Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв - Анатолий Тарас

лихо «ведовством по ветру» и т.д. Подданные только кратко обещали не «испортить» царя и не давать ему «зелье и коренье лихое». Вместо пункта о Симеоне Бекбулатовиче и «воре», называющем себя Димитрием Углицким, появился пункт о «Федьке Годунове». Подданные обещали не подыскивать царство под государями «и с изменники их, с Федькой Борисовым сыном Годуновым и с его матерью и с их родством, и с советники не ссылаться письмом никакими мерами».

Кроме того, Дмитрий использовал тот же прием, что Борис Годунов и его сын. Борис после смерти царя Федора Ивановича велел присягать на имя вдовы, царицы Ирины, и на свое имя. Федор Борисович в своей присяге тоже поставил на первое место мать.

Ранее, во время пребывания в Речи Посполитой и в городах Се-верщины, Лже-Дмитрий никогда не вспоминал свою «матушку» Марию Нагую, заточенную в небольшом женском монастыре в Белозерске под именем инокини Марфы. Но теперь ситуация изменилась. Отрепьев знал ее ненависть к Годуновым и потому рассчитывал на признание.

Самозванец велел срочно разыскать Нагих либо их родственников. Удалась найти лишь отдаленного родственника Марии Нагой, дворянина Семена Ивановича Шапкина. В Туле Отрепьев торжественно произвел Шапкина в чин постельничего, заявив, что «он Нагим племя». Затем Шапкин с охраной экстренно помчался в Белозерск.

После беседы с Шапкиным с глазу на глаз инокиня Марфа немедленно «признала» сына. Трудно сейчас установить, что больше повлияло на ее выбор — ненависть к Годуновым или нежелание быть отравленной либо утопленной по дороге. Надо полагать, она знала судьбу княгини Ефросиньи Старицкой и великой княгини Юлиании, жены Юрия, родного брата Ивана Грозного. Впрочем, упоминание ее в присяге было рассчитано только на эмоции невежественных масс. Монахиня, бывшая 20 лет назад невенчанной седьмой женой царя, никак не подходила под титул «царицы», пусть и вдовствующей.

Самозванцу было неудобно являться в Москву, покатам находились члены семьи Годуновых. Будь жив царь Борис, Лже-Дмитрий мог рассчитывать на какие-то политические дивиденды, устроив над ним суд и приписав ему любые преступления. Однако ни царица, ни царевич не успели совершить ничего ни хорошего, ни плохого, убедительный предлог для их казни отсутствовал. А время поджимало, поэтому сторонники Самозванца, не придумав ничего лучше, обошлись обыкновенным убийством.

Лже-Дмитрий послал в Москву специальную комиссию, в которую вошли князья В.В. Голицын и В.М. Рубец-Мосальский, боя-

рин П.Ф. Басманов,дворяне МЛ. Молчанов и А.В. Шере-фединов, дьяк Б. Сутупов.

Патриарх Иов

Прибыв в столицу, комиссия немедленно стала чинить расправу над противниками Самозванца. • ,

Начали с патриарха Иова.

Патриарх в Успеноюм соборе Кремля готовился к литургии, когда туда ворвались вооруженные люди. Иова выволокли из алтаря и потащили наЛобное место. Там сторонники Самозванца попытались линчевать патриарха за то, то он «наияснейшего царевича расстригой называет».

Однако из Кремля сбежались попы и церковные служки, которые подняли крик в защиту патриарха. На помощь Иову бросилась часть горожан. Стало ясно, что убийство патриарха приведет к непредсказуемым последствиям. Тогда кто-то из людей Отрепьева крикнул: «Богат, богат, богат Иов патриарх, идем и разграбим имения его!» Призыв подействовал, толпа кинулась грабить патриаршие палаты.

Тем временем Иова отвели назад в Успенский собор. Вскоре туда прибыл П.Ф. Басманов. Вооруженные люди поспешно, без лишних формальностей произвели низложение патриарха. С Иова сняли панагию и святительское платье, надели простую черную ризу. Басманов спросил, куда хотел бы Иов отправиться на монастырское житие. Тот выбрал Успенский монастырь в Старице, где когда-то принимал постриг, а после был игуменом. Иова посадили в телегу и под конвоем отправили в Старицу.

Разобравшись с патриархом, комиссия занялась царем Федором и его семьей. На старое подворье Бориса Годунова, полученное им в приданое от Малюты Скуратова, явились члены комиссии во главе с В.В. Голицыным и трое стрельцов.

Князья Голицын и Рубец-Мосальский, дворяне Молчанов и Шерефединов, несколько стрельцов вошли внутрь дома. Там раздались отчаянные крики. Царицу Марию Григорьевну убийцы .задушили быстро, но юный царь Федор оказал им отчаянное сопротивление: «царевичаже многие часы давнша, яко не по младости дал Бог ему мужества».

Наконец, на крыльце появился Голицын и объявил, что «царица и царевич со страстей испиша зелья и пороша, царевна же едва оживе». Естественно, что ему никто не поверил. Но утверждать, что москвичи оцепенели от ужаса, узнав о преступлении, нет оснований. Большинство жителей восприняло убийство царской семьи как должное либо отнеслось к нему безразлично. Что касается дочери Годунова Ксении, то ее не задушили. Князь Ру-бец-Мосальский взял царевну к себе в дом «ради красоты ея» и некоторое время держал у себя «для потехи», а затем отдал Самозванцу*

Желая угодить Самозванцу, бояре надругались и над прахом семьи Годуновых. Царь Борис был по обычаю похоронен в Архангельском соборе Кремля, рядом сдругими московскими правителями. Но по приговору бояр тело царя выкопали, положили в простой гроб и перезахоронили в ограде бедного Варсонафьева монастыря на Сретенке. Следуя официальной версии о самоубийстве, бояре запретили совершить православный погребальный обряд над останками царицы Марьи и царя Федора. Их тоже отвезли в Варсонафьев монастырь, где без всяких почестей зарыли недалеко от могилы Бориса Годунова.

* Судьба Ксении Годуновой весьма печальна. По отзывам современников, она была доброй, кроткой, набожной девушкой, имела приятную внешность и ни перед кем ни в чем не провинилась.

Женихом для нее отец сначала избрал шведского принца Густава, сына короля Эрика XIV, рожденного в 1568 году его сожительницей Катариной Монсдот-тер, дочерью солдата. Короля в том же году свергли, а сына вывезли в Польшу. Вплоть до зрелого возраста он скитался по разным странам, жил в нужде, но получил хорошее образование и знал языки. Этого скитальца Борис решил сделать вторым Магнусом: подчинить через него Ливонию на правах вассального государства. Густав прибыл в Москву 19 августа 1599 года, ему устроили пышную встречу. Однако принц явно переучился: он не пожелал стать «королем Ливонии», а затем отказался жениться на Ксении. Разочарованный Борис в 1601 году сослан его в Углич; Лже-Дмитрий I перевел Густава в Ярославль, Василий Шуйский — в Кашин. Там он и умер в 1607 году.

Вторым женихом для Ксении избрали принца Иоганна, брата короля Христи-анаДатского. В августе 1602 года он приехал в Москвуи произвел самое благоприятное впечатление и на Бориса, и на придворных, и на Ксению. Однако и этот брак не состоялся. Принц чрезмерно увлекся застольем, вследствие чего с ним приключилась беда в соответствии с известным выражением «что русскому полезно, то немцу смерть». Он объелся и 28 октября умер.

На ее глазах задушили мать и брата. Потом изнасиловал князь Мосальский. Затем ее сделал своей наложницей Лже-Дмитрий. В апреле 1606 года, когда Марина Мнишек уже подъезжала к Москве, Самозванец удалил Ксению из своего дворца. Несчастную царевну постригли в монахини как «сестру Ольгу». Она скончалась в одном из подмосковных монастырей в 1622 году, не дожив до 40 лет.

Уцелевших Годуновых, а также Сабуровых и Вельяминовых по указу Самозванца разослали в ссылку в отдаленные города. Исключение было сделано лишь для недавнего правителя (так сказать, «премьер-министра») боярина Степана Годунова. Его отправили в Переяславль-Залесский, с приставом, князем Ю. Приимковым-Ростовским. Везти боярина далеко не имело смысла. Пристав, согласно приказу, убил его в тюрьме. Вотчины, дома и прочее имущество Годуновых, Сабуровых и Вельяминовых отошли в казну.

л л %

В заключение можно сказать, что Годуновых погубили недооценка противника и невежество в вопросах военной стратегии. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на карту. Кратчайший путь из Литвы в Москву проходил через Смоленск, Вязьму и Можайск. Однако Самозванец пошел кружным путем через Чернигов и Новгород-Северский, то есть на 300 -350 верст южнее.

Он поступил так не случайно. На берегах Десны и Сейма за предыдущие 100 лет были построены многочисленные крепости и остроги для защиты южных границ Московской Руси от литвинов и от крымских татар. Но в тамошних гарнизонах большей частью служили опальные, «худородные» и проштрафившиеся дворяне и стрельцы. Участвовать в разных стычках им приходилось часто, тогда как жалованья едва хватало на пропитание. Поэтому появление «царевича Дмитрия» для многих служивых людей стало почти что «манной небесной». Каким другим способом они могли бы получить богатство, чипы, покинуть остроги, вокруг которых постоянно рыщут злые татары и переселиться в хоромы в Москве?