Горький аромат фиалок. Роман. Том второй - Кайркелды Руспаев

И он поднялся и за руку попрощался со всеми, задержал руку Виолетты и с чувством произнес:

– Спасибо, Виолетта Владимировна! Вы преподали нам хороший урок.

Виолетта осветилась лучистым светом; она все еще пребывала на взлете вдохновения. Вся она излучала свет таланта, упрямо и вместе с тем грациозно выгибаясь, как молодая лоза, сделала легкий поклон, провожая гостей.

«Боже мой, как она прекрасна! – думал Бекхан, и сердце его щемило сожаление о своих годах, – Как она все же замечательна! И как должен быть счастлив тот, кто заполучит ее в жены и… или в любовницы».

– Как вам проекты? – вернул его к действительности Владимир Иванович, – Чей проект, по-вашему, предпочтительней?

– Я не знаток архитектуры… – начал было Бекхан, но тот вежливо перебил его.

– Извините, Бекхан Кенжеевич, но мне сдается, что вы на себя наговариваете. Вы очень хороший знаток наук и искусств, в этом мы с Виолеттой уже убедились. Думаю, архитектура не исключение. Я хочу знать ваше мнение, как знатока и как рядового жителя, оно важнее, пожалуй, чем мнение специалиста. Я знаю ваше отношение к дочери, поэтому прошу ответить предельно честно, не боясь ее обидеть.

Бекхан взглянул на Виолетту. Она тоже повернулась к нему и легким кивком подтвердила слова отца.

– Хорошо, – начал Бекхан, – Если коротко, то первый проект отличается от второго так же, как хороший, добросовестно выполненный ширпотреб от шедевра. Да. Конечно, это первое впечатление. Мне нравится, как Виолетта Владимировна проработала все вопросы, применила научный подход в решении назревших проблем, все передовое, что наработано у нас и за рубежом. Конечно, решать не нам, но я согласен с ней в том, что мы должны глядеть чуточку вперед, в завтрашний день, а не смотреть под ноги, как бы ни была прочна почва там.

– Да, вы правы, – согласился с ним Владимир Иванович, – Решать не нам. И, боюсь, проект вряд ли пройдет. Власти всегда стремятся к более привычному. Боюсь, там живут именно сегодняшним днем.

Он вздохнул и добавил:

– Ладно, поживем – увидим.

Он задвигал бумагами на столе, и, вновь подняв глаза на Бекхана, сказал:

– Кстати, поздравляю с квартирой. Я хотел сам вручить вам ключи, но Виолетта вызвалась это сделать сама. Можете хоть сейчас вселяться, квартира отделана «в чистую», там все готово к новоселью.

– Владимир Иванович, – начал Бекхан заготовленную речь, – я не могу принять этот подарок.

– А это не подарок, – возразил Ким, – Это премия. За отлично организованную службу охраны. За сэкономленные средства.

– Я согласен с вами в том, что хорошо выполненная работа должна поощряться. Но квартира… это слишком. Такая премия не адекватна моим усилиям.

– Почему? Стоимость ее не превысит суммы, которую сэкономит фирма за год с такой работой охранных служб. Вы оказали нам неоценимую услугу. И потом…

Владимир Иванович улыбнулся.

– … в ближайшей перспективе руководство фирмы не планирует больше премировать вас. Считайте, что это в некотором смысле аванс.

Затем он перешел на более доверительный тон.

– Прошу вас, Бекхан Кенжеевич, не отказывайтесь от квартиры. Виолетта говорит, что такие люди, такие специалисты, как вы, не должны ютиться в непотребном жилье. И я с ней полностью согласен.

Бекхан с наигранной укоризной взглянул на Виолетту – та пожала плечами, красноречиво расширив при этом глаза, мол, я такого не говорила.

– Живите, не испытывайте никаких неудобств, и тогда и фирма будет чувствовать отдачу от вашего труда.

С этими словами он откинулся на спинку своего кресла, давая понять, что разговор окончен. Но Бекхан медлил, до конца доигрывая свою роль, и тогда Владимир Иванович бросил, шутливо рассердившись:

– Все! Вы свободны. Оба! У меня много дел – я завтра уезжаю в столицу. Привет вашей супруге!

Конечно, Бекхан своей деятельностью сэкономил большие средства, и Владимир Иванович думал о том, сколько будет еще сбережено. Но признателен он был за главное – за то, что Бекхан избавил фирму от ненавистного Рахата Аскерова. За один этот подвиг следовало вознаградить мужественного человека, отважившегося посягнуть на представителя всемогущего Аликеева.

Аскеров достал всех; и не было человека, соприкоснувшегося с ним, и не пожелавшего ему погибели. Встречаются среди нас такие, правда, редко, но встречаются. И, хотя нельзя брать грех на душу, проклиная даже такого подонка, но и вправду, таким лучше не жить среди людей, не отравлять их своим присутствием.

Ким был безмерно благодарен Кадиеву, избавившего от необходимости ежедневно лицезреть ненавистного человека. Владимир Иванович возненавидел Рахата с того момента, когда тот соблазнил Ларису, или, как она утверждала, попросту изнасиловал ее. Он не верил жене, но и не исключал того, что все было именно так – от такого, как Аскеров, всего можно ожидать. Он ненавидел его еще и потому, что ощущал свое бессилие, так как знал, кто стоит за ним.

Владимир Иванович не был трусом, и он был способен разделаться с обидчиком, посягнувшим на честь жены, даже зная, что он – человек Аликеева. Если бы… если бы мог позволить это себе. Он был президентом крупной фирмы и не мог думать только о себе. Он мог поставить себя под удар, но фирма, люди, работающие там… он думал, что станется с ними без него. Да и Виолетта…

Аскеров стал сущим проклятием для него; он изводил одним своим видом, своей сытой и самодовольной физиономией, в которую так чесалась рука врезать, как следует. Своей ехидной улыбочкой, которую так хотелось размазать по жирным губам. И как не быть благодарным человеку, подарившему неизмеримое счастье увидеть, наконец, кислое выражение на месте этой неизменной улыбочки.

Владимир Иванович вволю напотешился над своим незадачливым замом, когда тот после решения Аликеева заменить его Бекханом сдавал дела.

– Что это вы решили покинуть нас? – спросил с ехидцей Владимир Иванович.

– Да… – Аскеров мялся, не зная, что придумать, – Хочу отдохнуть. Да и здоровье пошаливает, нужно подлечиться.

– Да, здоровье нужно беречь, – продолжал в том же тоне Ким, – Нужно беречь, не то гляди, крякнешь ненароком.

Аскеров одарил его неприязненным взглядом, в бессильной ярости сжимая кулаки. «Поговорил бы ты у меня раньше!», – словно говорил этот взгляд.

Владимир Иванович очень позабавился, когда вдруг в кабинет вошел Бекхан. На лице Рахата появилось выражение натурального страха, и он весь сжался, втянул шею в плечи. Начал запинаться, заикаться, и так взмок, что когда он покидал кабинет, Бекхан и Владимир Иванович переглянулись – рубашка бывшего зама потемнела на спине от проступившего пота.

В приемной Виолетта протянула Бекхану ключи, но он вновь не взял их.

– Знаешь что, – предложил он, – Поехали к нам. Ты сама вручишь жене эти ключи. А потом поедем смотреть квартиру, ведь я не знаю, где она находится.

Виолетта не возражала.

4

Гостей из Казахстана встречал сам Кантемир Шейхов. Он коротко представился и повел к машине – бронированному лимузину. Юлия крепко держалась за локоть Владимира, – здесь, в чужой стране никак нельзя его потерять.

– Владимир Михайлович, – обратился Шейхов, как только они оказались в просторном салоне автомобиля, – Мужайтесь. Ваш дядя умирает. Вы прибыли вовремя. Может быть, еще застанете его в живых. Поэтому не обессудьте, я должен немедленно отвести вас к нему, он так хочет повидать своего племянника.

– Хорошо, я не против, везите, – согласился Владимир, а сам подумал: «Получается как в „Евгении Онегине“, с той только разницей, что дядя еще жив, и я приехал сюда не один». Краем глаза взглянул на Юлию, которая со счастливым выражением на лице осматривала шикарный салон лимузина и бросала любопытные взгляды на проносящиеся за окнами виды. Город оказался цивилизованным, небо подпирали небоскребы, а ведь она думала, что остров Надежды – это какая-нибудь дыра. Да, здесь можно жить. Тем более, что этот дядя завещал Владимиру миллионы. Так думала Юлия, и строила планы на будущее. А Владимир думал о том, что предпримет в самом начале в качестве владельца компании. Ну, конечно, сначала познакомится с людьми в правлении компании, осмотрится, оценит каждого и будет подтягивать деловых и честных людей.

Когда их ввели в покои Романа Владимировича, там уже была Надежда Романовна с двумя сыновьями – Ромой и Вовой. Она стояла перед умирающим стариком, прижимая к себе своих мальчиков. И молчала. Молчал и старик. Когда к нему подвели Владимира, Надежда Романовна нехотя посторонилась. Владимир молча кивнул ей, наклонился и протянул руку дяде.

– Здравствуйте, дядя, – сказал он, – Меня зовут Владимиром.

Тот поднял на него глаза, но не сумел даже пошевелить рукой.

Вот… ты… какой, – прошептал он еле слышно, а потом добавил еще тише, так, что Владимиру пришлось нагнуться ниже, – Настоящий Павловский… вылитый… отец… мой отец.