Башня Ласточки - Анджей Сапковский

— Мне нужны добровольцы, — сказала Йеннифэр. — Только добровольцы. Не больше, чем требуется, чтобы недолгое время управлять драккаром. Не знаю, сколько человек, я в этом не сильна. Но прошу не оставлять на «Алкионе» ни одного лишнего человека. И повторяю — только добровольцы. То, что я намерена сделать, очень опасно. Гораздо опаснее, чем морской бой.

— Понимаю, — кивнул старый сенешаль. — И вызываюсь первым. Я, Гутлаф, сын Свена, прошу вас оказать мне эту честь.

Йеннифэр долго смотрела ему в глаза.

— Хорошо, — сказала она. — Но честь оказали мне вы.

***

— Я тоже вызвался, — сказал Аса Тъязи. — Но Гутлаф не согласился. Кто-то, сказал он, должен держать команду на «Тамаре». В результате вызвалось пятнадцать. В том числе Яльмар…

Крах ан Крайт поднял брови.

***

— Сколько нужно человек, Гутлаф? — повторила чародейка. — Сколько необходимо? Пожалуйста, подсчитай точно.

Сенешаль какое-то время размышлял, наконец сказал:

— Вдевятером управимся. Если не очень долго… Но ведь здесь только добровольцы, так что нет нужды…

— Назначь восьмерых из этих пятнадцати, — резко оборвала она. — Назначь сам. И вели выбранным перейти на «Алкиону». Остальные останутся на «Тамаре». Да, одного, который останется, назначу я. Яльмар!

— Нет, госпожа! Ты не можешь так поступить! Я вызвался и буду рядом с тобой. Я хочу быть…

— Замолчи! Ты останешься на «Тамаре»! Это приказ! Еще одно слово, и я прикажу привязать тебя к мачте!

***

— Продолжай, Аса.

— Магичка, Гутлаф и восьмерка добровольцев поднялись на «Алкиону» и пошли на Бездну. Мы, на «Тамаре», как было приказано, держались в стороне, но так, чтобы не очень отставать. С погодой же, которая до того на удивление сопутствовала нам, вдруг начала твориться какая-то дьявольщина. Да, я верно говорю, именно дьявольщина, потому что нечистая это была сила, ярл… Пусть меня под килем протащат, ежели лгу…

— Рассказывай.

— Там, где были мы, «Тамара», значит, было спокойно. Хоть ветер немного посвистывал и небосклон потемнел от туч так, что день почти в ночь обратился. А вот там, где была «Алкиона», там разбушевался ад. Неожиданно. Истинный ад.

***

Парус «Алкионы» захлопал вдруг так бурно, что это было слышно даже на «Тамаре». Небо почернело, заклубились тучи. Море, которое вокруг «Тамары» казалось вполне спокойным, взбурлило и вскипело гривастыми волнами у бортов «Алкионы». Кто-то вдруг крикнул, кто-то подхватил, и через минуту кричали все.

Под нацеленным на «Алкиону» конусом черных туч корабль пробкой плясал на волнах, крутясь, вертясь и подскакивая. Зарываясь в волны то носом, то кормой. Порой драккар на несколько мгновений почти полностью скрывался из глаз, и виден был только полосатый парус.

— Это чары! — крикнул кто-то за спиной Асы. — Это чертова магия!

Водоворот крутил «Алкиону» все быстрее и быстрее. Щиты, которые центробежной силой отрывало от бортов, полетели в воздух, словно диски; рванулись направо и налево переломанные весла.

— Рифьте парус! — рявкнул Аса Тъязи. — И за весла! Плывем туда, к ним. Надо спасать!

Однако было уже поздно.

Небо над «Алкионой» сделалось черным, тьму разорвали зигзаги молний, которые оплели драккар словно щупальца медузы. Собравшиеся в фантастические фигуры тучи закрутились в гигантскую воронку. Драккар помчался по кругу с немыслимой быстротой. Мачта переломилась как соломинка, сорванный парус взлетел над гривами волн огромным альбатросом.

— Греби, ребята!

Однако сквозь собственный крик, сквозь оглушительный рев стихии они все-таки услышали вопли людей с «Алкионы». Вопли настолько чудовищные, что волосы встали у них дыбом. У них, старых морских волков, кровавых берсеркеров, моряков, которые многое видели и слышали на своем веку.

Они опустили весла, видя свое полное бессилие. Одурели, перестали даже кричать.

«Алкиона», продолжая вращаться, медленно поднялась над волнами. И поднималась все выше и выше. Они увидели истекающий водой, обросший ракушками и водорослями киль. Увидели черную фигуру, падающее в воду тело. Потом второе. И третье.

— Они прыгают! — заревел Аса Тъязи. — Грести, парни, не прекращать! Что есть сил! Плывем на помощь!

«Алкиона» поднялась еще выше, не меньше чем на сто локтей над бурлящей как кипяток поверхностью моря. И продолжала вращаться. Огромное, истекающее водой, оплетенное огненной паутиной молний веретено невидимая сила затягивала в клубящиеся тучи.

Неожиданно воздух прорезал разрывающий ушные перепонки взрыв. Подгоняемая вперед пятнадцатью парами весел «Тамара» подпрыгнула, словно от таранного удара, и помчалась назад. У Тъязи палуба ушла из-под ног. Он упал, ударившись виском о борт.

Подняться своими силами он не смог, его подняли. Он был оглушен, крутил и тряс головой, качался на ногах, нечленораздельно кричал что-то. Крики экипажа он слышал как из-за стены. С трудом подошел к борту, покачиваясь как пьяный, вцепился пальцами в релинг.

Вихрь утих, волны успокоились. Но небо по-прежнему было черным от клубящихся туч.

От «Алкионы» не осталось и следа.

***

— Даже следа не осталось, ярл. Так, обломки такелажа, какие-то обрывки… Больше ничего.

Аса Тъязи умолк, глядя на солнце, исчезающее за лесистыми вершинами Спикерооги. Крах ан Крайт, задумавшись, не торопил его.

— Неизвестно, — заговорил наконец Аса Тъязи, — сколько успели выскочить, прежде чем «Алкиону» втянуло в эту чертову тучу. Однако ж, сколь бы ни выскочили, ни один не выжил. А нам, хотя ж мы ни времени не щадили, ни сил, удалось выловить всего два трупа. Два тела, водой несомые. Всего два.

— Чародейки, — изменившимся голосом спросил ярл, — не было среди них?

— Нет.

Крах ан Крайт долго молчал. Солнце уже совсем ушло за Спикероогу.

— Пропал старый Гутлаф, сын Свена, — снова заговорил Аса Тъязи. — До последней косточки его уже обглодали, видать, крабы на дне Седны. Пропала с концом и магичка… Ярл, люди начинают болтать… Что все это ейная вина. И ейная кара за преступления…

— Дурная болтовня!

— Сгинула, — буркнул Аса, — на Бездне Седны. В том же самом месте, где тогда Паветта и Дани… Вот, понимаешь, совпадение-то какое…

— Это не была случайность, нет, — убежденно сказал Крах ан Крайт. — Ни тогда, ни теперь это наверняка не была случайность.

Глава 10

…Страдания и унижения несчастных, мучения их подчиняются закономерностям природы, оставаясь существенными элементами общего замысла, подобно тому, как и относящееся к этому замыслу счастье угнетателей. Означенная истина должна устранить у тиранов и злодеев все угрызения совести, ведь злодеи, не зная себе предела, слепо совершают любую жестокость, мысль о которой может появиться в их голове, и здесь они следуют советам природы, становясь послушным инструментом проведения в жизнь ее законов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});