Навигация по сайту

Объяснение - Константин Аксаков

Дата:28.07.2024
Категория: Документальные книги / Критика
Название: Объяснение
Автор: Константин Аксаков
Просмотров:1
Комментариев:0

Уважаемые читатели!

Тут можно читать бесплатно Объяснение - Константин Аксаков. Жанр: Критика. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте club-books.ru (книга онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

0/0

Описание онлайн-книги Объяснение - Константин Аксаков:

«В т. 8 „Отечественных записок“ помещено возражение на брошюру: „Несколько слов о поэме Гоголя“ и пр. Эта брошюрка принадлежит мне, и имя мое выставлено в конце, хотя „Отечественные записки“, неизвестно почему, его не упомянули. Мы не знаем, как и назвать возражение „Отечественных записок“…»

Читем онлайн Объяснение - Константин Аксаков

Шрифт:

Интервал:

Закладка:

Сделать

1 2 3

Константин Сергеевич Аксаков

Объяснение

По поводу рецензии В. Г. Белинского на «Несколько слов о поэме Гоголя…»

В т. 8 «Отечественных записок» помещено возражение[1] на брошюру: «Несколько слов о поэме Гоголя» и пр. Эта брошюрка принадлежит мне, и имя мое выставлено в конце, хотя «Отечественные записки», неизвестно почему, его не упомянули. Мы не знаем, как и назвать возражение «Отечественных записок». Впрочем, чтобы выразиться поучтивее, скажем, что рецензент поступил очень странно, представив статью мою совершенно иначе, нежели как она написана; он употребил к тому известное в журналах средство: вырывая местами по нескольку строк и выражений с прибавлением собственных замечаний; таким образом, возражение его может назваться выдумками по случаю такой-то брошюрки.

Мы не хотели пускаться с «Отечественными записками» в объяснение смысла слов наших, ими умышленно или неумышленно искаженного; но, видя, что многое может быть опровергнуто почти одними выписками из самой брошюрки, решились сделать последнее, не для г. рецензента, а для тех, которые прочтут его возражение; хотя, конечно, без прочтения всей брошюрки это не будет иметь надлежащей полноты.

Рецензент говорит, что я называю «Мертвые души» «Илиадой», а Гоголя Гомером: это совершенная неправда.

Я именно говорю, что «Мертвые души» не «Илиада», предупреждая слова рецензента и ему подобных; говорю, что содержание уже кладет разницу, что, я думаю, очень важно. Странно то, что рецензент сам заметил эти мои слова и думал уничтожить их сделанной им выпиской моей фразы, помещенной в выноске: кто знает, впрочем, как раскроется содержание «Мертвых душ»? Но слова эти (жаль, что вынужден даже толковать о том) не значат, что здесь вновь предстанет Греция или подобие Греции, но что содержание «Мертвых душ» может быть велико, может заключить в себе многое, о чем большей части людей не входит в голову, особенно тем, которые в поэме Гоголя видят только забавное или сатирическое. Итак, эти слова относятся только к объему, а не к характеру содержания «Мертвых душ». Надобно было бы прочесть несколько дальше, и тогда было бы видно, что Гомером Гоголя я не называю, а говорю об эпическом созерцании; но не о предмете созерцания, не о Греции, и также не о том, такое ли чудо искусства совершено с помощью этого великого созерцания; одним словом, вот что говорю я:

«Только неблагонамеренные люди могут сказать, что мы „Мертвые души“ называем „Илиадой“; мы не то говорим: мы видим разницу в содержании поэм; в „Илиаде“ является Греция со своим миром, со своею эпохой, и следовательно, содержание само уже кладет здесь разницу; конечно, „Илиада“ именно, эпос, так исключительно некогда обнявший все, не может повториться, но эпическое созерцание, это говорим мы прямо, эпическое созерцание Гоголя – древнее, истинное, то же, какое и у Гомера; и только у одного Гоголя видим мы это созерцание» и проч.

Но или эти слова показались рецензенту слишком неясными, – или искушение вскрикнуть с изумлением: посмотрите, Гоголя называют Гомером, – было так велико, что он именно сделал то, что я устранял заранее в той же самой брошюрке.

Итак, где же я назвал «Мертвые души» «Илиадой», а Гоголя Гомером? Я сказал, что эпическое созерцание то же: т<о> е<сть> так же оно просто, так же видишь все до последней подробности, и так же не лишает предмет никакой безделицы, ни искры жизни, какая в нем только может находиться. Содержание созерцания – другое: и вместе с тем та же творческая сила является в наше время, иначе, современно определенною, нежели как она была в другое, особенно определенное время. Рецензент пропустил слова мои, что «Мертвые души» в то же время явление в высшей степени свободное и современное.

Но нет ли чего-нибудь далее, что дало право рецензенту приписать мне не мои мнения? Посмотрим.

Далее, я ставлю Гомера, Шекспира и Гоголя вместе, но в каком отношении? – вот, что надо было заметить. Впрочем, я также предвидел недоразумение и также старался отвратить его, сказав: в отношении к акту творчества. Наговорившись, изъявив и изумление и ужас от такого дерзкого мнения, рецензент, под конец, как будто разглядел сказанные выше слова мои, и что же? – говорит: что обладать таким актом творчества еще не много значит, что нечему тут радоваться. С этого и следовало бы начать, и сказать в начале, а не на конце, как он сделал, что автор брошюры ставит Гомера, Шекспира и Гоголя в отношении к акту творчества (а не к содержанию) наравне и что, если это еще и так, то, по мнению рецензента, это даже и не много значит, ибо главное – содержание. Где же тогда все пугающее, отважное, возмущающее в моем мнении: все это уничтожается само собою. Рецензент может предположить, что я самый акт творчества и, следовательно, сродство в отношении к нему, ставлю гораздо выше, нежели он, и не ошибется, ибо здесь я вижу огромную силу, которая совершает много и совершит еще более, но не думаю, говоря это, нисколько унижать или уничтожать содержание; я почитаю содержание существенным условием, если говорю про него, упоминая о других поэтах; из всех слов моих видно, что я понимаю его, как необходимую основу, как необходимый элемент, от которого зависит объем творческой деятельности; но в то же время знаю, что одно содержание, как бы всемирно и велико оно ни было, ничего не значит в области искусства, точно так же, как и один акт творчества не составляет поэта. Если бы я сказал, что поэт весь состоит из самого акта творчества, и уничтожил бы содержание, сказав, что до содержания и дела нет, тогда могли бы «Отечественные записки» провозгласить, что я просто только Гомера и Шекспира ставлю рядом с Гоголем; но этого-то и не было сказано, и журнал не имел права приписывать мне не мое мнение. Вот слова мои:

«Мы далеки от того, чтобы унижать колоссальность других поэтов, но в отношении к акту создания они ниже Гоголя. Разве не может быть так, например: поэт, обладающий полнотою творчества, может создать, положим, цветок, другой создает великого человека; велико будет дело последнего, но оно будет ниже в отношении к той полноте и живости, какую дает поэт, обладающий тайною творчества».

Итак, сказано ли здесь, что другие поэты ниже Гоголя, как приписали мне эти слова «Отечественные записки?» Как будто я не указал сейчас на отношение, в котором, по моему мнению, они его ниже и которое сейчас уничтожает всю резкость и странность фразы. Я и не сравнивал их даже, а сказал (и разумеется, вновь повторяю), что того акта творчества, или, выражаясь хотя и не точнее, но попроще: той живости образов, какая является у Гоголя (не говоря, какие эти образы), я не встречаю у других поэтов, кроме Гомера и Шекспира; следовательно, я не просто сравниваю и равняю их как поэтов (как вздумали было выставлять «Отечественные записки»), а в сказанном нами отношении, что выходит совсем не то. Великих поэтов я не забыл; они, может быть, близки мне, как и всякому другому: я постоянно вижу всю огромность их содержания, великость задач и гений их поэтический (только, конечно, Жорж Санд никак сюда не входит, ни безусловно, ни условно); но той полноты и конкретности образов, того беспристрастия художнического у них нет. Что касается до поэтической деятельности Гоголя, то, конечно, как я сказал, сравнение с цветком не может служить для него мерилом; само содержание велико, но я этого только коснулся и, конечно, не здесь распространюсь о том. Я обратил внимание и говорил собственно об этой полноте самого создания, об этом чуде акта творчества, который встречаю, кроме Гомера и Шекспира, только у Гоголя, – и вот слова мои:

«И точно созерцание Гоголя таково (не говоря вообще о его характере), что предмет является у него, не теряя нисколько ни одного из прав своих, является с тайною своей жизни, одному Гоголю доступною; его рука переносит в мир искусства предмет, не измяв его нисколько: нет, свободно живет он там, еще выше поставленный: не видать на нем следов его перенесшей руки, и потому узнаешь ее. Всякая вещь, которая существует, уже по этому самому имеет жизнь, интерес жизни, как бы мелка она ни была; но постижение этого доступно только такому художнику, как Гоголь; и в самом деле все, и муха, надоедающая Чичикову, и собаки, и дождь, и лошади от заседателя до чубарого, и даже бричка – все это, со всею своею тайною жизни, им постигнуто и перенесено в мир искусства (разумеется, творчески, создано, а не описано, боже сохрани; всякое описание скользит только по поверхности предмета); и опять, только у Гомера можно найти такое творчество…

…Одним словом, везде у Гоголя такое совершенное отсутствие всякой отвлеченности, такая всесторонность, истина и вместе такая полнота жизни, не теряющей ни малейшей частицы своей, от явлений природы, мухи, дождя, листьев до человека, – какая составляет тайну искусства, открывающуюся очень, очень немногим».

1 2 3

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Объяснение - Константин Аксаков бесплатно.

Похожие на Объяснение - Константин Аксаков книги

Объяснение - Константин Аксаков

Оставить комментарий