем в машину, здесь так холодно. И снег… такой мокрый.

– Дядь Семен, я тороплюсь! Что вы тянете! Говорите же, что с мамой!

– Я хочу поговорить с вами, – продолжал Семен Игнатьевич, начиная злить падчерицу, – Так продолжаться дальше не может. Это какой-то кошмар! Вы должны поговорить, посодействовать.

– С кем поговорить? В чем посодействовать?!

– С Татьяной – она стала совсем неуправляемой.

– Мама? – удивилась Алена, – А что с ней? Вы поссорились?

– Да… – и Семен Игнатьевич тут же опроверг себя, – То есть, нет.

– Так поссорились или нет?!

– Дело не в ссоре. Татьяна… как бы это сказать… Может, сядем в машину, – предложил он вновь, выведя Алену из себя.

– Да говорите же, что с мамой! – крикнула она, – Чего заладили: «в машину» да «в машину»! Чего я не видела в вашей машине?

Семен Игнатьевич вздохнул и сказал:

– Татьяна начала пить. И курить.

Алена молчала, усваивая услышанное.

– Алена, прошу, сядем в машину, – еще раз попросил Семен Игнатьевич, – Это не пятиминутный разговор.

Алене пришлось уступить. Оказавшись в салоне иномарки отчима, она предложила:

– Расскажите обо всем по порядку.

Семен Игнатьевич долго усаживался на своем кресле. Потом завел мотор и включил отопитель. Алена с выражением откровенной неприязни на лице следила за его движениями и думала: «Что я делаю в этой машине с этим человеком? Что у нас общего, какие у нас с ним могут быть дела?»

Наконец, отчим вперил немигающие зенки свои в Алену, и заговорил, изобразив высший драматизм на своем фантастическом лице:

– Татьяна совсем изменилась, стала нервной, психованной, – сообщил он, – Ругается по пустякам, цепляется по мелочам. Недавно мне показалось, что она пьяна, но я подумал – может, просто устала. Хотя отчего бы ей устать? А как-то от нее несло дешевым куревом, я и подумал, что у нас был кто-то посторонний. Я сказал ей об этом, а она накричала.

Семен Игнатьевич жаловался, а Алена думала злорадно: «Ага! Все-таки у мамы открылись глаза».

– А сегодня… а вчера… я приехал домой, а Татьяна… а она – пьяна вдрызг! В дупель! А в руке – сигарета. Тлеющая сигарета! А что, если б она упала на ковер?

И он так выпучился на свою падчерицу, словно она должна была ответить, что было бы, упади та сигарета на ковер.

– Чего, собственно, вы хотите от меня?

– Как – чего? – Семен Игнатьевич растерялся, – Поговорите с ней, пусть прекратит… безобразничать.

– А вы сами пробовали говорить?

– Да… но она указала мне на дверь.

– Ага! – вырвалось у Алены, – Каково?! Каково было папе, когда мама указала ему на дверь, когда выставила его из дому? Вы оба презирали его, осуждали, когда он с отчаяния запил. А ведь ему негде было жить! И вы запьете, если мама выгонит вас из дома.

– Но позвольте! – возмутился ее отчим, – Почему она должна выгнать меня из моей собственной квартиры?

– Послушайте, Семен Игнатьевич, – Алене расхотелось называть его дядей Семеном, – Оставьте меня в покое! Разбирайтесь сами в своих проблемах. Если не хотите жить с мамой, то так и скажите – я ее заберу. Я сегодня же позвоню ей.

С этими словами Алена покинула машину. Семен Игнатьевич крикнул вослед:

– Но я не гоню Татьяну! Даже наоборот…

Но Алена уже бежала к остановке.

Татьяна продолжала пить, и не проходило дня, чтобы Семен Игнатьевич не заставал ее пьяной. Скоро у нее появилась «подруга» – какая-то пьянчужка с улицы. Семен Игнатьевич попытался выставить ее, обзывая «бомжихой», «бичухой», чем навлек на себя гнев жены. Татьяна рвала и метала. Она обзывала его последними словами.

– Ах ты, старый пердун! – кричала она, швыряя на пол тарелки, – Черт пучеглазый! Паук! Крохобор! Козел вонючий!

Татьяна сорвалась с тормозов; брызжа слюной, наступала на мужа. Он укрылся в кабинете, но Татьяна, шатаясь, стукаясь о стены и мебель, пробралась туда, и продолжала обзывать, сдабривая слова отборным матом.

Семен Игнатьевич подавленно молчал, боясь поднять глаза на ее пышущее ненавистью лицо. А когда она начала сопровождать ругательства ощутимыми толчками и тумаками, трусливо бежал. Избавившись от него, Татьяна продолжила пьянку, пока совсем не выключилась. После чего ее «подруга» обчистила квартиру и исчезла.

Семен Игнатьевич провел ночь в своей машине. Вначале он бесцельно колесил по городу, бессильно ярясь и выражая в пространство свое возмущение. Затем припарковался возле какого-то ночного клуба, мигавшего разноцветными огнями. Подъезжали машины, из них выходили хорошо одетые мужчины и женщины в мехах и шли, смеясь и переговариваясь, в клуб.

– Что делать? – думал Семен Игнатьевич, – Татьяна сошла с ума. А все из-за этого… из-за него… как только узнала, что он станет миллиардером. Миллиардер! Господи! Какой из него миллиардер! Смех один! Но черт с ним, с этим «миллиардером»! Что с Татьяной-то делать? Алена? Бесполезно! Она даже рада, что мать запила. Она, конечно, торжествует теперь. Неблагодарная! Я оплатил ее учебу наперед, а она, как только в руки попали баксы, задрала нос. Но, черт и с ней! Что с Татьяной делать?

Так и не найдя ответа на этот вопрос, покинул стоянку у клуба и выехал из города. Он помчался по загородному шоссе, развив рекордную для себя скорость в сто километров в час.

«Тише – разобьешься!» – предупреждал благоразумный внутренний голос.

«Ну и пусть!» – говорил другой внутренний, отчаявшийся, заставляя давить на газ.

В конце концов, победило благоразумие, и Семен Игнатьевич сбавил скорость, и свернул к какому-то придорожному мотелю, где, поужинав, остался ночевать. Он проворочался остаток ночи на сырых простынях, провонявших хлоркой, и чуть свет вернулся домой. Обнаружив квартиру ограбленной, устроил скандал. Татьяна огрызалась и даже попыталась вновь выдворить его. Но на этот раз он возмутился.

– Нет уж, это ты «мотай отсюда»! Это моя квартира, ты что, забыла?

– А-а! Так ты гонишь меня? – взвилась Татьяна, словно того и ждала.

– Нет, не гоню. Но, согласись, ты переходишь все границы. Напилась, как…

Семен Игнатьевич замялся. Он не решился сказать «как свинья», и продолжал:

– … не знаю, кто! Привела какую-то бичуху. Как прикажешь теперь заявлять в полицию? Сказать, что жена сама привела воровку?

– А что – так и скажи! Тебе же пропавшее добро дороже, чем я.

Татьяна и не думала отступать.

– Иди, звони, вызывай ментов. Чего стоишь? Засади меня в тюрьму!

Видя, что ничего от нее не добьется, Семен Игнатьевич уехал на работу. Персонал супермаркета вновь стал козлом отпущения, теряясь в догадках, что происходит с их шефом. Как всегда в таких случаях, зашушукались по углам, поползли слухи, выдвигались версии, выдумывались небылицы, и распространялись, обрастая невероятными «подробностями».

А Татьяна решила опохмелиться и отправилась в магазин. Выходя оттуда, столкнулась с одним знакомым. Антон Жилин, так звали бывшего соседа по рынку, взглянул на помятое лицо Татьяны.

– Что с тобой, Тань? – участливо поинтересовался он.

Та обреченно махнула рукой.

– У тебя проблемы?

– А у кого их нет?

Антон задержался на минутку.

– Подожди меня в машине, я сейчас…

И взбежал по ступенькам. Татьяна узнала его пикап, но не стала садиться. Она стояла, прислонившись к машине, защищаясь ею от пронизывающего ветра.

– Садись, что ж ты мерзнешь – машина не заперта, – крикнул Антон, возвращаясь.

– Куда тебя отвезти? – спросил он, когда они оказались внутри.

Татьяна пожала плечами. И поинтересовалась: