Голос Вессема. Радиомолчание - Теа Сандет

class="p1">Заряд прошел мимо и рассеялся, мне обожгло лицо горячим воздухом, запахло палеными волосами. Сквозь жаркое марево я видела на полу тоннеля две фигуры — чудовищно обгоревшего парня, который одной еще действующей рукой сжимал горло второму человеку. И в тот момент, когда я посмотрела на них, рука Детлефа вдруг изогнулась так, как не должна сгибаться человеческая рука, он уже не контролировал то, что происходило с его телом, но пальцы, сжимавшие горло полковника Валлерта, обгоревшие, оплавившиеся, сжались еще сильнее, и полковник перестал двигаться.

Эрика закричала, и одновременно откуда-то сверху раздалась стрельба. Рефлексы, которые вколачивали в нас месяцами, заставили нас упасть, спрятавшись за груду камней на полу, Коди метнулся, прикрывая нас, Ди стрелял в ответ, а Эрика все пыталась переместиться так, чтобы видеть Детлефа, быть ближе к нему.

— Детлеф, — кричала он ему сквозь выстрелы, сквозь запах гари, сквозь летящую бетонную крошку, — не умирай, не вздумай там умереть!

А прямо за ним была платформа с раскатившимися баллонами, и я внезапно поняла, что делать.

— Прикрой меня, — сказала я Коди, поднимаясь во весь рост.

У меня был только нож, но программа боя с ножом была моей любимой все это время. Так что я замахнулась — локоть назад, рука над головой, одна нога впереди другой, тело само приняло правильную позу — и метнула нож вперед и вниз.

Нож вошел в старый металл, и баллон взорвался, а следом начали взрываться остальные, один за другим, и я снова упала вниз, прячась за камни — под этой трещиной, под падающим светом мы были как на ладони. Машинально я задержала дыхание, и тут стрельба прекратилась. Я осторожно высунулась — наверху в лаборатории происходило какое-то движение, но никого из стрелков не было видно. Я обвела взглядом своих — все они поняли, что я сделала, они знали, что это за баллоны, и задержали дыхание вслед за мной, но потом я встретилась взглядом с Ди и поняла, что этого недостаточно. Его глаза медленно наполнялись страхом, и я знала этот страх — безумный, мешающий думать, сводящий с ума. Он единственный из нас стоял в тени, когда я взорвала баллон с нейротоксином, разрушающимся на свету.

Я успела поймать его за руку в последний момент, когда страх окончательно лишил его разума и он уже готов был бежать. Поймала и притянула ближе к себе, обняла и держала все время, пока действие нейротоксина не закончилось.

Мы стояли в луче света, падающем сквозь обвалившийся потолок, а мир вокруг рушился, корчился в черном ужасе, который пришел в обличии взрывающихся баллонов с буквами FX и Т в ромбе, — но мы стояли в луче света, и смерть была не про нас. Выстрелы наверху стихли, смолкли голоса, а потом не слышалось уже вообще ничего. Я прижимала к себе Ди, которого накрыла паника, и тихо говорила: «Не бойся, я здесь, я с тобой», — хотя едва ли он меня слышал. И Коди стоял рядом со мной и обнимал нас обоих, не давая Ди убежать. И Эрика, которая вцепилась зубами в руку так, что выступила кровь, и пот стекал по ее лицу и смешивался со слезами. Мы стояли, и свет падал на нас сверху, а остальной мир тонул во тьме.

Действие ксентамина закончилось, и я обмякла в руках Коди, который теперь держал нас обоих — меня и Ди. А когда свет сменился на вечерний, Ди начал приходить в себя. Его взгляд снова стал осмысленным, и Коди разжал руки. Нас трясло.

Спотыкаясь, Эрика шагнула в темноту и медленно подошла к полковнику Валлерту и Детлефу.

— Детлеф? — позвала она шепотом.

Оба они были мертвы, в этом не было сомнений. Эрика присела рядом, попыталась коснуться Детлефа, но тут же отдернула руку. Опустившись на колени, она согнулась, закрыла лицо руками.

— Черт возьми, Детлеф, — услышала я ее голос, сдавленный, срывающийся, совсем не похожий на тот, к которому мы привыкли, — ты же не умер, правда? Нельзя умирать, когда тебя любят!

Мы втроем приблизились и встали за ее спиной. Я не могла смотреть на Детлефа, поэтому стала смотреть на Эрику, а потом присела на корточки и осторожно коснулась ее руки. Я не ожидала, что она развернется, уткнувшись мне в плечо. Несколько минут мы сидели, обнявшись — обе мы сегодня потеряли кого-то близкого, и я молча гладила ее вздрагивающие плечи, пока она сама не подняла голову и не отстранилась. Лицо ее снова было собранным, сосредоточенным, только покрасневшие глаза выдавали, что она чувствовала на самом деле. Она отошла в сторону, подняла голову, глядя в трещину в своде тоннеля.

Вечерний свет падал на камни, на серый бетонный пол, перекрашивая его в теплые цвета, бросал рыжие блики на монорельс, рассыпал золотистые искры на коротких каштановых волосах Эрики, а выше было небо — как расплавленное золото, как жидкий огонь, и я не понимала, как может быть такой свет и такое небо, когда мы стоим тут рядом с мертвым Детлефом.

— Нам надо уходить отсюда, — сказала Эрика, резко обернувшись.

— Мы же не можем бросить здесь… — начал было Коди, но Эрика его перебила:

— Я сказала, надо идти!

Никто не посмел спорить.

Ди наклонился и взял из рук полковника Валлерта его жуткое оружие.

— Что это? — спросил он.

— Прототип оружия… на других физических принципах. Низкотемпературная частично стабилизированная плазма, — по-военному четко ответила Эрика, и голос ее больше не дрожал.

— Низкотемпературная?!

— Высокотемпературная сожгла бы нас вместе с городом.

— Частично стабилизированная?

— Она рассеивается, но не сразу. Валлерт не был идиотом. Он не стал бы создавать модификантов, не разрабатывая одновременно оружие против них, — сказала она с горечью.

Я хотела спросить, откуда она столько знает об этом, но не успела.

— Этого хватит, чтобы купить нам безопасный переход границы, — сказал Ди.

— Этим нельзя платить за переход границы! — рявкнула Эрика. — Ты что, не видел, что… что это может сделать… с человеком?! Положи эту дрянь!

Она снова отвернулась, и мы замолчали.

— А без зарядов? — спросил Коди.

— Без зарядов?

— Если расстрелять всю обойму… или что у этой штуки вместо обоймы?

Мы все посмотрели на Коди. Он уже забрал у Ди пистолет и теперь смотрел на него со смесью восхищения и ненависти.

— Если расстрелять заряды прямо здесь. Сжечь этой плазмой лабораторию Вессема, — сказала я медленно, поняв, о чем он говорит. — Сжечь все — архив Амелии Лукаш, Измененных, которые здесь остались, все оборудование… И все запасы нейротоксина.

Я по очереди обвела взглядом каждого. Они внимательно слушали