Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

в предплечье.

— Если вам так нужно знать, я, кажется, сказала: «Иисус твою Рузвельт Христос», — огрызнулась я. — А ну пусти!

— Это то же самое, что она сказала, когда проклинала тебя! Уйди от меня! Не позволяй ей ко мне прикасаться!

В панике Браун попытался отползти от меня — очень плохая идея для человека со свежими переломами. Он побледнел как полотно под слоями грязи, и глаза его закатились.

— Смотрите! Он мертв! — воскликнул один из наблюдателей. — Она это сделала! Она его и правда прокляла!

Это заявление вызвало бурную реакцию — Тэббе и его сторонники праздновали свою правоту, я протестовала, друзья и родственники Брауна встревоженно заголосили, один из них склонился к нему и прижал ухо к груди.

— Он жив! — воскликнул мужчина. — Дядя Лайонел! Ты в порядке?

Лайонел Браун громко застонал и открыл глаза, вызвав тем самым новую волну самых разных реакций. Молодой человек, который звал его дядей, достал из-за пояса большой нож и ткнул им в меня. Его глаза были открыты так широко, что по всему диаметру радужки были видны белки.

— Назад! — орал он. — Не смей к нему притрагиваться!

Я подняла руки ладонями вверх, демонстрируя капитуляцию.

— Ладно! — зло выпалила я. — Не буду!

На самом деле я почти ничего не могла больше сделать для Брауна. Нужно было следить, чтобы он находился в сухом тепле и много пил, но что-то мне подсказывало, что Ходжепил вряд ли последует моим рекомендациям.

Он и не собирался. Лишь исступленно орал, подавляя начавшийся было бунт, а потом скомандовал пересекать ущелье, и быстро.

— Тогда положите его на носилки, — нетерпеливо ответил он на протесты племянника Брауна. — Что касается тебя… — Он повернулся, сверкая на меня глазами. — Никаких выкрутасов, ясно?

— Убей ее, — захрипел лежащий Браун. — Убей прямо сейчас.

— Убить ее? Черта с два, приятель. — Глаза Ходжепила злобно заблестели. — Что от живой, что от мертвой, мне от нее вреда не будет, но за живую можно будет поторговаться. В любом случае я буду держать ее в узде.

Ходжепил никогда не убирал нож далеко. Он мгновенно вынул его и схватил мою руку. Не успела я опомниться, как нож вошел в мою кожу у основания указательного пальца.

— Ты ведь помнишь, что я тебе говорил? — процедил он сквозь зубы, его лицо расслабилось в предвкушении. — Ты не нужна мне целой.

Я помнила. Горло пересохло от страха, я вся похолодела. Кожа горела возле пореза, боль, как молния, побежала по нервным окончаниям. Желание отдернуть руку было так сильно, что мышцы сводило судорогой.

Я живо представила кровоточащий обрубок, шок от перелома, разрезанную плоть, ужас невосполнимой потери. Но позади Ходжепила на ноги поднялся Тэббе. Его странный затуманенный взгляд зачарованно остановился на мне с выражением священного ужаса. Я видела, как сжимается его кулак, как двигается его горло, и почувствовала, как ко мне возвращаются силы. Если я хотела сохранить его защиту, мне нужно было укрепить его веру.

Я перевела глаза на Ходжепила и заставила себя придвинуться ближе. Моя кожа от страха дрожала и подергивалась, кровь шумела в ушах громче, чем водопад, но я открыла глаза пошире. Колдовские глаза, как говорили иные. Очень медленно я подняла вторую руку, все еще обагренную кровью Брауна, и поднесла измазанные пальцы к лицу Ходжепила.

— Я помню, — сказала я хриплым шепотом. — А ты помнишь, что я сказала?

Он бы сделал это. Я видела, как решимость сверкнула в его глазах, но прежде чем он успел прижать лезвие посильнее, молодой индеец с взлохмаченными волосами бросился вперед и перехватил его руку с воплем ужаса. Ходжепил отвлекся и ослабил хватку, так что я смогла выдернуть руку.

В то же мгновение Тэббе и еще двое мужчин рванулись вперед, руки на ножах и рукоятках пистолетов.

Худое лицо Ходжепила было искажено гневом, но внезапная жажда крови уже утихла. Он опустил нож, угроза отступила.

Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, что поможет сильнее раскачать ситуацию, но меня опередил тревожный крик племянника Брауна.

— Не давайте ей говорить! Она проклянет нас всех!

— Седьмое пекло! — сказал Ходжепил, чья ярость перешла в обычное раздражение.

Я использовала несколько шейных платков, когда вправляла Брауну кость. Ходжепил остановился, поднял один из них с земли, скатал его в шар и сделал шаг в мою сторону.

— Открывай рот, — сказал он резко и, схватив мою челюсть одной рукой, заставил меня открыть рот и засунул туда грязную тряпку. Он кинул взгляд на Тэббе, который уже дернулся вперед.

— Я не убью ее. Но она больше ни слова не скажет. Ни ему, — он кивнул на Брауна, потом на Тэббе, — ни тебе. Ни мне. — Он обернулся на меня, и, к своему удивлению, я увидела опасение в его глазах. — Никому.

Тэббе выглядел неуверенным, но Ходжепил уже завязывал собственный шейный платок вокруг моей головы, закрепляя кляп.

— Ни слова, — повторил Ходжепил, оглядывая всю компанию. — А теперь в путь!

* * *

Мы пересекли реку. Удивительно, но Лайонел Браун выжил. Однако процесс затянулся, и солнце уже заходило за горизонт, когда мы разбили лагерь в двух милях от ущелья на дальней стороне. Все промокли, поэтому огонь развели без всяких обсуждений. Недоверие и разногласия между мужчинами никуда не делись, но притупились водой и усталостью. Они были слишком измотаны для споров.

Руки мне связали довольно свободно, а ноги трогать не стали. Я дошла до поваленного ствола у огня и опустилась вниз, совершенно опустошенная. Я вымокла и замерзла, мышцы дрожали от перенапряжения — от реки меня заставили идти пешком. Я впервые начала сомневаться в том, найдет ли меня Джейми. Хоть когда-нибудь.

Возможно, он пошел за второй группой бандитов. Возможно, он нашел их и атаковал, был убит или ранен. Я закрыла глаза, но открыла их снова, чтобы избежать тревожных видений. Меня по-прежнему беспокоила судьба Марсали. Что ж, либо они нашли ее вовремя, либо нет. В любом случае ее судьба уже решена.

Костер был хорош — хоть что-то. Замерзшие, промокшие и голодные мужчины принесли много хвороста. Тихий низкорослый негр следил за огнем, а пара подростков рылась в тюках с едой. Над костром повесили котелок с водой и куском солонины, молодой индеец с львиной гривой насыпал в миску кукурузной муки и положил шматок топленого жира.

Еще немного сала плавилось на сковороде. Пахло просто фантастически. Слюна наполнила рот и тут же впиталась в кусок ткани, служивший мне кляпом. Но, несмотря на дискомфорт, запах пищи меня взбодрил. Мой корсет немного разошелся за последние сутки, проведенные в дороге, но теперь