Прилив - Владислав Михайлов

Прилив

Владислав Михайлов

– Божья любовь с земной – как океан с приливом:

бегство во тьму второй – знак отступленья первой.

Иосиф Бродский «Прощальная ода»

© Владислав Михайлов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

1

Все было честно. Шелковый шарф на шлем, копье наперевес. Кто победил? Он не знал.

Крылатая тень промчалась по земле, с небес дохнуло огнем.

Уртол. Жаркий остров.

2

Бартек открыл глаза и увидел небо. Оно навалилось на него всей своей неземной тяжестью, придавило к земле и вызвало ноющую боль где-то внутри.

Левая рука у Бартека затекла и он медленно стал водить ею по песку. Песок был мелким и чистым, как-будто его специально смололи и просеяли.

Если бы не шторм, Бартек лежал бы сейчас с Ирмой на пляже, рассматривал ее загорелые ноги и ленивыми поворотами головы отказывался от услуг разносчиков мороженого и прохладительных напитков. А в небе, как сейчас, кружили бы чайки, вызывая раздражение своей извечной невозмутимостью.

Бартек приподнял голову и посмотрел на море.

Кто-то спросил его:

– Вы в порядке?

Бартек вздрогнул и повернулся на голос. При виде старика, сидевшего чуть поодаль на полувысохшем бревне, он на мгновение обрадовался, но радость сменилась брезгливостью, когда он рассмотрел его подробнее. Старик был отвратителен.

Маленькие глаза утопали под густыми бровями, кожа обвисла и покрылась сероватыми пятнами, полуоткрытый рот словно выставлял напоказ свою беззубость. Старик часто сплевывал, как-будто только что выпил какой-то гадости и не мог избавиться от мерзкого привкуса. Бартеку это не понравилось. Он любил хорошо пахнущих, красивых людей, одетых как манекены.

– Вы в порядке? – снова спросил старик.

– Думаю, что да.

Старик глухо откашлялся и сплюнул.

– Вам повезло. Шторм вчера был сильный, – он обтер руки о грязные льняные штаны, достал из-за уха папиросу и, чиркнув неизвестно откуда появившейся спичкой по бревну, прикурил, а потом жадно затянулся. – Очень сильный шторм был. У мясника Гранта сорвало кровлю, а у кормилицы маленького Боначчи пропало молоко. Представляете? – старик выпустил из носа струйку желтоватого дыма, притушил папиросу и положил окурок обратно за ухо. – А я вас недавно заметил. Думал, утопленник. А вы ничего, отошли. Повезло вам.

– Где я? – спросил Бартек.

Старик словно не понял вопроса. Он потер огромной пятерней подбородок, сплюнул и опять закашлял. Когда приступ прошел, он неуклюже подполз к Бартеку и доверительно согнувшись сказал:

– Вы не могли бы дать мне денег? Совсем немного. Только я вам их не верну, – испуганно добавил он, когда Бартек полез в карман. – Женщину, если хотите, могу привести. Ведь вам нужна женщина? Вы не думайте, что она какая-то там… Я свою племянницу предлагаю.

Бартек вынул бумажник, осмотрел его и убедился, что пока он был без сознания деньги не исчезли. Они только слегка отсырели от морской воды.

– Какая валюта здесь в обороте? – спросил Бартек, отбросив ногой слишком близко подползшего краба.

– Любая.

– Неужели? – удивился он. – Тем лучше.

Старик молчал, открыв рот.

– Мне не нужна женщина, сказал Бартек и протянул ему банкноту. – Я хочу знать куда я попал.

Старик схватил деньги и спрятал их где-то у себя на груди.

– Вы на острове, – сказал он.

– На каком?

– У него нет названия. Он даже на карте не обозначен.

– Значит транспорт сюда наверняка не заходит, – сказал Бартек с полувопросительной интонацией и отвернулся. От старика мерзко пахло рыбой и грязным телом.

– Какой тут транспорт! – старик вытянул ноги на песке и с наслаждением подставил лицо под солнечные лучи. – А вы подумайте насчет женщины. Совсем недорого. А уж насчет всяких штучек…

Бартек закрыл глаза. Ирму он потерял из виду когда лайнер бросило влево. Корма к тому времени жутко задралась и добраться до шлюпки было невозможно. Люди бежали по трапу, сбивая друг друга с ног. Плакали дети. Вряд ли она спаслась. Бартек предчувствовал, что их отношения должны кончиться как-то странно. Конечно, он не подозревал как именно. Просто все шло чересчур хорошо, словно в кино. До тех пор пока из шкафа с платьями жены героя не выскочит здоровенный детина и не приставит кому-нибудь пистолет к виску.

Старик сплюнул и предложил пойти выпить.

– Не хочу, – сказал Бартек.

Ему хотелось лечь в тени и закрыть глаза. Просто лечь в тени.

– Если через час вы не будете пьяны в стельку, то очень пожалеете, что родились на свет, – старик улыбнулся всем своим беззубым ртом. Пойдем. Это рядом. Каллиопий гонит отличный самогон, а иногда даже делает водку. Правда, вчера она кончилась. Порох забрал последнюю бутылку.

Бартек пожал плечами. Ему было все равно. Пить он не хотел, но с удовольствием съел бы что-нибудь.

– Поесть там можно? – спросил он.

– У-у! Все что угодно. Только из рыбы.

– Пойдем.

Солнце пригревало все сильнее. Они шли молча. В правый ботинок Бартека попал камушек и теперь он нещадно впивался в стопу при каждом шаге. Старик двигался осторожно, словно пересекал минное поле и боялся оступиться.

Забегаловка располагалась в ветхом сарайчике, жалобно поскрипывающем, казалось, даже в мертвый штиль. Вряд ли в нем могло разместиться больше десяти человек. Бартек сел у одного из огромных ящиков, служивших в качестве столов, и стал дожидаться старика. Тот появился с дюжиной мелких печеных рыбешек и двумя бутылками, наполненными мутноватой жидкостью. На одной из них – пузатой, с треснувшим горлышком – все еще красовалась этикетка, утверждавшая, что некогда в данном сосуде находилось виски Black & Gold.

Бартек попробовал рыбу. Она казалась съедобной. Почему-то он вспомнил, что Ирма не умела готовить. Поэтому они часто ходили в ресторанчик на набережной. Старый еврей с задумчиво обвисшими кончиками усов суетился у плиты, колдуя над очередной порцией кугеля. Кугель было приятно запивать холодным столовым вином. От этого на ее лице вспыхивал румянец, а глаза поблескивали так соблазнительно, что мужчины за соседними столиками, вызывая неудовольствие своих дам, начинали бросать на Ирму заинтересованные взгляды. Бартек выплюнул мелкие кости и взялся за следующую рыбу.

Старик откупорил бутылку, отлил из нее прямо на ящик несколько капель и поджег лужицу. Она занялась холодным синеватым пламенем.

– Порядок, – сказал старик и присосался к горлышку.

Бартек усмехнулся. Боль растворялась в нем, насыщая собой каждую клетку его тела. Он вспомнил, что еврей умер прошлым летом. После этого прогулки по набережной прекратились.

– Пей, – сказал старик. Он уже порядком захмелел и был по-пьяному добр. – Пей, глупая голова. Времени совсем мало.

– Я не тороплюсь, – ответил Бартек.

– Ты не торопишься, – старик снова приложился к бутылке, отпил, тяжело отдышался. – Ты не торопишься. Океан торопится.

Бартек поднес бутылку ко рту, но уловил мерзкий рыбный запах и поставил ее на место. Его тошнило.

– Все провоняло рыбой, – сказал он.

– Это верно, – подтвердил старик. – А от племянницы моей ты зря отказался. За три десятки я бы ее тебе на целую ночь сдал. Она же не какая-нибудь кобыла кривоногая… Может сойдемся за две?

– Ну, хватит, – миролюбиво заметил Бартек. – Свою девку ты кому-нибудь другому спихнешь. Я пас.

– Другому? – старик закинул горлышко бутылки в губы и жадно пил пока не показалось дно. Пустую бутылку он поставил на пол у ящика. – Другому, говоришь? Да кому?! Кому? Она же со всем островом переспала с тех пор как ей семнадцать минуло. Здесь этот товар уже не в ходу. – Старик косо зевнул, поскреб ладонью лоб и упал головой на ящик.

– Мавр отключился, – подвел итог блондин, сидящий рядом. – Старику надо все меньше и меньше, – добавил он как-будто сам для себя. – Он сильно сдал за последний месяц.

– По-моему, вы все здесь сдали, – прошептал Бартек, доедая рыбешку.

Блондин столкнул спящего старика на пол, а сам занял его место. Бартек смотрел в грязную бумажную тарелку, не желая замечать незнакомца. Внутри у него разболелось еще сильнее, и он не мог понять от чего – от одиночества или плохо прожаренной рыбы. Наконец, он поднял голову и уставился на блондина. Тот потер едва заметную рыжеватую щетину на подбородке и спросил:

– Вас выбросило сегодня утром?

– Да, – отозвался Бартек и полез за сигаретами. В пачке оказалась вызывающая отвращение влажная масса из табака и клочков бумаги.

– Возьмите, – незнакомец протянул Бартеку папиросу. – Больше на острове ничего нет. Табак, конечно, дерьмовый, но курить можно, – блондин вынул из нагрудного кармана коробку спичек и положил ее на ящик. С этикетки смотрела симпатичная мулатка в прозрачном бикини. Бартек закурил. Случайно бросив взгляд на пол он заметил, что незнакомец бос. Да и одет черт знает как, подумал Бартек. Разорванная под мышками рубашка в красно-желтую клетку и видавшие виды брюки с полупротертыми коленями наверняка не были униформой местной аристократии.