Ночь триффидов - Саймон Кларк

— Дэвид Мэйсен играет важную роль в моих стратегических замыслах, касающихся острова Уайт. — А остальные... — Он небрежно махнул рукой. — Остальных ждет длительная и не очень приятная карьера в угольных копях. Боюсь, правда, что на продвижение по службе им рассчитывать не придется. Но самое главное в данный момент — это...

Марни вырвалась из рук держащего ее стражника и, с воплем ринувшись на нашего мучителя, вцепилась ногтями ему в лицо. Торренс отступил, но на его лице остались глубокие царапины.

Прежде чем ее пальцы успели дотянуться до здорового глаза, два гвардейца повисли у нее на руках и потащили назад. Громко крича, Марни обратила всю свою ярость на них.

Одним быстрым движением Торренс выхватил скрытый под пиджаком пистолет и выстрелил.

Марни прижала руку к груди. Ее лицо исказилось болью, и она медленно опустилась на пол. Мгновение — и она замерла внизу у наших ног.

Я сжал кулаки, взвешивая шансы на хотя бы единственный полновесный удар по этой гнусной роже.

Однако Торренс решил больше не рисковать.

— Наденьте на них наручники! — злобно приказал он, прикоснувшись к поцарапанной щеке. — А это, — он посмотрел на тело Марни, — сожгите немедленно.

Пистолет он предусмотрительно не выпускал из руки.

Гвардейцы уже начали пристегивать браслет к моему запястью, когда с улицы послышался шум. На миг мне показалось, что это сигнал о возвращении триффидов. Но, прислушавшись, я понял, что это не крики тревоги. Скорее — глухое гудение множества голосов.

Торренс злобно глянул зеленым глазом на входные двери. Я посмотрел туда же — и увидел в дверях шеренгу вооруженных винтовками полицейских. Копы почему— то с явным смущением поглядывали друг на друга. Затем по неизвестной мне причине они вдруг расступились.

Меня разобрало любопытство, и я, поднявшись на цыпочки, взглянул через голову стоявшего передо мной гвардейца. С улицы доносился невнятный говор множества голосов. Все гвардейцы, забыв о пленниках, тоже смотрели на дверь.

Полицейские расступились еще шире, и я, не веря своим глазам, увидел весьма странную толпу, входящую в Эмпайр-Стейтс-Билдинг. Это были слепцы. Двигались они уверенно, громко постукивая белыми тростями по мраморному полу. Их было так много, что звук ударов заглушал все остальные шумы в вестибюле.

— Что это означает? — раздраженно спросил Торренс. — Уберите отсюда этих людей!

Но слепцы шли вперед, и десятки уже превращались в сотни. Эта была странная смесь самых разных людей. Я увидел всевозможные оттенки кожи. Некоторые из слепцов были прекрасно одеты, тела других прикрывали жалкие лохмотья. Было ясно, что эти люди явились сюда как с благополучной части Манхэттена, так и из гетто за Параллелью 102-й улицы.

На лице Торренса можно было прочитать разные чувства, но преобладали среди них ярость и изумление.

Возглавляла процессию слепая седовласая женщина лет семидесяти, а ее поводырем была маленькая зрячая девочка.

Торренс посмотрел на меня, перевел взгляд на Сэма и внезапно расхохотался:

— Теперь я понял, Даймс, что должен означать этот цирк! — Махнув в сторону слепых рукой с пистолетом и давясь от смеха, Торренс добавил: — Это — твое секретное оружие. Неужели ты не мог придумать чего-нибудь более забавное?

— Мне... Я ничего об этом не знаю, — почти прошептал Сэм.

— Хочешь отмежеваться от этой абсурдной ситуации? Прекрасно. Наконец-то у тебя начинают появляться проблески здравого смысла. — Торренс повернулся к слепым мужчинам и женщинам и проревел: — Эй вы, послушайте! Разве вы не знаете, что старинная поговорка все еще справедлива? — Он притронулся к своему зеленому глазу. — Эта поговорка гласит: «В стране слепых даже одноглазый — король!»

— Генерал Филдинг, — спокойно начала пожилая женщина.

— Убирайся отсюда, карга слепая! И уводи с собой всю шайку!

— Мы не уйдем, генерал Филдинг. Или, может быть, вы предпочитаете, чтобы вас называли вашим подлинным именем... Торренс, так, кажется?

Все веселье Торренса вдруг куда-то исчезло.

— Мастерфилд, примите меры, чтобы очистить помещение. Если через пять минут они еще будут здесь, прикажите открыть огонь.

Гвардейцы подняли автоматы.

Женщина заговорила снова. Заговорила четко и ясно. Но на сей раз она обращалась не к Торренсу.

— Стивен! Стивен, ты здесь? — позвала она. Эти слова послужили сигналом для остальных слепцов.

Все со спокойным достоинством присоединились к этому зову.

— Элизабет! Элизабет!

— Энтони!

— Ганс! Ты здесь, Ганс?

— Джо! Ты слышишь меня, мой мальчик?

— Колин!

— Роза!

— Аарон, ты здесь, сынок?

— Тео...

— Майкл, это я, твой отец.

Слепые — рабы и свободные — призывали своих сынов и дочерей.

— Колин!

— Бенджамин, я твоя мама.

— Ты меня слышишь, сынок?

— Томас...

Торренс, кипя яростью, крикнул своим подручным:

— Гоните отсюда эту мразь! И не стесняйтесь пускать в ход кулаки, если потребуется... А если они и после этого не уберутся, не жалейте патронов. Стреляйте их, как бешеных собак!

Я посмотрел на гвардейцев. Атака танкового батальона не могла потрясти их сильнее, чем появление слепых людей. Лица солдат залились краской, и все они косились друг на друга, выжидая, как поступит сосед.

Приказ Торренса они, во всяком случае, выполнять не спешили.

Слепцы продолжали звать.

— Послушай меня, Джо. Брось ружье.

— Колин, сложи оружие!

— Бенджамин...

Я переводил взгляд с одного гвардейца на другого. Они уже не казались грозными — в их душах все сильнее и сильнее начинали говорить иные, более могущественные чувства.

Неожиданно один из гвардейцев бросил автомат. Металл громко лязгнул при ударе о мрамор пола.

Тем временем слепцы ясными голосами продолжали призывать своих дочерей и сынов.

— Подними! — взревел Торренс. — Подними оружие немедленно, если не хочешь предстать перед военно-полевым судом!

Гвардеец, уставившись в пол, покачал головой. Кто-то последовал его примеру и швырнул винтовку. За винтовкой с шумом упал ручной пулемет.

— Приказываю поднять оружие!!

Еще один гвардеец бросил автомат. Еще один. И еще... На мраморный пол вестибюля со стуком посыпались пистолеты, автоматы, винтовки и ручные пулеметы. Я посмотрел на стоящих в дверях полицейских. Те, последовав примеру гвардейцев, избавлялись от своих пистолетов. Разоружение не заняло много времени, и вскоре в вестибюле воцарилась тишина.

— Все кончено, Торренс, — заговорила пожилая женщина. — Твои соправители арестованы, и все они в свое время предстанут перед судом. Так же, как и ты.

— Что?! Вы... вы, мерзкие создания, намерены судить меня? Никогда... никогда... — Он поднял пистолет и прицелился в лицо седовласой женщины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});