Странный мир - Сергей Калашников

– Ну да, ты-то у нас барышня-крестьянка, – бурчит Славка. – Сначала откажешься, потом подумаешь. Применяют-то не на себе, а к себю. Тьфу, Фролова, с тобой запутаешься.

– У нас полагается три раза отказываться, – улыбается Зося. – Чтоб уговаривали, величали да нахваливали. Думаете, только в Приднепровье обычаи имеются?

– Ха! Уела! – спохватывается Мишка. – А я действительно поторопился. Ты нам в другом месте будешь нужна. Сколько лет, говоришь, малышу твоему?

– Четвертый. Весной в садик. Но отец за ним присмотрит, если что.

– Мать должна дите воспитывать. – Это уже Фрол из-под повязки.

– Помолчите, обожженный, а то у вас потом борода не вырастет. – Рипа завязывает узелок на затылке мужика и встает, опираясь на руку ближайшего бойца в камуфляже.

Приводнившийся на гладь реки гидроплан швартуется к мосткам, от которых закончившие работу крестьянские парни отогнали лодку. Славка смотрит на то, как в дверцу на боку фюзеляжа грузится десяток бойцов, как под глазом Силантия набирает цвета роскошный фингал, как его сыновья роются в осиротевшем струге, на треть вытащенном на берег.

– Миш, а Миш! – Это Славка говорит. – По прикидкам выходит, что семей триста наших русских людей этот Сивый держит в натуральном крепостном подчинении, а кое-кого и в рабстве. Беда ведь!

– Да не береди ты мне душу, – вздыхает лейтенант. – Я еще тогда, тридцать лет назад, подумывал подобраться со снайперами и навести порядок. Только не хватало у нас сил еще и этих людей охватить. А раз завелась червоточина, то отстрел заправилы ничего бы не изменил. Система эксплуатации уже сложилась, а ломать ее… в нашей истории удачных примеров не было.

– Предлагаешь разработать методологию? – хмурится Славка. – Придется, куда же деваться? Хотя количество попыток для нас с тобой невелико, годиков то уже о-го-го! И в любом случае задача наша, прежде всего, – это поставить на место князя своего человека. И чтобы холуи от предыдущего правления девались куда подальше. Вроде, получается, атаковать, выбить из крепости, а потом, кто в леса уйдет, тех-то мы, пожалуй, изведем.

– Можно и вообще не выпускать. Бойцов там точно меньше сотни, а наши стрелки на четыреста метров не промахиваются. Другое дело – при боестолкновении могут быть жертвы среди непричастных к существу разбираемого вопроса. Да и наши при штурме укрепления вполне способны подставиться. Разучился я за последние годы планировать потери. Покумекаю, однако, без поспешности.

* * *

Сегодня был очень плохой день. А вечер – еще хуже. Сивый с неудовольствием оглядывает длинный стол, за которым всегда ужинает его дружина. Обычно здесь собирается человек сорок верных людей. Да десяток караульных у ворот и на стенах, да два десятка патрулирует окрестности, зорко приглядывая за тем, чтобы смерды не ленились и не пытались улизнуть. Да три десятка в походе – осматривают земли, ищут людей и принуждают их перебираться сюда.

Кожемяк, кузнецов, гончаров и других смыслящих в ремесле работников селят в посаде вокруг крепости или по слободам, что тянутся языками своих улиц во все стороны. Землепашцев садят на землю посреди полей, поодаль. Так, чтобы покосы и выпасы оказались неподалеку, ну и пашни, понятное дело.

Долго и трудно собирал он людей под свою руку. Тяжело ему пришлось, пока наловчился держать их в повиновении. Глупые бестолочи все никак не могли уразуметь, ради чего им сходиться в одно место, да еще и платить налоги. А того не понимают, что без единства нет государства, нет порядка, и не будет развития. Если не объединить силы и возможности, хотя бы в виде тех же налогов, никакие совместные задачи не решаются.

Где силой, где хитростью сумел-таки Сивый создать прототип будущего общества по образцу и подобию того, что имело место во всей человеческой истории. Властная пирамидка, аппарат принуждения и работники. Жизнь стала походить на привычную с детства картину, когда объединенная его волей рыхлая в недавнем прошлом масса структурировалась, в ней началась борьба за более высокое место – десятники друг на друга нашептывают воеводам, которые, в свою очередь, прикидывают, кому из них предстоит занять княжеское место, и не ускорить ли это событие. Конюший на ножах с ключником, а старосты слобод спорят из-за доли зерна с посадским старшиной. Заработали механизмы амбиций и жадности, крестьянские дети дерутся со слободскими за право прийти на службу в дружину, а постельничьего недавно поймали на воровстве воска. Все как у нормальных людей. Конкуренция и предприимчивость – необходимые условия развития, провозвестники прогресса.

А чтобы при этом не было бардака, так на то и князь, чтобы порядок навести, чтобы держать всех в узде и заставлять работать. Наказать нерадивых, покарать виноватых, обласкать ревностных и пожурить неразумных. В общем, государственное строительство – работа непростая, но при должном упорстве, энергии и продуманности справиться с ней удалось. Здешнее человечество встало на торную дорогу поступательного развития, перевалив из первобытно-общинного строя в феодализм, хотя и с некоторыми чертами строя рабовладельческого – холопы трудятся на княжеском подворье и у некоторых ремесленников.

Жаль, что возраст берет свое. Семьдесят уже скоро. Так что капитализм построят без него, причем не скоро. Никто из родившихся в этом мире людей систематического образования не получил и об общественно-экономических формациях представления не имеет. Детей и внуков удалось научить письму и счету, да к порядку приучить, в основном на собственном примере. Увы, старые познания в этом мире не слишком полезны. Умение пользоваться мобилкой или разбираться в курсах валют не востребовано, как и способность рассуждать о тонкостях поэзии или живописи.

Ничто не предвещало худого, пока поутру не прискакал посыльный от Каниной веси, что к югу, и не сказал, что на дороге видели двух пеших путников, а когда поскакали их перенять, те побежали и успели скрыться в лесочке, что смыкается с Осокиной падью. Верховые сразу беглецов не нашли – густые там заросли, воины разъехались так, чтобы просматривались все опушки, и послали гонца за подмогой, лесок прочесать.

Для таких случаев процедура отработана – поднимается по тревоге летучий отряд, а патрули на остальной контролируемой территории усиливаются. В общем, – высокую боеготовность его воинство продемонстрировало – не напрасно он столько времени уделил тренировкам. Вмиг опустели конюшни, перестали раздаваться команды десятников, тренирующих дружинников. Стража затворила ворота и заняла посты.

Больше ничего не происходило. Посадские и слободские, как обычно в таких случаях, из домов не высовывались и ребятишек гулять не выпускали. Если княжие люди кого-то ловят, то любого встречного запросто могут истоптать лошадью – носятся ведь, не разбирая, кто там под копыта угадает. Да только никто никуда не скакал. И дозорные перестали докладывать о появлении патрульных групп в поле зрения. Жители весей тоже не показываются на глаза. Как вымерло все, только дымы из труб поднимаются. Зима, как-никак, хотя земля не застыла, снегу нет, сухо и слегка пыльно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});