Голос Вессема. Радиомолчание - Теа Сандет

меня, и пока что никто не возражал.

— Это оружие — единственный шанс покончить с Вессемом, — сказала я, и Коди кивнул.

— Больше Измененных ничто не возьмет, — согласился Ди.

Мы посмотрели на Эрику, словно признавая за ней право решать. Она молчала, и взгляд ее снова был направлен вниз. На Детлефа.

— Да, — сказала она наконец. — Сожжем нахрен это место. Пусть сгорит.

***

Мы стреляли по очереди — у каждого из нас были свои счеты к Вессему.

Эрика начала первой. Она молчала — губы сжаты в нитку, глаза прищурены, — и лишь раз за разом нажимала на спусковой крючок, уничтожая все следы Измененных и — заодно — устраивая огненное погребение их создательнице. Когда находиться на нижнем этаже лаборатории стало невозможно, мы поднялись — один заряд Эрика потратила на то, чтобы выбить дверь, с которой мы не смогли справиться в прошлый раз. Пролезая в оплавленную дыру, я задела рукой металл и зашипела от боли.

Эрика молча протянула мне оружие, и я пошла вперед, к кабинетам, где оставались бумажные свидетельства того, что здесь происходило.

Мы должны сжечь все. Чтобы никакой полковник Валлерт, никакой Мартин Винценц на смогли заявиться сюда и что-то достать. Чтобы они не притащили сюда модификантов, не заставили их разбирать завалы и вытаскивать то, что здесь лежит, и чтобы не заставляли медиаторов вдыхать нейротоксин. Чтобы никто не смог воссоздать технологию копирования памяти и не попытался сделать Измененных, способных себя контролировать.

Отдачи почти не было. Бумага рассыпалась в пепел мгновенно, а следом начал плавиться металл, и я всадила еще несколько зарядов. Вот так. За Детлефа, который остался внизу. За нас с Коди. За Тенну. За всех, кто умер от Вентра за эти сто лет. За Нико. За Владимира Джехону, его жену и детей, и за всю его группу, которая погибла в этих тоннелях. За Ди. За то, чтобы мы стали последними жертвами FX-116.

— Это все? — спросила Эрика.

Я помотала головой.

— Есть еще кое-что.

— Тогда давай быстрее, пока мы сами тут не поджарились.

Пот катился градом, температура в лаборатории была градусов сорок.

Почти бегом мы выскочили в коридор, который вел к выходу, и я остановилась.

— Идите на улицу, я сама.

— Что ты собираешься делать? — спросила Эрика с подозрением.

Я посмотрела на Ди.

— Выведи их отсюда, — сказала я. — И проследи, чтобы стояли на свету.

Он понимающе кивнул. Еще один спуск в тоннель, лестница, с которой я упала в прошлый раз — прекрасная точка, с которой можно попасть прямо в дверь склада с баллонами.

Я повернулась к Коди. Достав из кармана чип с формулой и инструкциями по синтезу, я сунула его ему в ладонь.

«Я пойду с тобой», — сказал он жестами.

Я помотала головой:

«Позаботиться об Эрике, — ответила я ему. — Она скажет, что ей это не надо, но ей надо».

Коди прикрыл глаза, соглашаясь.

Уже через минуту я осталась одна. Температура росла, дышать стало тяжело.

Даже если что-то пойдет не так… Если окажется, что это вещество еще и взрывоопасное… По крайней мере, остальные выживут.

Через трещины в потолке падал свет, и я пошла вперед. Один коридор ведет к кухне. Второй заканчивается лестницей. Мне сюда.

Металл успел нагреться, и я спускалась, стараясь не касаться перил. Ступени под моими ногами проседали, угрожая вот-вот развалиться. И когда одна из них не выдержала и сломалась, я вскрикнула, замахала руками, пытаясь сохранить равновесие — и почувствовала, как кто-то хватает меня за рукав и тянет обратно.

— Я держу, — сказал Ди.

— Ты должен быть на улице! — разозлилась я.

— Ты должна перестать решать за других, — улыбнулся он. — Стреляй.

— А если взорвется? — спросила я тихо.

Он помотал головой.

— Все получится.

От его уверенного тона мне стало легче. Конечно, он знал не больше меня. Но рядом с ним страх отступал. Рядом с ним я была смелее, увереннее. Я была лучше.

— Задержи дыхание, — прошептала я.

И выстрелила.

Когда снизу стали слышаться негромкие взрывы, когда наши лица обдало волной жара, когда лестница издала протяжный стон, проигрывая войну со временем и температурой, мы разом подались назад и кинулись бежать.

Где-то за нашими спинами что-то с грохотом обрушились, пол обжигал ноги даже сквозь подошвы, и я задержала дыхание, чтобы раскаленный воздух не сжег легкие, а потом я вообще потеряла направление, и меня спасло лишь то, что Ди бежал и тянул меня за собой.

Задыхающиеся, в насквозь мокрой одежде, с обожженными лицами мы вывалились наружу и кинулись бежать дальше, вместе с Коди и Эрикой, а когда остановились и обернулись назад, над Вессемом разгоралось зарево.

— Получилось? — спросил Коди.

Я кивнула.

— Кажется, да. Я слышала, как они взрываются, и…

Я замолчала и посмотрела на Ди. Как быстро плазма сжигает нейротоксин? Почему мы кинулись бежать — потому что нам правда грозила опасность остаться в той лаборатории навсегда? Или была другая причина?

— Я уже все равно вдохнул это, так? — сказал Ди, верно истолковав мой взгляд.

— У меня есть лекарство, — сказала я тихо. — То есть, у меня есть формула, нужно будет найти лабораторию, и его нужно принимать постоянно, делать уколы вот сюда, — глотая слезы, я дотронулась до своей шеи и сбилась.

Это моя вина. Это я попросила его о помощи, это из-за меня он оказался с нами в тех тоннелях, это я кинула нож и взорвала баллон. Какие мои слова теперь смогут это исправить?

— Прости, — прошептала я. — Прости, я не хотела, чтобы тебя это…

— Как долго? — перебил меня Ди.

— Что?

— Как долго надо принимать это лекарство?

— Всю жизнь, — сказала я едва слышно и опустила взгляд, не в силах смотреть ему в глаза.

Ди дотронулся пальцем до моего подбородка, заставив меня поднять голову. Странно, но он не злился. Он не начал меня ненавидеть за то, что я сделала. Он не выглядел так, словно собирается меня ударить.

— Значит, мы с тобой связаны на всю жизнь, — сказал он с улыбкой.

И когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, я не стала отстраняться.

Конечно, я никогда никого не смогу полюбить так, как Нико. Но, может быть, смогу по-другому.

***

Ночь застала нас в пустошах.

Машина, о которой говорил Ди, оказалось старым внедорожником без крыши, без фар и без ремней безопасности, но на ходу. Мы ехали по бескрайней равнине, покрываясь пылью, машина подпрыгивала на камнях, и мы держались за борта, чтобы не вылететь на ходу. Каждый из нас время от времени оборачивался, когда