Королева карантина - Кэролайн Пекхам

сторону, чтобы погладить чернильные пятна на его груди. — Я хочу татуировку.

Его глаза загорелись, как у маленького ребенка.

— Ты хочешь написать «собственность Киана Роско» над своей киской?

Я со смехом хлопнула его по плечу.

— Нет.

— Что тогда? — поддразнил он.

— Я хочу… что-то, что олицетворяет всех вас. — Я прикусила губу, проводя рукой по его плечу, чтобы коснуться задней части шеи. — Я хочу стрелу. Нет, я хочу пять стрел. По одной для каждого из нас.

Выражение его лица стало задумчивым, и он внезапно подхватил меня со своих колен, бросил на кровать и, натянув штаны, побежал к шкафу. Он снова появился со своим альбомом для рисования, положил его на стол, сел в мягкое кресло и раскрыл. Он начал рисовать, его взгляд был напряженным, когда он сосредоточился, между глаз образовалась небольшая складка. Он выглядел чертовски красивым, как римская статуя, приготовленная для того, чтобы ее кто-то изваял.

Я встала и подошла к нему, с любопытством разглядывая страницу через его плечо, пока его карандаш двигался по ней взад-вперед. Я наклонила голову, чтобы получше рассмотреть, но он вырвал бумагу, скомкал ее и швырнул через всю комнату.

— Недостаточно хорошо, — пробормотал он, начиная снова.

— Могу я чем-нибудь помочь? — Спросила я, и он посмотрел на меня через плечо, облизнув губы.

— Да. Достань бутылку «Джек Дэниэлс» из моей сумки, — попросил он, и я кивнула, направляясь к шкафу, где, как я знала, он припрятал немного прошлой ночью. Я схватила виски, затем посмотрела на себя в зеркало и ухмыльнулась, приняв решение. Я разделась и вернулась в комнату, выставив голую задницу напоказ. Он не мог видеть меня с того места, где склонился над столом, делая наброски яростными линиями, затем вырывая страницу и снова выкидывая ее.

Я взяла стакан, стоявший рядом с бутылкой воды на прикроватном столике, и налила немного, прежде чем налить еще один для себя. Я сделала глоток, затем подошла к Киану сзади и поставила его виски на стол.

Он поймал мою руку прежде, чем я успела отстраниться, поцеловал внутреннюю сторону запястья и оставил угольные отпечатки на коже, затем снова начал рисовать, заставляя мое сердце биться сильнее.

Я подошла к кровати, легла на спину и проглотила всю порцию виски, который был в моем стакане, обжигая мой желудок.

— Черт, — прошипел он, прежде чем осушить свой стакан. — Просто дай мне бутылку.

Я взяла ее с тумбочки, поднесла к губам и сделала глоток.

— Тебе придется прийти и забрать ее.

Киан оглянулся, и его глаза расширились, когда он увидел меня лежащей там обнаженной с его любимым напитком в руке. Я соблазнительно улыбнулась, когда мое сердце замерло от его проницательного взгляда, и он поднялся со своего места, медленно направляясь ко мне. Он впитывал меня, как будто я была виски, которое он хотел, и по моему телу пробежали мурашки.

Подойдя к кровати, он наклонился, взял бутылку у меня из рук и сделал большой глоток. Его грудь вздымалась и опускалась, когда он окинул меня взглядом и протянул руку, чтобы прикоснуться ко мне.

Я оттолкнула его руку, выхватывая у него «Джек Дэниэлс».

— Э-э-э. Ты не можешь прикоснуться ко мне, пока не будешь готов нанести на меня эту татуировку.

Его глаза вспыхнули, и он облизал губы.

— Ну, поговорим о гребаной мотивации, детка. — Он засунул руку себе в штаны, поправляя свой твердый член, прежде чем оторвать от меня взгляд и снова сесть за свой стол.

Он снова начал работать над изображением, сосредоточенно нахмурив брови, и напряжение полностью покинуло его тело, когда он погрузился в искусство. Я перекатилась на бок, чтобы понаблюдать за ним, подперев голову рукой и изучая его красивое лицо и каждую резкую черточку. В его глазах было море тьмы и света, сливавшихся воедино в бесконечном туннеле, когда он вкладывал в работу всю свою душу.

Я совсем забыла о сделке, которую заключила с ним, к тому времени, как он поднял глаза и склонил голову набок, рассматривая свою работу.

— Это та самая, — хрипло сказал он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. — Она должна располагаться у тебя на затылке, как у нас.

Я кивнула, мое горло сжалось, когда он встал, подошел к кровати и положил рисунок рядом со мной. Его глаза пожирали меня, когда он направился к шкафу, а я взяла альбом, у меня перехватило дыхание от невероятного, замысловатого изображения на ней. Четыре стрелы Ночных Стражей скрестились друг с другом, и пятая стояла в центре их, указывая вверх, перья на ее конце были мягче, чем парней, и украшены маленькими цветами.

Вернувшись, Киан опустился на колени на кровать, и я посмотрела на него снизу вверх, чувствуя, как мое сердце колотится где-то в горле.

— Мне это нравится, — серьезно сказала я, и его лицо смягчилось от гордости.

— Я хотел пометить тебя чернилами с того момента, как впервые увидел твое тело, детка. Вся эта чистая золотистая плоть уже давно напрашивалась на мой татуировочный пистолет. Я до боли хотел заклеймить тебя как свою. И все шутки в сторону, я счастлив, что могу заклеймить тебя и для других Ночных Стражей. Это просто кажется… правильным.

Я взяла его за руку и притянула к себе.

— Мне тоже кажется, что это правильно.

Он схватил меня за талию и перевернул, сильно хлопнув ладонью по задней поверхности моего бедра.

— А теперь лежи, или я трахну тебя еще до того, как начну, — прорычал он, и я рассмеялась в подушку.

Он установил тату-пистолет, затем оседлал мою спину и убрал волосы с шеи, его мозолистые пальцы скользили по моей коже самым соблазнительным образом. Он провел холодным спиртовым тампоном по плоти, которую собирался пометить, и дрожь пробежала по мне, заставив его выругаться, когда его твердый член крепко прижался к моему позвоночнику.

— Перестань быть такой чертовски соблазнительной, ладно? — Он вытащил подушку у меня из-под головы, и я прижалась щекой к матрасу, когда он включил тату-пистолет, и воздух наполнился жужжанием. — Будет немного больно.

— Я хочу этого, — выдохнула я, и он издал глубокий горловой звук, говоривший о том, что ему понравился этот ответ.

Когда игла прижалась к моей коже, острая боль заставила меня прикусить губу, но в этом тоже было что-то вызывающее привыкание.

Во время работы он молчал, поддразнивания и шутки исчезли, когда он сосредоточился, и мне не могло не нравиться быть единственной в центре его внимания.

Ему потребовалось почти два часа, чтобы закончить, и он осторожно вытер кровь, его теплое дыхание овевало