В самое сердце - Алекс Джиллиан

помойте руки. – он кивает на мое разрисованное запястье и наденьте халат и маску и… ну, вы знаете. И да, кстати, вы не говорили, что у Даши есть родственники. Вчера к ней приезжал двоюродный брат. Он очень беспокоился и подробно спрашивал о ее состоянии, предлагал материальную помощь, но я сообщил, что вы уже оплатили все счета.

– Какой еще брат? – в ступоре спрашиваю я.

– Хм… Дайте вспомнить. Он русский. Да. Кажется, Роман.

– Смирнов?

– Да, точно! Роман Смирнов. – радостно сообщает доктор, довольный тем, что вспомнил. А мне хочется убить его или поломать что-нибудь.

* * *

Даша

Я слышала, как он вошел. Но какое-то время, минут пять, продолжала притворяться, что сплю. Мне нужно было подготовиться, собраться с мыслями. Не расплакаться. Почти сразу в нос ударили посторонние запахи. Он пришел ко мне рано утром, пьяный. От него разило, как от …. Отвратительно, в общем. Это значит только одно, ночь он провел не дома. Потому что так воняют люди, которые возвращаются из ночного клуба. Привыкшая к стерильности, которая окружала меня несколько месяцев, я почувствовала зависть. Моя жизнь сосредоточена в четырех стенах и зависит … Не знаю, кто решает, но я безумно хочу вырваться отсюда. А как… Мне уже неважно. Он держал меня, но и у него закончились силы. Я могу не смотреть на него, чтобы почувствовать эту обреченность и безнадежность, в шагах и тяжелом вздохе, с которым он опускается на стул рядом с моей кроватью. Мне так жаль, что я втянула нас в это. Я хотела бы его отпустить, но уже не могу. Он дал мне слишком много. Влез слишком глубоко в меня, чтобы я могла отпустить его и выжить после этого.

– Ты не спишь, – произносит он. Я открываю глаза и смотрю в его. Карие, полночные, мрачные и уставшие. Он не просто пьян. Он разбит. Уничтожен. Раздавлен. Я сделала его таким?

– Ты воняешь, – я морщу нос, пытаясь выглядеть спокойной. В его взгляде напряжение. Он смотрит на меня неотрывно, словно что-то ищет… внутри меня. Я боюсь, когда он такой.

– Мне нужно было отвлечься. Марк умер, – он пожал плечами. – Ты же знала его немного.

– Мы все тут немного друг друга знаем, – ответила я. Протянув руку, взяла его ладонь. Боже какая страшная у меня кожа, бледно-синяя с яркими венами и высохшей кожей. Я одернула руку, спрятав под одеяло. Майкл заметил этот жест, его челюсти плотно сжались, на лицо появилось нечитаемое выражение. – Я не умру, Майкл. Я обещаю тебе. Я буду жить.

– Со мной? – прищурившись спрашивает он. Я так растерялась, что нервно рассмеялась.

– Если не передумал, конечно, – ответила спустя минуту. Майкл моего веселья не разделял.

– Что здесь забыл Смирнов?

– Боже, ты ревнуешь, что ли? Меня? – я расхохоталась снова, но заметив свирепое выражение лица Гетти, заставила себя успокоиться. Он не только жуткий бабник, но и страшный собственник. – Майкл…. Он просто приехал, чтобы узнать, как я.

– Класс, малышка. Ты забыла, что вы двое хотели меня убить. Даже не двое. Вас там целая банда была. Как мило, теперь я должен забыть об этом и радоваться, что мой старый друг приехал, чтобы навестить мою девушку, которой, если мне не изменяет память, предлагал законный брак.

– Майкл, мы просто друзья. Ты все сам знаешь. Что опять начинается? Я должна отчитываться?

– Конечно, теперь ты ничего не должна. Было бы перед кем… – он криво усмехнулся. Опуская вниз свою маску. Его трехдневная щетина не выглядела сексуально, и он сам тоже…. Не потому что он стал менее привлекательным. Я просто знала, была уверена в том, что знаю, чем он занимался этой ночью. Увы, я слишком хорошо успела познакомиться с Майклом Гетти. Камилла была права. Он никогда не поменяется. Однако я все равно его люблю. Даже такого. Мало мужчин на земле сделали бы для своих любимых то, что сделал для меня Майкл. Я могу простить ему все.

Потому что точно знаю, что он тоже меня любит.

– Майкл… – прошептала я. И он поднял на меня свой израненный потухший взгляд. – Ты мне нужен. И больше никто.

Он качнул головой, и решил сменить тему. Мы снова говорили о моей болезни. Несмотря на то, что два дня я провела в тоске по нему и слезах, я чувствовала себя гораздо лучше. Только горький опыт показал, что ухудшение может начаться в любой момент. Такое уже повторялось много раз. Я особо не надеялась…

* * *

Однако в этот раз я ошиблась. Ухудшений не было. Наоборот, с каждым днем мне становилось лучше и лучше. Майкл все так же навещал меня каждый день, но уже не спал под дверями палаты, как раньше, и, с его молчаливого согласия, ко мне иногда приходил Роман. Они не разу не пересекались каким-то чудом. Ромка привез немного денег, но я не взяла, потому что догадывалась, что он отдает последние, однако он все равно умудрялся то проплатить какие-то лекарства, то сунуть медсестрам за особое ко мне отношение. Мне было легко с ним, не смотря на все, что мы натворили. Сейчас все как-то забылось. На кону стояла моя жизнь. Я больше смотрела в будущее, чем назад. Когда твоя жизнь висит на волоске, на многие вещи смотришь иначе. Я научилась любить жизнь такой, какая она есть. Любить каждый новый день и час. И людей, которым не все равно, проснешься ли ты завтра утром…. Ромка хотел вернуться домой. Мы много говорили о России, о Насте. Я чувствовала, что она рядом. Иногда особенно остро. Кажись, оглянусь и увижу ее. Белокурую и неизменно печальную.

А Майкл… Это Майкл. После того случая, когда он бросил меня на два дня одну, а потом явился благоухающий алкоголем и шлюхами, между нами что-то неуловимо поменялось. Я не злилась, нет. Мне было грустно, но даже не обидно. И даже хуже того, я понимала его. Понимала, как тяжело было ему, избалованному бывшему миллионеру Майклу Гетти отказаться от всего и проводить дни