Эллинский секрет - Сергей Снегов

— Таланту нужны тени, сумрак, как Рембрандту. Ну, как я сыграл?

Я промолчал. Если это только не было шарлатанским трюком или обманом чувств, передо мной сидел гений.

Я проводил Джонса до дверей, с изумленным недоверием разглядывая его стереотипную вульгарную фигурку. Самуил Гопс протянул мне свою короткую толстую руку и, доверительно приблизив лицо, спросил:

— Ну, как Джонс?

— Выдающийся актер, — сказал я.

— А по-моему, посредственность.

— Но он буквально на моих глазах превратился в По. Ни на сцене, ни на экране мне не доводилось видеть таких превращений.

— Вульгарен. И глуп, — сказал Гопс.

— Да, пока он был Джонсом, но когда он превратился в По…

— Превратился? Не он превратился. А я его превратил. Согласно вашей гипотезе…

— О гипотезе в другой раз. Сейчас меня занимает этот феномен. Кто этот Джонс?

— Точка, где пересеклись зигзагообразные линии. Согласно вашим подсчетам…

— Довольно, Гопс. Вы очень произвольно и неряшливо толкуете мою гипотезу. Кто Джонс, спрашиваю, кто он, сумевший…

— При чем его умение? Он точка, в которой пересеклись… Неужели вы не догадались, что в вашем кресле сидел настоящий По? Согласно вашим вычислениям…

— Довольно, Гопс, хватит меня дурачить. Я хочу посмотреть фильм, поставленный Ингремом. Ваши попытки подтвердить мои идеи… я, разумеется, их ценю. Но вы на ложном пути. Позвоните Ингрему.

Гопс набрал номер и крикнул в трубку:

— Ингрем? Это Гопс говорит. Нам с Дадлином хочется взглянуть на ваш материал. Завтра? Нет, безусловно сегодня. Через полчаса будем у вас на студии.

Ровно через полчаса мы были там. Ингрем почемуто не пожелал возиться с нами. Сославшись на занятость, он ушел в монтажную, поручив одному из своих ассистентов объяснять то, что едва ли можно было объяснить на языке здравых реальных фактов и обыденной логики.

Самуил Гопс сел со мной рядом в кресло с таким видом, словно он был главным постановщиком фильма.

— Главное настойчивость и упорство, — сказал он, загадочно усмехаясь. — Это безусловно. С их помощью я преодолел закон природы и вытащил его со дна прошлого.

— Вы имеете в виду этого провинциального актера с поросячьими глазками?

— Нет, того, другого, кто жил сто с лишним лет тому назад.

— Опять принялись за свое? Чушь! Бред!

— Но согласно вашим подсчетам, координаты…

— Перестаньте! Вы ровно ничего не поняли. Моя идея не имеет ничего общего с вашей жалкой метафизикой.

Я взглянул на Гопса. Недоверчивая усмешка кривила его лунообразное лицо..

— Метафизикой? — сказал он. — Сейчас вы разубедитесь. — И показал на экран своим коротким, как сосиска, пальцем.

— Ну, что вы скажете теперь? — спросил меня Гопс, когда с экрана исчез последний кадр фильма и в зале снова горел трезвый будничный свет.

— Что я могу сказать? Джонс — гений. Я никогда не видел подобной игры. Это был настоящий, подлинный Эдгар По, бесподобным мастерством актера возвращенный нам из прошлого.

Гопс рассмеялся несколько наигранным смехом.

— Вам кажется это смешным? — спросил я.

— Еще бы, — ответил он. — Создатель гипотезы Зигзагообразного Хроноса твердит мне об актерской игре, когда речь идет о физическом явлении, предусмотренном его собственной гипотезой. Это был не Джонс, игравший знаменитого писателя, а сам Эдгар По. Пересечение зигзагообразных сил в точке «Д», в данном случае актер Джонс…

— Довольно пошлостей! — перебил я его. — Мне смешно, когда вы начинаете комментировать мою статью, ничего в ней не поняв. А вот и сам Эдгар Джонс!

Актер сидел в углу рядом с ассистентом. Увидев. меня, он кивнул. Лицо его мне показалось смущенным.

— Джонс, — крикнул я. — Вы совершили чудо.

— Чудо совершил не я, — сказал актер, — а Самуил Гопс. Согласно вашей гипотезе…

— В таком случае чудо совершил я, — сказал я, — и я могу рассчитывать на половину вашего гонорара?

По-видимому, Джонс был лишен чувства юмора и не понял мою шутку. Лицо его стало озабоченным, как перед кассой, где получают деньги.

В зал вошел режиссер Ингрем. Он легко нес свое большое и красивое тело. Подойдя ко мне, он сказал:

— Боюсь, что наш фильм не понравится зрителю, Дадлин.

— Почему?

— Он слишком реален и будничен. Нам удалось восстановить время почти с документальной точностью, но мы не сумели избежать той монотонности, которую не выносит зритель. Жизнь знаменитого писателя такой, какой она была. Без прикрас.

— Но вы сами довольны?

— Как вам сказать? Не совсем. И, кроме того, я замучен.

Он показал взглядом на Гопса, разговаривавшего в эту минуту с артистом, и сказал тихо:

— Больше всего меня измучил этот слишком напористый человек.

— Гопс? А какое отношение он имел к постановке фильма?

— Всюду совал свой нос. И всегда от вашего имени. Ведь в основу фильма положена ваша теория Зигзагообразного Хроноса.

— Как это понять?

— Не вам у меня, а мне у вас нужно просить объяснения. Гопс уклонялся от них, ссылаясь на чрезвычайную сложность вашей теории, имеющей отношение к обратимому ходу времени. Короче говоря, он намекал на то странное обстоятельство, что роль Эдгара По исполнял не только Джонс, но и сам По, приходивший к нему на помощь…

— Какая чепуха! По умер в первой половине девятнадцатого века…

— Я тоже убежден в этом, но Гопс… Впрочем, не стоит его упрекать. Только благодаря его напористости, нам удалось добиться от Джонса такого сильного и талантливого исполнения. Мои ассистенты считают, что Гопс применил какие-то химические стимуляторы, действующие на воображение актера. Перед каждой съемкой Гопс не отходил ни на шаг от Джонса. Возможно, действие стимуляторов…

— Сомнительно, — прервал я его.

— А чем объяснить превращение? Только ли талантом? Как понять хотя бы такой факт: крошечные глазки Джонса превращались в большие умные глаза Эдгара По, менялась фигура. Впрочем, вы сами могли в этом убедиться, смотря фильм.

Он замолчал. К нам приближался Гопс, держа за руку Джонса.

— Помирите нас, — говорил Гопс. — Джонс обижается на меня, что я не хочу признать эксперимент законченным. Смешно! Джонс хочет остаться Джонсом, он не хочет окончательно превратиться в По.

Моя сестра Анна, вероятно, не ставила своей целью остаться старой девой, но ей не везло. Ей чертовски не везло. Все молодые люди, которые за ней ухаживали, покидали ее спустя месяц или два после начала знакомства. Я не мог этого понять. Анна казалась мне хорошенькой и неглупой девушкой, сердечной, скромной, возможно даже самоотверженной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});