80 лет одиночества - Игорь Кон

Преодоление бытовой, трайбалистской гомофобии требует долгого времени и серьезных усилий, спешка и форсирование событий могут даже повредить. Зато политическая гомофобия нередко становится отличным бумерангом.

Назначив гомосексуалов ответственными за все современные проблемы и трудности вплоть до снижения рождаемости, РПЦ рассчитывала повысить свой международный авторитет и объединить под своей эгидой все консервативные силы в мире. Но крестовый поход не состоялся. Западные консерваторы сочли кампанию слишком агрессивной и политизированной, не соответствующей общему духу христианства, не говоря уже о современной культуре и науке. Исламские фундаменталисты в благословении «неверных» не нуждаются, от России им нужны только деньги, оружие и высокие технологии. Московские раввины РПЦ поддержали, но государство Израиль, при всем своем почтении к иудаизму, предпочитает придерживаться демократических ценностей. Интеллигентной российской молодежи, которая знает, как живут ее западные ровесники, церковная гомофобия, тесно связанная с общей сексофобией, кажется смешной, страстные обличения «неправильной» любви лишь подогревают интерес к ней. Теперь любая страна, которая легализует однополые партнерства (таких стран становится все больше) или разрешает гей-прайды, автоматически становится воплощением сатанизма и врагом России. Это заставляет людей задумываться, эффективно подрывая усилия государственной пропаганды представить Россию в качестве цивилизованной страны и примера для подражания. Так что все к лучшему в этом лучшем из миров…

Все ли? Кровавый теракт на Черкизовском рынке полностью подтвердил мой тезис о взаимосвязи гомофобии и ксенофобии. Один из обвиняемых по этому делу студентов ранее участвовал в антигеевских погромах, а его интимный дневник наглядно показывает, что его ненависть к чужакам тесно связана с неуверенностью в собственной маскулинности: «Нет духу сказать “нет” – это мерзкая особенность мягкого сопливого характера, характера немужского… Я понял, что у меня нет воли и характера. Я не могу ударить первым, я боюсь драться. Странно, что я не гей. Хотя характер пидорский!» Это клиническая картина авторитарного сознания.

Гомофобию нельзя понять вне макроисторического контекста. Не исключено, что сторонники идеи «Россия для русских» скоро будут предпочитать бездетного русского гея многодетному этническому таджику, оттягивающему на себя «наш» материнский капитал, и некоторые «гей-славяне», уже готовые, судя по письмам на gay.ru, бороться с «цыганской» и «еврейской» угрозой, будут этому искренне рады. Сексуальная ориентация – не самое важное в человеке. Если/когда в России разразится предсказываемый политологами системный кризис, главными «либерастами» неизбежно окажутся евреи-интеллигенты. Традиционализм неотделим от антиинтеллектуализма, а антиинтеллектуализм – характернейшая черта современного антисемитизма. Я писал об этом в 1966 году.

Сексуальная культура в России

По всем признакам, положение Глупова одно из самых безнадежных: его точит какой-то недуг, который неминуемо должен привести к одру смерти. Однако он не только не умирает, но даже изъявляет твердое намерение жить без конца. И, несмотря на видимую нелепость этих надежд, я не могу не разделять их, я не могу не признать их вполне основательными.

М. Е. Салтыков-Щедрин

Хотя я занимался разными сторонами сексуальности, меня как профессионального историка больше всего интересует исторический аспект сексуальной культуры.

Когда-то я изучал соотношение «социального» и «национального» на примере столовых ножей. В советское время разница между рестораном и дешевой столовой заключалась не только и не столько в качестве пищи и интерьера, сколько в том, что ножи подавались только в ресторанах – в столовых их почему-то разворовывали. Меня заинтриговало, была ли эта черта социальной, присущей социализму, или национальной, сугубо советской. Путешествуя по странам Восточной Европы, я специально заходил в дешевые забегаловки, но ножи, хотя бы пластиковые, всюду были. Значит, их отсутствие – советская национально-государственная специфика.

Когда я задумался над природой советской сексофобии, передо мной возник аналогичный вопрос: типична ли она для всех соцстран или только для СССР? В последние годы советской власти гэдээровский режим идеологически был гораздо репрессивнее нашего, но сексофобии там не было, традиционная немецкая культура с ней несовместима. Что же сделало ее возможной у нас? Ответ на этот вопрос нужно было искать в социальной и культурной истории России.

Первым приближением к теме, осуществленным во время моего пребывания в Русском центре Гарвардского университета, стала книга «Сексуальная революция в России» (1995), которой предшествовал ряд журнальных статей и сборник «Секс и русское общество» (1993).

Эта работа была посвящена в основном современности, тому, как советская власть боролась с сексуальностью и чем это закончилось. Кроме того, я хотел развеять созданный некоторыми российскими и западными публикациями миф, изображающий Советский Союз и постсоветскую Россию как какой-то зверинец, населенный экзотическими животными, которые нигде больше не встречаются. На самом деле, большая часть наших проблем, включая сексуальные, – лишь гротескное преувеличение того, что совсем еще недавно было, а кое-где и остается нормальным для других культур.

Как первая попытка научного анализа достаточно сложного предмета, которым до этого занимались только публицисты, книга вызвала положительную реакцию специалистов – социологов, сексологов и славистов. Западному читателю она была интересна прежде всего как сводка фактов о малоизвестной стороне советско-российской жизни. «Кон написал очень увлекательную книгу об ужасающем предмете»[65]. Наиболее вдумчивые рецензенты увидели в книге и предостережение: «Кон убеждает нас, что подавление сексуальности возможно, и показывает как и почему… Даже если мы видим, что это далеко от нашего общества, Кон подсказывает, что наша ситуация может ухудшиться. Сходство между антиинтеллектуальными, необразованными религиозными фундаменталистами, сделавшими партийную карьеру на поддержке сталинской антисексуальной революции, и американскими христианскими правыми, усиливающими свое политическое влияние с помощью антиабортных, процензурных лозунгов, очевидно. “Сексуальная революция в России” Кона звучит как предостережение об опасности подчинения секса авторитарному контролю и рас-культуриванию»[66]. В свете деятельности Джорджа Буша сегодня это звучит актуальнее, чем в 1995 году.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});