Лавина чувств - Элизабет Чедвик

Время словно остановилось. Звуки, долетавшие до него, сделались более приглушенными. Скрежет оружия, царапавшего камень, удары о пол тела, перекатывающегося все дальше и дальше. Запах цветов. Тишина.

Джослин двигался очень осторожно — ноги, будто отлитые из горячего свинца, отяжелели и отказывались идти. Острая боль напоминала о себе у плеча и на спине. Он не чувствовал, как струится кровь из раны, но понимал, что стальное лезвие, должно быть, разрубило кольчугу. У него наверняка тяжелые ушибы и, может быть, пара переломанных костей. А у Рагнара?

Как дряхлый старик, он медленно стал спускаться по лестнице к своему брату. Рыжеватые волосы Рагнара блестели, отражая свет факела. Когда он перевернул его лицом кверху, то заметил засверкавшую на огне кровь, сочившуюся из ушей и носа. Карие глаза Рагнара были открыты, но в них зияла лишь бездонная пустота.

— Боже мой, — прошептал Джослин, склонив голову. А позади себя он услышал охрипший голос Агнес.

Глава 37

Линнет почувствовала холодную влагу на лбу и уловила успокаивающее бормотание Мод. Под ней лежал мягкий матрас, а ее голову поддерживали только что взбитые пуховые подушки. В дальнем конце комнаты ей почудился тихий гул мужских голосов.

Она решилась открыть глаза. Боль у виска все еще давала о себе знать, время от времени охватывая всю голову. Линнет огляделась, не понимая, где она находится. Здесь ничего не напоминало ей о Рашклиффе, но это не были и комнаты Агнес. Стены, покрытые известью, причиняли своей белизной нестерпимое страдание ее глазам. На какое-то мгновение у нее появилась мысль, что она находится в монастыре, но кругом не обнаружила никаких свидетельств этого — здесь не висело даже распятие, чтобы как-то оживить голые камни. Пальцами она нащупала плотную ткань пледа, который ткут везде вплоть до границы с Шотландией. Судя по всему, он напоминал тот, который лежал на их с Джослином постели.

— Где я? — шепотом спросила она, ощутив, что во рту у нее все пересохло.

Мод наклонилась над ней.

— Вы наконец проснулись, — сказала она с облегчением. — А я уже начала беспокоиться. Вы проспали весь день и всю ночь. Вы в Арнсби, в комнате моего брата.

Линнет попробовала сделать глоток, но не смогла и закашлялась.

— Пить, — простонала она, испытывая новый приступ боли, не желавшей отступать. Мод помогла ей усесться на кровати и протянула к ее губам кубок с разбавленным вином.

— Помедленнее, моя дорогая, не спешите, — успокоила она больную.

Линнет сделала несколько глотков и снова откинулась на подушки. Ее зрение еще не восстановилось по-настоящему и то прояснялось, то вновь затягивалось пеленой тумана. Она поднесла руку к виску и осторожно дотронулась. Ее пальцы наткнулись на слипшиеся волосы и твердую корку засохшей крови.

— Лекарь сказал, что неперевязанная рана скорее затянется. — Мод позволила сделать ей еще один глоток из кубка.

Линнет поморщилась и произнесла:

— Теперь я вспомнила. Рагнар ударил меня дверным засовом по голове, когда я попыталась помешать ему запереть вход. — Ее глаза раскрылись, и она напряглась, усаживаясь прямо. — А потом они с Джослином сражались, и Джослин явно уступал. Я пробовала встать, но не могла. Я ничего не помню, кроме Рагнара, Джослина и того открытого дверного проема… — Она зажала ладонью рот, чувствуя, что ее тошнит.

— Все в порядке, милая, не нужно ни о чем беспокоиться. — Мод заключила Линнет в объятия, но Линнет все же успела заметить горе, наполнявшее до краев взгляд этой женщины. Отпрянув, она попыталась освободиться от рук Мод.

— Что случилось? Скажите мне!

Мод заморгала и быстро поднесла свою пухлую руку к глазам.

— Джослин цел, — ответила она, и ее голос задрожал от волнения. — Вам не стоит думать, что с ним что-то случилось. Я скоро приведу его вам, и он сам все расскажет. Я расстроена из-за своего брата, это все… такая трагедия. — Она громко всхлипнула. — И Вильям, и Рагнар. Я знаю, что он это заслужил, но ведь он все-таки мой племянник… а Агнес с тех пор и слова не проронила, просто лежит в постели с перекошенным лицом. Знаете, у нее был приступ, бедняжка.

— Рагнар умер? — Линнет попыталась поднять голову.

— Он упал с лестницы, когда они боролись, и сломал себе шею. Мы приехали почти сразу же после того, как это случилось. Сенешаль Вильяма открыл нам ворота, когда увидел предписание юстициария, — у него не оставалось другого выбора. Мне даже стало немного жаль этого бедного человека. Конан и Брайен Фитцренар первыми вбежали в башню и нашли Рагнара мертвым, а Джослин сидел в полном изнеможении на лестнице, ведущей в покои Агнес.

Линнет закусила губу, стараясь все вспомнить. Но ее разум был еще слаб и походил скорее на какой-нибудь осенний пейзаж с плотным надвигающимся туманом, постоянно меняющим свои очертания.

— Но откуда вы узнали, что нужно приехать?

— Я уже находилась по дороге сюда, но решила остановиться на ночь в Рашклиффе. Тот ваш молодой рыжеволосый шотландец, Малькольм, поведал мне, что Вильям ужасно болен, что у него глубокая рана и вы с Джослином повезли его в Арнсби. Потом прибыл посыльный, и мы узнали, что вы зовете на помощь. Очевидно, писец Вильяма перешел на вашу сторону и, рискуя своей жизнью, отправил нарочного.

Линнет робко улыбнулась.

— Я думала, с ним ничего не выйдет. Я действительно просила его помочь, но он упорно не желал смотреть мне в глаза и сказал лишь, что посмотрит, что можно сделать. Нужно будет увидеться с ним, хотя теперь мне как-то не по себе.

— Он прямо-таки наслаждается своей славой, — признала Мод. Она похлопала Линнет по руке, а затем обернулась и увидела, что к кровати идет Джослин.

Его глаза глядели только на жену, и Мод, тактично извинившись, поднялась со своего места. Поцелуй, которым она наградила своего племянника в небритую щеку, прежде чем оставить их одних, был полон любви и понимания, а прикосновение к Линнет — нежным.

Когда тетка ушла, Джослин опустился на кровать. Потом внезапно в едином порыве они заключили друг друга в объятия, и Джослин крепко поцеловал ее в губы.

— Боже мой, — всхлипнула Линнет, — я боялась, что ты погибнешь!

— Я тоже, — пробормотал он ей в волосы. — Если бы не Иво, так бы все и произошло.

— Иво!

Он выпрямился и показал ей покрытые волдырями полосы на руках.

— Иво спустил в темницу веревку, чтобы я смог выбраться наверх.

— Я полагала — он ненавидит тебя.

— Но не настолько, чтобы погубить свою душу. Соперничество между братьями — одно, хладнокровное убийство — совсем другое.