Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

— Я не хочу грезить о бутылке!

— Поэтому надо вышколить себя на неупотребление. Придётся лечь в клинику, подлечить свою нервную систему, ведь вы знаете — все проблемы от нервов.

— Знаю…

— Так что вам надо начинать прямо сейчас. Прекратите возводить эти гидроксипроизводные углеводородов на пьедестал.

— Да-да.

— Перестаньте мечтать об этих алканолах.

— А о чём же мне тогда мечтать?

— Или о ком? Неужели вам не о ком мечтать?..

— Мне… Не знаю… Есть…

— И о ком же Вы хотите мечтать?

— У меня есть муж. И есть друг.

— Так кого вы выбираете?

— Кого?.. Нужно выбрать?

— Иначе нельзя! Или ваш мозг вновь будет затуманен парами этанола…»

Тьфу ты, ну и фантазия. Задумавшись, я пристроилась на ступеньках около сестрёнки и мысленно пыталась решить, кто из двух не моих парней лучше. Надо учитывать, что мне ни один не светит. Да и разве хотелось мне с кем-то из них встречаться? Этот вопрос и надо было задать сначала тупой тётке из моей фантазии Общества анонимных алкоголиков, а не подливать масла в огонь своими химическими терминами. Она меня совсем запутала. А ведь я, которая реальная я, прекрасно знала, что никогда не стала бы встречаться с Оливером, потому что у него есть девушка, а с Артёмом не стала бы встречаться, потому что он меня не уважает.

— Вот и всё, Сонька, так что я одна, как перст. А у тебя есть любовь?.. Странно, я никогда не интересовалась, есть ли у тебя кто-то, кого ты любишь, кто любит тебя. У Егора есть любовь, знаешь? Нет, конечно, не знаешь, это же, — я снизила голос до свистящего шёпота, — глобальный секрет. Никому нельзя рассказывать, — Соня продолжала сопеть, не обращая внимания не то, что на мою речь, но даже и на то, как безжалостно я её впихивала в лифт, к нашему счастью не сломанный. — Поэтому я молчу. Пока не знаю, одобряю или нет, но молчу. Ведь, главное, что его сердце колотится с чьим-то в одном ритме… Это здорово, правда, Сонь?

Соня моё мнение если и разделяла, то решила сойти за интеллигенцию и не открывать рот, заполняя закрытое пространство запахом свежего алкоголя, которому предстояло обратиться на утро в перегар. Она продолжала молча сопеть, привалившись к двери кабинки. Я прикидывала в уме, её к двери тащить лучше за ноги или за руки.

Решив, что за руки гуманнее, я выполнила обязанность старшей умной и заботливой сестры и, дотащив безвольное тело до нашей комнаты, свалила его около сонькиной кровати. З — значит забота. Устроить ей приятную ночлежку на постели моих тщедушных силёнок не хватило, так что пусть с утра ей будет стыдно, а сама отправилась спать, предварительно назидательно попросив её больше много не пить и пожелав спокойной ночи.

Тем утром почему-то стыдно было мне, то есть не стыдно, а жаль стонущую на все лады сестричку.

— Ах, как мне плохо, — театрально завывала она, ломая руки. Но плохо ей было по-настоящему. — Дай мне аспирину! Воды принеси. Нет, тазик!.. Фу, как противно…

Я для проформы назвала её пару раз «скулящей собачкой» и «старой бабкой», но она меня за это чуть волос на голове не лишила, и я решила больше не экспериментировать, а молча бегала вокруг неё, выполняя все просьбы. В конце концов, она болеет, ей плохо, а я ей как мама, выбора у меня нет. Что же, спасу молодое поколение, помолюсь, чтобы её от алкоголя как чертей, вампиров и прочую нежить от святой воды воротило.

Свой трезвонящий с самого утра мобильник, без перебоя повторяющий, что даже если все россияне скинулись бы по рублю и закинули эту сумму ему на телефон, он бы звонящему не перезвонил никогда[8], она очень удачно метнула в стену, в результате он естественным образом треснул, и испустил дух. Этот рингтон будто написали специально для момента, когда мне бы позвонил Шер.

К вечеру Сонечке стало лучше, вместе с этим возникла острая необходимость звонить, желательно всем и сразу. Её мобильный телефон пал смертью бравых и нуждался в срочном ремонте, пришлось мне отдать ей свой, который был в своём обыкновении разряжен. Одолжить мне его было не жалко. Не то, чтобы он был супер-мега-крутой (самый непритязательный, поддерживающий полифонию, впрочем, на этом все его чудо-свойства обрывались, явно обозначая, что мой телефон — лох), чтобы его жалеть, но он моя частичка. И всё же я отдала телефон Соне, мы обменялись симками, сестрёнка убежала секретничать с Лизкой, а мне в качестве презента досталась сестрёнкина раздолбайка, которую я на следующий же день отнесла в ремонт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Отсутствие телефона весьма спасительно на меня повлияло, ведь молчащая сумка, молчащие карманы дарованных мне Соней джинс необыкновенно радовали. Единственное, хотелось связаться с Лесей, я даже пробовала через интернет, но попытки оказались безуспешными. Видимо, она ушла в загул и шифровалась от меня, как карающей силы. Не именно карающей, скорее, пристыжающей. Я могла наведаться к ней в новое место обитания, и даже была бы рада вновь встретиться с Мартином (ведь парень — нереальное эстетическое удовольствие), но мне хотелось держаться от этого места как можно дальше. Соседство нашей брачной квартиры с мэрией меня слегка пугало.

Отдав телефон в ремонт, я пошла в тату-салон, которыми кишмя кишел центр города. Выбрав первый попавшийся, называемый «Чёрная Лилия», я попала в атмосферу альтернативной реальности, где чрезмерно облитые тёмной краской и неформально одетые люди с рваными причёсками определяли контингент данного заведения. У стойки, призывно лопая пузыри арбузной жвачки, устало облокотившись на крышку стойки и покачивая головой под такты громких, разрывающих звуков мелодий, стояла чересчур бледная девушка с тонной макияжа на лице и в кожаном топе. На голове её было сооружено что-то типа вороньего гнезда, со впутанными в него разноцветными ленточками, которые очень прикольно колыхались, будто от лёгкого бриза. И тем не менее вид у неё был как у чокнутой Беллатрис, правой руки злого волшебника Волан-де-Морта, только глаза не такие безумные, но в целом некое сходство имелось.

Немного сжавшись изнутри, я прошла мимо покачивающегося военного ботинка сорок пятого размера, принадлежащего сидящему в кресле бугаю-неформалу с ирокезом на голове, окрашенным в розовый с вкраплениями белого цвета. Парень мне ободряюще улыбнулся, как казалось только ему, лично я чуть не грохнулась в обморок, когда он оскалил пасть, обнажив клыки, меня натурально бросило в дрожь, и я перескочила через его ногу со скоростью шквального порыва ветра, вместе с этим снеся папки с предлагаемым ассортиментом татуировок с журнального столика, выполненного в виде черепа со стеклянной крышкой сверху. Эти рисунки были повсюду: не только на столике, но и стены тоже были обклеены вариантами всевозможных осквернений тела.

— Ну, осторожнее, девочка, — рыкнул на меня розововолосый неформал с серьгой в ухе, носу и брови и принялся собирать следы моей разрухи.

Инстинкт самосохранения частенько меня подводит, нужно было развернуться и скакать прочь, но я вежливая, мне же больше всех надо. Я присела рядом с ним, помогая. Иначе моя совесть не дала бы покоя.

— Простите, — пискнула я.

— Да ладно, чего там, — поднял он на меня взгляд своих жёлтых глаз.

О, Боже мой, он тоже из числа этих, которые ведьмы, как Леди Га. Ведьмак!.. Вот я влипла. Обычно я очень много раз извиняюсь, чувствуя свою вину, но сейчас будто все слова высыпались из головы, и помнила я лишь о злом роке.

— Эй, красотка, а ты что тут забыла? — поинтересовался ведьмак у вросшей в плиточный пол меня.

— Я… — я честно пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но как-то не получалось.

— Эй, воды принеси, кажется у девчонки солнечный удар… — забеспокоился парень.

— Какой удар? Дебил ты. Она же не на солнце, — отозвалась «добрая» девушка с местного ресепшена. Голос её оказался весьма милым и вполне человеческим. Услышав её по телефону, я могла бы представить девушку своего возраста, возможно свою сокурсницу: типичную студентку, которая любит потрещать с подружками в столовке, прошвырнуться на перерыве по два круга вокруг универа, которая не ходит в туалет одна — только в сопровождении (кто-то же должен держать сумочку), и которая любит поумничать на паре перед преподавателем; но не эдакую любительницу «ночной» жизни.