Завещание ночи. Переработанное издание - Кирилл Бенедиктов

— Пей, дорогой. У меня еще есть, твоему другу тоже хватит.

Цыган сжимал челюсти и отплевывался, но я зажал его голову между коленей и заставил проглотить водку. Потом сходил за добавкой.

Дом, в котором я остановился, принадлежал пожилой алкоголичке Валентине — маленькой худой женщине с птичьим лицом, похожей на сильно потрепанную жизнью школьную учительницу. Сейчас она спала крепким пьяным сном у себя в комнате. В стареньком холодильнике «Зил», негромко тарахтевшем у стены, лежали в ряд пять бутылок водки — инвестиции в будущее, которые Валентина сделала на полученные от меня деньги. Две из них я позаимствовал для своих нежданных гостей.

— Пей, Владо, — сказал я, усаживаясь на корточки перед вторым цыганом. — Сам понимаешь — лучше быть пьяным и живым, чем трезвым, но мертвым…

На то, чтобы напоить цыган до бесчувственного состояния, у меня ушел час. За это время я узнал много интересного о Слепой Розе, ее предсказаниях и о том, где ее найти. Потом я перевернул их на бок, чтобы, не дай бог, не захлебнулись, если начнут блевать. У Артура в кармане были ключи от машины. Их я забрал себе.

Вытащил из-под кровати сумку, на всякий случай переложил пистолет за пояс, и вышел из дома, положив на стол несколько крупных купюр — компенсацию за моральный ущерб. Кто знает, как отреагирует Валентина, обнаружив у себя дома вместо исчезнувшего постояльца двух связанных по рукам и ногам мертвецки пьяных цыган.

На улице было уже темно. Я вышел за калитку и пощелкал кнопкой на брелке сигнализации, позаимствованной у Артура. Где-то у самого берега озера раздался ответный писк и мигнули фары.

Оказалось, что мои гости приехали на довольно приличном, хотя и не новом, внедорожнике «Хёнде-Терракан». Хорошо живут цыгане, подумал я, забираясь в пахнущий табаком и дорогим одеколоном салон джипа. Завел мотор и поехал по дороге вдоль берега. До городка, где обитала Слепая Роза, было всего двадцать километров.

Имя Розы дважды упоминалось в бумагах покойного Павла Мороза. И оба раза — в связи с алтарем Сломанных Стрел.

Мороз умер спустя два дня после моего визита в высотку на Котельнической. Но после него остался архив, который дочь следователя МГБ продала мне за довольно скромную сумму.

Там было много любопытных документов. Был, например, отчет об оперативной разработке полковника Андрея Алексеевича Резанова, на протяжении трех месяцев проводившейся силами особой группы МГБ по личному распоряжению Богдана Кобулова. Но Хромец был уже мертв, и большого желания копаться в его прошлом я не испытывал.

А вот материалы, собранные Морозом в восьмидесятых годах, когда он устанавливал для Хромца всех ученых, работавших в Туве до и после войны, были по-настоящему интересными. Мороз работал кропотливо, как и положено старым профессионалам. Он выписал на карточки имена всех археологов, копавших древние святилища на территории республики, проследил их связи, даже составил библиографию научных работ. В отдельную тетрадь он выписывал свидетельства тех, кто имел отношение к раскопкам.

Некто Салчак Биче-оол, работавший землекопом в экспедиции Романа Сергеевича Лопухина, рассказал Морозу, что алтарь Скрещенных Стрел, высеченный из цельной глыбы малахита, был, по слухам, украден цыганами, неожиданно появившимися в Кызыле летом 1953 года.

«Они увезли его на большой подводе, — утверждал землекоп, — куда-то на запад. Когда вернулся русский профессор, алтаря уже не было».

Дотошный Мороз начал выяснять, что это были за цыгане. Если знать имя цыганского барона, проследить перемещения табора не слишком сложно. Именно так бывший следователь МГБ определил возможных похитителей малахитового алтаря. И здесь в его бумагах впервые появляется имя Слепой Розы.

В пятьдесят третьем она была совсем молодой девушкой — и, что немаловажно, еще зрячей. Байка, записанная Морозом, рассказывала о том, что Роза потеряла зрение после удара молнии. Но была и вторая версия, куда более интересная: согласно ей, Роза ослепла, прикоснувшись к какому-то священному древнему предмету. Дар ясновидения, который получила Роза взамен утраченного зрения, тоже связывался с этим предметом. «Полагаю, речь идет об алтаре Скрещенных Стрел, обнаруженном Р. С. Лопухиным в 1952 г.», — писал Мороз. Аналитик из него был средний, но тут, похоже, чутье его не подвело.

И я отправился по следу цыганского табора, проходившего в сорок девятом году через Кызыл.

Я съехал на обочину и остановил машину. Спрыгнул на траву и пошел к едва угадывавшемуся в темноте озеру.

Вода была холодной — видимо, где-то недалеко от берега били ледяные ключи. Я отплыл подальше, привыкая к прохладным объятиям озера, потом нырнул.

Мягко заложило уши. Я с силой работал ногами, уходя почти вертикально вниз. Озеро называлось просто — Глубокое. Не Байкал, конечно, но вполне подходящее место для любителей технодайвинга.

Минуты через полторы мне мучительно захотелось сделать вдох. Я боролся с этим желанием, уходя все глубже и глубже. Еще через тридцать секунд судорожный спазм, сжимавший горло, исчез. Как будто кто-то всунул мне в рот загубник шланга и я сделал большой глоток насыщенного кислородом воздуха. Только никакого загубника, естественно, не было.

Просто я мог не дышать под водой. И, наверное, мог не дышать в глубоком вакууме. И еще, вероятно, не горел в огне.

Прикоснувшийся к Чаше получал в дар ощущение беспредельного, божественного могущества — испытываемое только один раз, это чувство могло потом измучить человека, как мучают нас воспоминания о давно прошедшей и самой прекрасной любви. Но тот, кому посчастливилось разбудить силы, дремавшие в глубине древнего артефакта, получал несравненно больше.

Когда-то старик Лопухин сказал мне, что Чаша на самом деле не похожа на то, что видят в ней люди, а имя это дано ей, поскольку выражает лишь одну из ее возможных функций — быть источником силы. Но я, молодой и глупый, не обратил на эти слова никакого внимания. Возможно, если бы я относился к Чаше по-другому, ее дары тоже были бы иными. Но я видел перед собой только Грааль, Чашу, дающую бессмертие. Что же еще она могла мне дать?

Я до сих пор не знаю пределов своей неуязвимости. И, честно говоря, не очень хочу устанавливать их опытным путем. Достаточно того, что я выжил после пяти пуль, которые всадил в меня посланный Валентиновым киллер. Ощущения были неприятные, можете мне поверить.

С ДД мы довольно быстро пришли к соглашению. Чаша формально принадлежит ему, но хранится у меня. Он и не подумал возражать — по-моему, все пережитые тем летом волнения навсегда отбили у него охоту к авантюрам. Лет пять назад я присутствовал на защите его докторской диссертации. ДД был умопомрачительно элегантен и невыносимо солиден, всем своим видом свидетельствуя, что с исполнением желаний у него все в порядке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});