Хут - Андрей Геращенко
- Дата:20.05.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Хут
- Автор: Андрей Геращенко
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
АНДРЕЙ ГЕРАЩЕНКО
ХУТ
Гале нездоровилось ещё с понедельника. Бросало то в жар, то в холод. Всё время снились кошмары. А хуже всего было то, что маленький Панасик тоже стал беспокойным и постоянно заходился криком по ночам. Пятро при этом просыпался по нескольку раз за ночь и потом долго не мог уснуть. И теперь он чувствовал усталость и без особой охоты махал топором, хотя обычно ему не то чтобы нравилось колоть дрова, но делал он это всегда с особенной лихостью и удальством. Завидев шедшую по улице Г анну Блиниху, которая была у них повивальной бабой при родах Панасика, Пятро поспешно поднял со снега несколько непоколотых колодок и зашвырнул их глубоко в снег у забора. Ему хотелось пойти прилечь в хату, но Блиниха уже несколько дней, проходя мимо их дома, напоминала, что нельзя оставлять непоколотые колодки на ночь. Теперь, чтобы она их не увидела в очередной раз, Пятро быстро прикрыл колодки снегом. Успел он как раз вовремя — проходившая мимо плетня Ганна тут же, как он и ожидал, поинтересовалась:
— Колодки все поколол?
— А то?! Все до единой, — кивнул Пятро, про себя посылая Ганну к чёрту: «Успею поколоть и завтра — что за напасть такая?! Буду я ещё глупую бабу слушать да в разные бабьи сказки верить».
— Ну, бывай, Пятро! Пошла я.
— Бывай, — махнул рукой довольный Пятро и пошёл в хату.
— Кто там был, на улице? — поинтересовалась возившаяся возле печи Галя.
— Ганна Блиниха проходила.
— И чего хотела?
— Так ничего и не хотела. Снова спрашивала, порубил ли я колодки. И что ей до того за дело — вот глупая баба, в самом деле?
— А ты их поколол?
— Возле плетня в снег кинул — ещё поколю. Дров хватает, — отмахнулся Пятро.
— А Блиниха сказала, что нельзя их оставлять, — возразила Галя. — Примета такая. Может, и я через то захворала, и Панасик по ночам места себе не находит?
— При чём тут одно к другому–то?! Вот глупые бабы! — с досадой воскликнул Пятро.
— Примета такая, — назидательно заметила Г аля.
— Да чтоб тебя! — разозлился Пятро. — Завтра поколю — там всего пять колодок. А сегодня поздно уже. И что вы, бабы, за такой суеверный народ?!
Пятро и сам уже начал сомневаться в том, правильно ли он поступил, засыпав колодки снегом, — в душе появилась какая–то смутная, трудно осознаваемая тревога. От этого крестьянин ещё больше рассердился: «Ну вот — уже и сам в эти бабьи байки верить начинаю», — но ничего не сказал Г але и принялся расплетать старую рыбачью сеть, которую уже давно собирался привести в порядок.
Мысль о колодках не оставляла его и ночью. Панасик снова много плакал, и Пятро и Г аля едва сомкнули глаза лишь к утру, когда их первенец наконец успокоился и уснул.
Едва проснувшись, Пятро увидел, что уже давно светло, и поспешил во двор. За ночь намело снега, и Пятро принялся раскапывать припрятанные у забора колодки. Четыре колодки он тут же быстро расколол, но зато нигде не мог найти пятой. Перекопав у плетня весь снег, Пятро так и не обнаружил своей пропажи. Он уже готов был поверить, что вчера оставалось всего четыре колодки, а не пять, но слишком хорошо помнил одну из них, с торчащим кверху сучком, напоминающим вздёрнутый нос. Именно этой колодки и не было, хотя он бросил её в снег первой и хорошо запомнил место у плетня — там как раз был выдернут один из кольев. Колодки не было. Унести её тоже никто не мог — никаких следов непрошенных гостей не было, да и дворняга на цепи, достававшей как раз до плетня, хоть и не отличалась большой отвагой, но брехала заливисто и громко. Но за всю ночь она не проронила ни звука. Ещё раз обшарив снег у плетня, Пятро развёл руками и понёс наколотые дрова в расположенную неподалёку поленницу, прикрытую навесом из заснеженной соломы.
— Ну что — поколол? — сразу же поинтересовалась Галя, едва Пятро возвратился в хату.
— Поколол. Что там было колоть?! — отмахнулся Пятро. — Только…
— Что «только»?
Пятро уже был не рад, что начал говорить, и лишь махнул рукой.
— Ты не маши руками, а говори, раз начал.
— Одной колодки не хватает. Вроде всё обыскал — нигде её нет, — с неохотой пояснил Пятро.
— Говорила я тебе — вчера надо было поколоть. И Блиниха недаром предупреждала. Ой, чует моё сердце, не к добру это.
— Вот глупая баба — заладила своё, и всё тут! — плюнул Пятро, и тут же у него созрел план, как успокоить жену: — Я, может, и все поколол. Я не считал, сколько оставалось.
— Так чего же ты мне голову дуришь?!
— И в самом деле, все колодки — это я перепутал, наверное. Ту, которую думал, что осталась, я ещё раньше расколол. Да вот забыл, — успокоил Галю Пятро.
— Голову бы свою забыл лучше!
Галя хотела добавить ещё пару «ласковых» слов напугавшему её мужу, но в это время подал голос Панасик и она пошла к люльке с младенцем, висящей в центре хаты на верёвках, прикреплённых к потолку.
«Ну, слава Богу — теперь хоть успокоится. И дёрнул же меня чёрт за язык!» — с облегчением подумал Пятро, но на душе у него всё равно было неспокойно и тревожно.
Панасик крепко уснул ещё вечером, при свете лучин, чего уже давно не было. Впервые за прошедшие дни спал он спокойно и безмятежно.
— Говорила я тебе — поколи колодки. И Блиниха зря говорить не станет. Вишь, поколол — и Панасик успокоился. Спи, моё золотко! — улыбнулась Галя и легонько покачала люльку.
— Тише — разбудишь! — предупредил жену Пятро.
— Я сама знаю, что моей кровиночке лучше, — возразила Г аля и ещё раз качнула люльку. — Так он будет только крепче спать.
Пятро не стал спорить — в конце концов, мать всегда лучше разберётся в том, чего нужно младенцу.
Глубокой ночью приснился Пятро какой–то страшный, жуткий сон. Будто он стоит перед самой своей хатой, а во дворе какие–то люди, одетые в одинаковые чёрные тулупы. Пятро хотел окликнуть их, узнать, что им нужно, но не сумел издать ни звука. Хотел перемахнуть через плетень и узнать, кто к нему пожаловал, но ноги сделались, словно ватные, и Пятро не смог ступить ни шагу. Присмотревшись, крестьянин вдруг с ужасом понял, что у него во дворе хозяйничают совсем не люди, а черти — у них были чёрные свиные рыла, а тулупы оказались обыкновенной густой чёрной шерстью. Из–под тулупов позади чертей торчали их тонкие хвосты. Черти принялись рыться в снегу как раз там, где Пятро рубил дрова, и вскоре один из нечистых вытащил из–под снега колодку — ту самую, с сучком, которую не мог найти Пятро днём. Чёрт поднял вверх колодку и стал довольно цокать языком, показывая её двум своим спутникам. Те по очереди передавали друг другу суковатую колодку и цокали языками — так уж она им, видно, понравилась. Наконец, один из них посмотрел в сторону Пятро, и они встретились взглядом.
— Вот он! — вскрикнул чёрт и показал на хозяина остальным.
— Будет тебе подарок, Пятро! От чертей подарок! — закричал ему другой чёрт и закружился на одном месте от радости.
Тут же закружились и другие черти, и поднялась сильная метель. Когда она прекратилась, чертей не было — перед глазами у Пятро был его собственный, засыпанный снегом двор.
Пятро перекрестился и. проснулся. За стенами хаты и в самом деле завывала вьюга. Стены тихо поскрипывали то ли от мороза, то ли ещё от чего, и Пятро порой начинало казаться, что это скрип чьих–то осторожных шагов, доносящийся снаружи хаты. Перед иконами тускло мерцала лампадка, едва озарявшая хату слабым синеватым светом.
Пятро вновь провалился в тягостное полузабытьё, когда одно мгновение как бы бодрствуешь и присутствуешь в месте сна, а в другое уносишься в мир сновидений и грёз, причём оба эти состояния чередуются непредсказуемым и непонятным образом, и человек уже не понимает, спит он или же бодрствует.
Вот будто приоткрылась дверь, и поднявшееся лёгкое движение воздуха погасило слабый, мерцающий огонёк лампадки. В дверном проёме показались размытые, плохо различимые фигуры. Они медленно крались к люльке. Пятро вскочил с лавки, пошарил в поисках лежавшего неподалёку топора и. проснулся. В хате было тихо. Лампадка по–прежнему мерцала синим огоньком. Пятро решил проверить дверь — она была прочно заперта на большую и прочную деревянную щеколду. Открыть её снаружи было невозможно. Всё было, как всегда, но и это странное полузабытьё, и непонятная внутренняя тревога заставляли Пятро быть начеку. Он отыскал топор, положил его у изголовья и прислушался. На улице продолжала завывать метель.
Пятро проснулся от того, что стены вновь стали поскрипывать. Крестьянин взглянул на лампадку, и она вновь погасла у него на глазах. По хате потянуло струёй свежего морозного воздуха. Пятро посмотрел в сторону дверей. Они вновь приоткрылись, и повторился прежний кошмар — в хату, осторожно крадучись, проскользнули три тёмные, плохо различимые фигуры. Пятро хотел схватить топор, но не смог даже пошевелиться. Неизвестные зловещие фигуры направились прямо к люльке, в которой спал младенец. Хозяин попытался вскочить и разделаться с непрошенными гостями, но его старания были тщетными — незнакомцы обступили люльку и принялись что–то делать с младенцем. Что именно — Пятро не мог видеть, потому что непрошеные ночные визитёры закрывали от него люльку спинами.
- Перед cвоей cмертью мама полюбила меня - Жанна Свет - Современная проза
- Под колесами - Герман Гессе - Современная проза
- Вернон Господи Литтл. Комедия XXI века в присутствии смерти - Ди Би Си Пьер - Современная проза
- Черти - Илья Масодов - Современная проза
- Старые черти - Кингсли Эмис - Современная проза
- Дура LEX - Борис Палант - Современная проза
- У ночи длинная тень. Экстремальный роман - Olga Koreneva - Современная проза
- Шестеро моих детей - Михаэль Крюгер - Современная проза
- Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть III. Вниз по кроличьей норе - Александр Фурман - Современная проза
- Соленый клочок суши - Джимми Баффетт - Современная проза