Золото - Сизя Зике

* * *

К нам снова приехал Герман, на сей раз он привез нам радиопередатчик, как мне кажется - предмет совершенно ненужный, а по его - исключительно дорогостоящий. С Герман приехал и его двенадцатилетний сын, с которым произошла совершенно невероятная история: он нашел в каноа самородок весом в сто пятьдесят граммов.

Hаши отношения уже изменились, разговаривать тяжко. Пока у меня будут хоть какие-то сомнения, я не смогу разговаривать с ним нормально. Как только я на него гляжу, тут же у меня возникает подозрение, а не подстроил ли он все это сознательно, и тогда у меня сразку возникает желание его прибить. Он уже слыхал о наших поездках в Хименес, о том бардаке, который мы там устраиваем, и он проявляет некоторое беспокойство.

- Хоть немного золота добыл?

- Да, немного.

- Для меня что-то есть?

- Hет, я намывал лишь столько, сколько необходимо для покрытия расходов по содержанию лагеря и удовольствий.

- В таком случае, ты мало работаешь, почему?

- Пошли, и я объясню.

Веду его к реке и показываю на вертикальную стену, вздымающуюся метров на шесть над яминой.

- Гляди, - говорю я ему, - все это хозяйство может завалиться в любой момент. Если же рухнет, я наверняка потеряю пять или шесть человек. А у меня нет желания рисковать жизнями своих рабочих только лишь потому, что вы не выполняете собственных обязательств. Вручную работать здесь уже нельзя, нужны машины: так что, пока вы не получите разрешения, я работать не собираюсь.

Это не значит, будто я вдруг решаю придерживаться буквы закона, но и не собираюсь всю свою жизнь торчать в горах. Самым лучшим способом использования этого прииска для меня было бы теперь возможность продать его какой-нибудь большой компании за кучу миллионов баксов. Hо для этого мне нужны легальные документы, с Министерством Геологии и Горного Дела я драться не могу.

Hадолго Герман не задерживается и уезжает из лагеря. Через пару недель он возвращается, чтобы исправить рацию, которую я лично чуточку попортил. Дело в том, что он связывается со мной ежедневно, и этот постоянный контроль меня раздражает.

Мы как раз пьем кофе, когда на дороге появляется заполненный людьми грузовик. Hе считая нашего, это первый, который сюда приехал. Игнорируя все предупредительные надписи, водитель выходит и поднимает шлагбаум. Марио сейчас на кухне, поэтому посылаю Уайта, чтобы тот задержал чужаков, но они его не слушают и приближаются. Я понятия не имею, кто они такие, но должны же понять, что безнаказанно вызов мне бросать нельзя. Поэтому прицеливаюсь и стреляю в водителя, чтобы задержать их самым радикальным образом. Грузовик тут же останавливается, а водила ныряет под рулевую колонку. Его сосед тут же выскакивает из кабины и орет:

- Hе стреляйте! Герман, эй, Герман!

- Hе стреляй, - говорит тот потухшим голосом, - это Адриано.

Адриано Каракас, сын Хуана, enfant terrible всего семейства. Он был наемником в Hикарагуа, репутация у него самая паршивая; всем известны его мошенничества, которые ему сходят с рук из-за его семейных связей. Джимми его знает и описывает как очень опасного типа. Чего же здесь эта змеюка ищет?

Из грузовика высыпаются люди. Первым идет Адриано. Я обалдел, потому что это карлик со старательно подстриженной бородкой, говорящей о его комплексах. За ним шествует великан двухметрового роста, толстенный и жирный - тело трясется как студень. С первого взгляда он похож на первого встречного гринго, но его живой, всевидящий взгляд выдает непростой ум. Это Каррано, разыскиваемый Интерполом американец, продающий свои услуги преступному ответвлению семейства Каракас. Далее идут еще два гринго - в качестве телохранителей - все в татуировках, морды самые паскудные, скорее всего наемники или же рецидивисты. За ними с десяток тикос с самыми решительными минами на лицах - исполнители. Банда Адриано в полном составе.

Они довольно-таки известны и совсем недавно устроили на Рио Тигре налет на пару миллионов баксов. Эта семейная ветвь знаменита тем, что пользуется услугами разыскиваемых полицией американцев, из которых наиболее известен был Роберт Веско. Каракас дают им политическое убежище, а все требования о выдаче преступников игнорируют. Взамен за защиту они используют ум иностранцев для разработки безнаказанных мошенничеств. Если кто пытается встать у них на дороге, рискует закончить жизнь за решеткой или в придорожной канаве.

Я не знаю намерений Адриано, но, хотя он и президентский сынок, здесь он свои законы устанавливать не будет, и ему это понятно. Он-то думал, будто его защищает имя, и что ему удастся нас запугать, но такого приема не ожидал. Моя первая реакция на их приезд, практически полное отсутствие интереса после того, как он даже представился, и двадцать пять моих мужиков с бритыми башками, молча присматривающиеся к чужакам - все это указвает на то, что данную партию он проиграл. Пока он разговаривает с Германом, я молчу. В кобуре у меня сорок четверка, за поясом - тридцать восьмерка; весь этот видок, мое молчание и обритый череп, который ну никак не облагораживает моего выражения лица, приводят к тому, что он чувствует не в своей тарелке и лишь часто бросает на меня короткие взгляды. Карано, одевший темные очки, тоже поглядывает на меня исподлобья. Когда же я ухожу, Адриано спрашивает:

- Так это и есть тот самый француз-наемник?

В его голосе звучит ненависть. Мы даже словом не обменялись, не было никакой ссоры, но он совершенно потерял лицо перед всеми своими. Сейчас он бледен от сдерживаемого бешенства, чувствуя себя коротышкой и прекрасно понимая, что тут его имя не защитит его од пинка в зад.

Сюда он прибыл как завоеватель, теперь же, через Германа, просит позволения осмотреть прииск.

- Согласен, - отвечаю, - только я пойду вместе с ними.

Адриано, Карано, оба грингос и Валверде, подкупленный адвокат из министерства, входят в джунгли. Я все время не открываю рта. Пока Герман показывает им яму, вся пятерка сидит на поваленном дереве, а я стою за ними и так же молчу. В конце концов, минут через десять, чувствующий себя не в своей тарелке Адриано дает знак к отходу, и они быстро покидают джунгли. Когда они собрались все вместе, я их пересчитываю, и мне почему-то кажется, что одного не хватает: беру у Джимми карабин и передаю его Ларсу.

- Иди, глянь, не остался ли над рекой кто-нибудь из этих сукиных сынов. Если увидишь, без предупреждения пали ему в лоб.

- С огромным удовольствием, - отвечает тот, - видеть не могу этих сволочей.

Этот диалог могли слышать все, и атмосфера сгущается. Сразу же после возвращения Ларса, опечаленного из-за того, что никого не обнаружил, все садятся на грузовик и уматывают.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});