Народные повести и рассказы Южной Индии - А Ибрагимов

— Взвесьте драгоценности, — велела Куттувилякку.

Ребенка положили на одну чашу, драгоценности — на другую, и чаша с ребенком опустилась.

— Даси — воровка, — закричали советники, — она украла несколько дорогих вещей. По договору она должна отдать царевне все свое имущество и стать ее рабыней.

С того дня Куттувилякку снова зажила с мужем в мире и согласии. Счастье ее было так велико, что она совсем забыла о своем спасителе — царе змей.

«Я помог ей возвратить любовь мужа, а она позабыла обо мне, — тосковал Нагараджа. — Конечно, я мог бы ее ужалить, но это не исцелит меня от горя. И она умрет так быстро, что не успеет почувствовать боль. Отныне мы с ней разлучены. А пока я жив, мне ее не разлюбить. Остается только одно: напомнить ей о себе своей смертью».

И вот как-то ночью он обвился вокруг узла ее волос и умер.

Утром, проснувшись, царевич увидел на голове у жены пятиглавого змея и, встревоженный, поспешил ее разбудить. От страха и под тяжестью змеиного тела царевна не могла поднять голову. Пришлось отстричь ей волосы.

Только тогда Куттувилякку поняла, что произошло.

«Нагараджа помог мне завоевать снова любовь мужа, а я о нем совсем позабыла. Я нарушила свой долг. Что же мне делать? Хоть он и змей, он был моим возлюбленным. А его душа обретет покой, только если обряд сожжения совершит его сын!» — подумала она, проливая горькие слезы.

— Змея мертва. Чего же ты плачешь? — в недоумении спросил ее муж.

— Мой дорогой супруг, — ответила царевна, — этот змей жил у нас на заднем дворе. И я поклялась воздать ему должные почести, если вы возвратитесь ко мне. Но когда вы возвратились, я была так обрадована, что забыла о змее. Поэтому-то он и умер, обвившись вокруг узла моих волос. Обряд сожжения этого змея должен совершить наш сын.

Царевич не стал ей перечить, и сын Куттувилякку зажег костер, на котором было сожжено тело его отца.

И долго еще царевич, Куттувилякку и ее сын жили достойно и праведно.

Как сын выполнил обет своей матери

После долгого подвижничества у владыки Калингапури — Каура-вараджана родился сын. Царь с малых лет очень баловал своего единственного наследника, и вырос царевич грубым, упрямым и своевольным юношей. Он страшно кичился своим царским происхождением, не желал заниматься ничем, кроме охоты, и, несмотря на свой юный возраст, был большим любострастником.

Отец намеревался передать ему бразды правления и женил его на дочери властителя соседнего государства — милой, застенчивой и тихой, как лань, девушке, но царевич не находил ее достойной своего внимания. Он мечтал о возлюбленной, которая была бы на вид грозной, как тигрица, умом — хитрей лисы и любила бы его с нежностью голубки. Пусть она будет дерзка на язык, пусть будет надменной — неважно. Важно только, чтобы она боялась и слушалась его самого. А уж к какой касте она будет принадлежать — дело десятое, — думал он.

Однажды, возвращаясь с охоты вместе со своей свитой и с гончими псами, царевич проезжал по северной улице, где живут торговцы. Жил здесь и торговец растительным маслом, и как раз в это время его дочь сушила и веяла сезам перед домом. Девушка была очень хороша собой, и царевич круто осадил своего белого скакуна. А конь был горячий, норовистый и передними копытами разметал кучу зерна. Девушка гневно поглядела на царевича, который таял в умильной улыбке. «Ну и наездник! Не может удержать лошадь!» — говорил ее насмешливый взгляд. Царевич же вообразил, будто она глумится над его царским происхождением.

— Ты родилась среди сезама, выросла среди сезама, — высокомерно воскликнул он. — А знаешь ли ты, какие побеги меньше, чем побеги сезама?

Дочь торговца решила, что царевич издевается над ее наследственным занятием, и, недолго размышляя, выпалила:

— Вот вы, царский сын, родились среди цветов, выросли среди цветов. А знаете ли вы, у какого цветка два лепестка?

— У ваттадари. Когда он еще не распустился, — ответил царевич и, не помня себя от ярости, добавил: — А за то, что ты так дерзко разговариваешь с наследником престола, я женюсь на тебе и сгною тебя в тюрьме. Там ты и умрешь девственницей.

Девушка ничуть не испугалась этой угрозы.

— Если вы и впрямь женитесь на мне, — спокойно улыбнулась она, — я рожу вам сына, который отстегает вас хлыстом. Я буду не я, если не выполню своей клятвы.

Как только царевич прискакал во дворец, он пошел к своему отцу и сказал:

— Я хочу жениться на дочери торговца сезамом. Если вы запретите мне это сделать, я перестану есть и умру голодной смертью.

Огорченный отец долго его отговаривал.

— Сын, — повторял он, — еще ни один человек царского рода никогда не женился на дочери торговца. Эта женитьба сделает тебя всеобщим посмешищем.

Но на все, его отговоры царевич отвечал одно:

— Ну и пусть! Не позволите жениться — уеду на чужбину. И если вы сейчас же не назначите день свадьбы, я не притронусь ни к еде, ни к питью.

Видя, что царевич тверд в своем решении, царь отправился в дом торговца, поведал ему о намерении своего наследника и попросил назначить день свадьбы.

— Вы пожаловали в нашу бедную хижину со столь радостным известием! возликовал торговец. — Если дочь такого бедняка, как я, выйдет замуж за царского сына, я буду счастлив в семи возрождениях. — И он тут же назначил день свадьбы.

К этому дню был возведен огромный свадебный навес и разосланы приглашения правителям соседних государств. Весь город, вся страна с величайшей пышностью праздновали это событие. Как только царевич повязал тали[33] на шею невесты, он велел увести ее и запереть в отдельном доме, под надзором многочисленной стражи. В этот дом был запрещен доступ мужчинам.

Напрасно, обливаясь слезами, дочь торговца молила своего супруга:

— Забудьте о нашей шутливой перебранке. Давайте жить дружно и мирно, как подобает жене и мужу. Не губите мою жизнь.

Царевич ничего не хотел и слышать.

— Я выполнил свою клятву, — с язвительным смехом твердил он. Посмотрим теперь, как ты выполнишь свою.

Уходя, царевич запер дом, а ключ спрятал в своей сокровищнице.

Тогда дочь торговца решила непременно исполнить свою клятву.

Однажды, когда ее навестил отец, она рассказала ему обо всем и попросила его прокопать подземный ход между ее тюрьмой и их домом. Отец нанял чужеземцев-землекопов, и они, тайком от всех, прорыли подземный ход до той самой комнаты, где сидела несчастная девушка. Обрадованная, что теперь-то наконец сможет выполнить клятву, она горячо возблагодарила бога, а затем сказала своей прислужнице:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});