Тропик ночи - Майкл Грубер

— От копов.

— Потому что убила свою сестру?

— Или помогла ему убить ее и вынуждена была имитировать самоубийство, чтобы избежать наказания.

Я понимаю, насколько проще для него поверить в возглавляемую опытным преступником шайку убийц, оснащенных экзотическими наркотиками, чем по-настоящему разобраться в происходящем. И погружаюсь в молчание. Нет никакого смысла искать новые аргументы.

Приезжают машины. Из них выходят полицейские, в их числе одна женщина. Мне читают мои права, надевают наручники и усаживают на заднее сиденье патрульной машины. Детектив Паз о чем-то разговаривает с мужчиной весьма внушительной и даже угрожающей наружности. Мужчина смотрит на меня, и я с удивлением обнаруживаю, что глаза у него добрые и грустные. Приезжает еще одна машина с эмблемой Службы семьи на дверце. Из машины выходит рослая чернокожая женщина в брючном костюме, вполне пригодная на роль сестры миссис Уэйли. Она некоторое время разговаривает с Пазом, а после, к моему удивлению и облегчению, садится в машину и уезжает. Я вижу, что Паз переходит через дорогу и о чем-то беседует с Доун. Быть может, я несправедливо судила о нем, а может, он более тонкий манипулятор, чем кажется на первый взгляд.

Женщина-полицейский отвозит меня в управление, и там меня помещают в одиночку. Минут через сорок появляется Паз и уводит меня в комнату для допросов; стены ее выложены плиткой, окон нет, если не считать зеркального окошка, сквозь которое можно смотреть только в одну сторону, то есть сюда, в комнату. Паз спрашивает, готова ли я сделать заявление, я отвечаю, что нет, и требую разрешить мне связаться с моим поверенным. Он, видимо, разочарован, но скрывает это под маской привычного служебного равнодушия. Я тем не менее благодарю его за то, что он не передал Лус сестре миссис Уэйли, он в ответ небрежно пожимает плечами: «Никаких проблем». Я подозреваю, что проблемы возникли бы, узнай об этом его начальство. Я уверена, что он знает, кто такая Лус, но никому не сказал об этом ни слова, ибо это создало бы для него еще более серьезную проблему, поскольку он в данном случае покрывал убийство. Почему он так поступает? Темна вода во облацех. После его ухода женщина-полицейский минут через десять приносит мне телефонный аппарат.

Набираю один из многих номеров, хранящихся у меня в памяти. Отвечает женский голос:

— Офис мистера Маунта.

Я прошу соединить меня с ним, и женщина спрашивает, как меня представить.

— Джейн Доу, его сестра.

Следует многозначительная пауза, потом:

— Джейн Доу умерла.

— Да, — говорю я, — но теперь я ожила. Попросите его взять трубку, будьте добры, и скажите при этом, что, погибая у северных скалистых берегов, я чувствовала аромат цветов с Бермудских островов.

Она просит повторить эти слова, я повторяю, и после некоторого нажима мне удается ее убедить. Звучит пассаж из классической музыки. Полагаю, это Боккерини. Мой брат на линии.

— Джейн? — произносит он с запинкой и дрожью в голосе, и я снова начинаю плакать.

Я говорю:

— Да, это я, Джейн.

Слышу тяжелое, со свистом, дыхание на другом конце провода. Я еле удерживаю трубку дрожащей, потной рукой. Я не готова к этому. К страху любви.

— Как ты могла? — раздается в трубке дикий крик, от которого секретарша, должно быть, сбежала в коридор. — Как ты могла так поступить со мной? И с отцом? Господи Иисусе, Джейни! Что за чертовщина?!

— Извини.

— Ты просишь извинить тебя? Извиняются за опоздание к обеду, а не за инсценировку самоубийства!

Через континент до меня в течение нескольких минут доносятся всхлипывания, к которым я присоединяюсь. Потом Джози спрашивает, почему я это сделала. Я говорю, что сделала это из страха. Рассказываю, что Уитт убил Мэри, что он и есть безумный потрошитель женщин из Майами. Рассказываю всю историю, насколько могу ее припомнить.

Он слушает молча, на перебивая меня вопросами, — в этом весь Джози. Лишь один вопрос он задает в конце:

— В чем ты нуждаешься?

Я говорю ему в чем.

Глава двадцать шестая

27 ноября, Мдина, Мали

Торговца по имени Тогола я нашла легко, он живет ниже по течению реки. Вокруг его обиталища густо воняет тухлятиной, повсюду множество содранных с животных шкур; две жены и неисчислимое количество детей за работой: режут, скоблят, солят, сушат. Я показала ему артефакт оло, он пристально его рассмотрел. Сначала на его лице я увидела страх, потом он сменился недружелюбным безразличием. Я сказала ему, что хочу, чтобы он сопроводил меня туда, где нашел эту вещь. Я предложила ему деньги, начала выкладывать на циновку двадцатки одну за другой; Тогола смотрел на них словно загипнотизированная курица. Выложила пятьдесят банкнот, разделила пачку пополам. Первую половину отдам, когда мы отправимся в дорогу, вторую — когда приедем на место. И еще столько же, когда вернемся сюда. У. с презрением смотрел на меня, проклятую неоколониалистку, лучше бы вспомнил о том, как я благодаря своей решительности, напору и деньгам уладила его дело с полковником Мусой.

28 ноября, Мдина

У. вместе с нашим водителем Маликом уехал в Носомбугу за продовольствием, я же осталась при Тоголе, чтобы он не смылся с моим авансом. Он боится поездки, уверяет, что все оло — колдуны; если они не захотят, чтобы вы их нашли, вы ни за что не найдете; говорит, что в реке там полно джиннов, злых духов, а оло едят человеческое мясо. Мне до смерти хочется познакомиться с ними.

Позже. У. и Малик вернулись. Я спросила У., была ли поездка удачной, он ответил, что да, и даже отпустил какую-то немудреную шуточку — впервые за последнее время. Видимо, он понемногу приходит в себя. Я отправила Малика назад в Бамако с поручением к Долорес: пусть позвонит или телеграфирует Гриру в Лагос и сообщит о том, куда мы направляемся, и о том, что в «командировке» мы пробудем примерно месяц.

2 декабря, на Бауле

Мы плывем по реке на восемнадцатифутовой пироге с подвесным мотором. Тогола на корме, мы двое посередине лодки под навесом из рафии, в окружении корзин с продовольствием и прочим имуществом. Место, куда мы направляемся, называется по-французски Букль-де-Бауле, «букль» в переводе обозначает внутреннюю дельту реки у впадения в Нигер; площадь ее составляет около трех тысяч квадратных километров, там нет искусственно проложенных дорог. Фарватер варьирует по ширине от шестидесяти до двадцати метров, глубина от трех до пяти метров. Высокие берега густо поросли зеленью, в основном это кустарник и небольшие деревья акации, изредка попадаются более крупные экземпляры железного дерева. Большинство деревьев представляют собой безлистные скелеты. Тогола говорит, что в прежние времена река была гораздо полноводнее, достигая верхнего края нынешних берегов, а в половодье и заливая их. Я верю ему: вся страна Мали пересыхает, пустыня наступает к югу. Тем не менее здесь полно птиц, и мы плывем, сопровождаемые их неумолчным щебетом и резкими вскриками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});