Опасный мужчина - Розмари Роджерс

— Да… Диего, я не знаю, что и сказать. Спасибо. Ты так добр ко мне.

— Я просто хочу снова увидеть улыбку на твоем лице. Нет, настоящую улыбку. Прежнюю. Сейчас твои губы лишь немного изгибаются, словно у тебя болит живот.

Она засмеялась. Иногда он раздражал Тори, а иногда забавлял.

— Ты неисправим. Почему ты такой капризный?

Он усмехнулся:

— Я всегда брал пример с моей старшей сестры. — Он встал и направился к Тори. Улыбка исчезла с его лица. — Ты уверена, что на самом деле хочешь вернуться в Бостон?

— Да, конечно. Здесь мне нечего делать. Я никогда не буду чувствовать себя комфортно в Буэна-Висте. Ты прекрасно справляешься со всеми обязанностями, производишь вино, которое пользуется успехом у торговцев. Думаю, ты станешь превосходным бизнесменом, Диего.

— Возможно. Я многому научился у отца, хотя некоторые уроки сейчас следует забыть. — Он помолчал, потом внезапно произнес: — Я знал, что он обманывал людей, но мне лишь недавно стало известно, что он продавал оружие наемникам и в другие страны. Я считал этот бизнес вполне законным и не задумывался о его оборотной стороне. Тогда я был молод и глуп, восхищался изобретательностью отца и думал, что если общество разрешает торговать оружием, оно заслуживает того, к чему приводят эти сделки. Увидев истинное лицо дяди Себастьяна, я понял, что выгляжу не лучше его. Я не хочу быть таким, как он, Тори. Мне было бы неприятно видеть страх в глазах мужчин, замечать, что при моем появлении женщины испуганно прижимают к себе детей, словно я способен причинить им вред или похитить. Все это кажется мне отвратительным.

Убрав руки за спину, он принялся ходить по комнате. Через некоторое время Тори показалось, что Диего забыл о ее присутствии. Но он посмотрел на нее своими ярко-синими глазами и тихо сказал:

— Знаешь, я убил его. Себастьян умер не от лихорадки, как было объявлено, он был заколот шпагой.

— Диего, ты не обязан рассказывать мне об этом.

— Знаю. Но ты должна знать правду после всего, что пережила. Должна знать, что он заплатил за все, что совершил и собирался совершить. Он считал меня молодым и глупым. Однажды даже назвал меня беспомощным птенцом. — В комнате раздался жесткий смех Диего. — Но очень скоро дядя понял, как сильно ошибался. Я научился кое-чему на уроках фехтования, которые все эти годы оплачивал мой отец. Я подкараулил Себастьяна на берегу, возле винных погребов. Кажется, пастухи поняли, что произойдет, и исчезли, оставив нас наедине. Он засмеялся, Тори — засмеялся! — когда я вызвал его на дуэль. Вскоре он перестал смеяться… Волны смыли его кровь с песка. Тогда я обрел свободу. Ты тоже стала свободной. И наша мать стала свободной, хотя, по-моему, ей уже все безразлично. Она отправилась в монастырь, куда, как она сказала, ей следовало уехать много лет назад. Когда я навестил ее, она показалась мне умиротворенной. Безмятежной.

Диего стоял на середине комнаты, слегка задыхаясь, словно признание отняло у него много сил. Тори подошла к брату и обняла его так, как не обнимала с того времени, когда ему было семь лет. Он тоже обнял Тори, похлопал по спине и смущенно пробормотал слова любви.

Чтобы не вызывать у брата чувства неловкости, она оттолкнула его и произнесла:

— Ты задерживаешь меня. Тебе будет стыдно перед друзьями, если твоей бедной некрасивой сестре придется стоять в одиночестве у стенки… Уходи. Я должна привести себя в порядок перед балом.

Диего усмехнулся:

— Ты не можешь выглядеть плохо. Не знаю, в чем тут дело, но ты стала еще красивей. Сначала мне показалось, что ты слишком худенькая, а твои скулы чересчур остры, но сейчас я вижу, что они делают твои глаза крупнее. Сегодня кавалеры будут осаждать тебя, Тори, так что надень самые удобные туфли.

— Я не буду танцевать. — Тори напряглась, пытаясь прогнать воспоминания о горном лагере и похотливых глазах.

Удивленный Диего сказал:

— Даже со мной? Я надеялся, что мы потанцуем вдвоем, как в детстве. Помнишь, ты слушала музыку в патио?

— Помню. Я не хочу танцевать, Диего. Извини меня. Я не могу объяснить это.

Должно быть, на ее лице отразился внезапный страх, отвращение к танцу. Диего кивнул и ответил, что понимает ее.

— В любом случае твоя красота восхитит многих мужчин, они будут подносить тебе шампанское, и у тебя не останется времени на танцы. — Он шагнул к двери, потом ободряюще посмотрел на сестру. — Ты должна выглядеть превосходно, потому что я приготовил для тебя сюрприз.

— Надеюсь, ты не собираешься знакомить меня с очередным претендентом, который, по-твоему, будет более подходящим женихом, чем Питер Гидеон! — Диего внезапно нахмурился, а Тори улыбнулась. — Право, Диего, ты не слишком деликатен.

— Но если мне не удастся уговорить тебя остаться в Сан-Франциско, сердца многих мужчин окажутся разбитыми. Здесь у тебя большой выбор, hermana[47]. Позаботься о своем виде. — Усмехнувшись, он направился к выходу, у двери остановился и произнес: — Надень новое колье, которое я купил тебе!

Тори огорченно покачала головой. Диего отказывался смириться с ее скорым отъездом. Но он должен понять, что она не может остаться. Здесь ее преследовали воспоминания. Слишком многое напоминало о случившемся.

О, она ничего не смогла забыть. Вчера она отказала Дейву Броку, умолявшему ее остаться и выйти за него замуж.

— Ты знаешь, что я не могу, Дейв, поэтому больше не проси меня. Я должна забыть свое прошлое.

— Дело в нем, верно? В Нике Кинкейде? Ты уезжаешь из-за него. — Рассерженный и огорченный, он сжал руки Тори, игнорируя ее попытки освободиться. — Ты так прекрасна, тебе нужен человек, который будет по-настоящему любить тебя! Я мог бы стать им, если бы ты позволила, если бы забыла этого проклятого разбойника. Он обыкновенный авантюрист. Возможно, сейчас фортуна улыбается ему, но это продлится недолго. Она не задерживается возле таких людей. Он принесет тебе одни неприятности. Он устанет искать золото и разводить скот. Рано или поздно сорвется с места и отправится на новую войну. Неужели ты не видишь это?

Мягко освободив свои руки, Тори вздохнула:

— Конечно, вижу, Дейв. Я уезжаю не из-за Кинкейда. Столько всего произошло…

— Но с твоего брата уже сняты все обвинения. Они все равно ни к чему бы не привели, ведь он дружит с губернатором и ни в чем не замешан. Человек, скрывающий информацию от властей, — еще не преступник. Если бы это считалось преступлением, слишком многие оказались бы за решеткой.

Расстроенный Дейв посмотрел на Тори с тоской в глазах. Она удивилась, когда он произнес с жаром в голосе:

— Мне следовало убить Кинкейда! Я жалею, что не сделал этого, когда у меня была такая возможность!