Восьмая горизонталь - Сергей Стригин

Звёзды расплываются, гаснут, кромешная тьма опускается на землю. Резкий порыв ветра поднимает водяную пыль, сразу становится не уютно, хочется забраться под навес.

Волчонок ощутил перемену в погоде, тыкается то в одну щель под камнями, то в другую, но даже для него нет места, поэтому принимает беспроигрышное решение, с сопением утыкается в ноги Семёну, короткий хвостик неуверенно вильнул.

— Давай, иди сюда, — Семён ласково подцепил его за передние лапы и суёт за пазуху. Малыш загрёб лапами, чтоб улечься поудобнее.

— Надо же, все звери тебя любят, — с одобрением говорю я.

— Это потому, что я их люблю. Однако решать надо, где непогоду переждать. Нам-то ладно, промокнем, не страшно, но волчок ещё слишком мал, — он в раздумье сдвигает брови. — Плот разберём, сделаем шалаш! — восклицает он.

— Тоже идея, — соглашаюсь я.

Плот тихо покачивается на мелкой воде, ветер прижимает его к берегу, забрасывая брызгам борта.

Семён вытаскивает, упирающегося всеми лапами, волчонка:- Извини брат, побегай маленько, — ссаживает обиженное существо на сырые камни, а сам не раздумывая, шагает в реку. Брёвна задвигались ходуном, скрипят лианы, внезапно Семён ругается и с размаху бьёт кулаком в воду.

— Что за… — не успевает выругаться и падает, вздымая могучими руками пенную бурю, затем встаёт на ноги, вновь лупит кулаком.

Не могу понять, что происходит, на всякий случай выхватываю меч, бросаюсь на помощь другу.

— Хватает кто-то за ноги! — рычит Семён.

— Рыба, что ли?

— Нет! На берег давай, — он хрустнул кулаком по какой-то подводной твари.

Семён несётся на берег, чуть меня не сшиб. Выскочили, смотрим в воду, плот дёргается из стороны в сторону. Внезапно, с отвращением наблюдаю, как одно из брёвен обхватывают белые, толстые как сосиски, пальцы, увенчанные широкими ногтями. Через мгновенье из воды показывается безобразное лицо, смутно напоминающее человеческое. Голый череп тускло отсвечивает болезной, выпученные глаза прицелились в нашем направлении, ушные раковины как две устрицы, губы сочно шлепнули, выпустив большие пузыри.

— Какая мерзость, — вздрагиваю, готовлю лук к стрельбе.

Существо поддалось вперёд, а сбоку от него всплывает ещё одна рожа, затем ещё и ещё. Вскоре речка покрылась, словно поплавками.

— Мутанты какие-то, — пячусь, держа перед собой лук. Стрелять не решаюсь, водных существ, слишком много.

Семён подцепил испуганного волчонка, запихивает за пазуху, застёгивает все пуговица, выставляет чудовищный топор.

— На утопленников похожи, — лязгнул зубами друг. Давно я не наблюдал его таким испуганным, но топор держит уверенно, в любой момент пустит в ход.

Ближайшее к нам существо не спеша выбирается на берег. Тело оказалось ещё более омерзительное, чем рисовало воображение, раздутое как у утонувшей лягушки, пупырчатое, белое, с синюшным отливом.

Широкие губы шлёпнулись друг о друга, потекла слюна. На берег выпрыгнуло ещё более полусотни его соплеменников, из глоток вырываются урчащие звуки и, делая редкие скачки, приближаются к нам. Не выдерживаю, оттягиваю тетиву, поёт стрела, с чмоканьем вязнет в желеобразном теле. Существо бесшумно заваливается набок, пятками отбрасывает мелкие камушки и благополучно издыхает.

Смерть предводителя никак не повлияла на остальных, всё так же прыгают, пытаются отрезать нам путь к бегству. Стреляю вновь, ещё один труп, вхожу в раж, пускаю одну стрелу за одной, безобразными телами забит весь берег, через них лезут живые и настырно ползут к нам. Вскоре стрелы заканчиваются, выхватываю меч, Семён — топор, бросаемся в атаку. Металл режет воздух, с чмоканьем разваливаются студенистые тела, зеленоватая сукровица брызжет в лица, ноги скользят по скользким кишкам. Нас хватают, заваливают на землю, кусают, рвут плоть, боль невыносимая, кровь хлещет как из шланга. Неужели всё? Так бесславно погибнуть, причём омерзительной смертью, ещё мгновение и нас сожрут раздувшиеся слизняки.

Нечеловеческим усилием Семён сбрасывает с себя целую гору, почувствовавших человеческую кровь и плоть, водных гадов, выдёргивает меня из жадной кучи, бежим к склонам, а позади нас раздаётся урчание, кваканье, клокотание, хрипы.

Карабкаемся наверх, летят камни, колючие кусты режут ладони, наши лодыжки обхватывают жадные пальцы, в пятки вгрызаются мощные челюсти, взвизгиваю, направо, налево наношу удары мечом, рядом кричит Семён, топор высекает искры о склоны.

На наше несчастье, над головой нависает карниз из земли, корней и травы, взобраться сквозь него невозможно, но на счастье, весят толстые корни, за которые можно держаться и даже подлезть под них, хоть какое, но убежище.

Забираемся за корни, от туда крошим водных гадов. Наконец-то они поняли, что к нам лучше не лезть, скатываются с обрыва, переваливаясь с боку на бок, ходят как пингвины, ежесекундно поглядывая на нас, а нам не очень хорошо, кровь течёт с многочисленных рваных ран, они пылают огнём, но больше ужасает появившейся зуд, предвестники инфекции. Каким-то образом надо попытаться добраться до ранцев, там Огненная смола, иначе очень скоро обессилим и рухнем в лапы омерзительным тварям.

— Откуда такие уроды, совсем не похожи на обитателей Земли, — я недоумеваю, одно дело всякие там пещерные медведи, саблезубые тигры, мамонты, первобытные акулы, но это такое родное, на фоне сих кошмаров.

— Мутанты, их вывели пришельцы из пекла, это предтечи водяных и прочей нечисти, с которой столкнётся человек в будущем, — уверенно говорит Семён. Он нащупал за пазухой волчонка, пытается успокоить, поглаживает взъерошенную спинку. Малыш чудом уцелел, в отличие от своего спасителя, у Семёна из плеча выдран кусок мяса, кровью залит весь бок, представляю, какие испытывает муки, но он не стонет и даже не кривится от боли.

Я не менее его пострадал, бок исполосован, икра на ноге почти перекушена пополам, но на моё счастье, артерия целая, а так бы давно истёк кровью и умер. В отличие от друга, с губ, непроизвольно срываются стоны, боль просто невыносима, словно рану поливают серной кислотой.

— Если это порождения аммиачных существ, то они должны скоро появиться, — делаю я неприятный вывод.

— Как ты прав, — с губ друга срывается горький смешок, — на том берегу отблески света.

Всматриваюсь сквозь темноту, действительно, в лесу мелькают слабые огоньки.

— Как же они без своей ядовитой атмосферы преодолевают такие расстояния? Не удивлюсь, что и здесь уже есть выходы из их разломов.

— Они с собой аммиак таскают, — уверенно говорит Семён. — Помнишь у того странного человека безобразный горб, я уверен — это ёмкость с газом, они им дышат.

— Это радует, они уязвимы, одной стрелы достаточно, чтоб спустит их баллон, — мне говорить всё тяжелее, боль туманит глаза, периодически опускается чёрная пелена, предвестники болевого шока. Стараюсь привязать себя к шершавому корню, который пахнет хреном, даже глаза слезятся.

— Поэтому они наделали мутантов, своих слуг…так, ты совсем плох, — Семён упирается ногами о поверхность изрытого осыпями склона, помогает мне привязаться. Мягкий серебряный свет, исходящий от его глаз, успокаивает и даже облегчает страдания.

Однако, сидеть на месте нам смерти подобно, яд начинает действовать в полной мере, а водные твари знают это, ходят по берегу, пускают слюни. Семён ёрзает в разные стороны, пытается разыскать лазейки наверх. Может они и есть где-нибудь, но, стоит покинуть висящие в воздухе корни деревьев, моментально сорвёмся.

Внезапно громыхнуло, молния разодрала небо, осветив студенистые тела водных существ, первые капли дождя резво застучали по камням. Водяные довольно заурчали, из дребезжащих губ поплыли липкие пузыри.

Дождь стремительно набирает силу, около нас заструились потоки грязной воды, они вымывают глину из корней и он опасно наклоняется. Водяные моментально собрались под нами, но свистит лезвие чудовищного топора и они отскакивают, обиженно охая.

— Чуть топор не выронил, — испугано заявляет Семён, а я едва слышу его голос, потихоньку убываю в небытие.

— Ты это брось, открой глаза, не вздумай засыпать! — трясёт меня друг.

— Да, да… знаю, — соглашаюсь я, но глаза упорно закрываются.

— Подожди, Никита, сейчас их разгоню! — с отчаяньем вскрикивает Семён и готовится спрыгнуть вниз.

Словно просыпаюсь, хватаю его за шиворот, ткань трещит, едва не рвётся, на удивление легко затягиваю на толстый корень, в голове мутно, но сила неожиданно возвращается, словно заработала некая электростанция в организме, наверное, включились скрытые резервы и вычищают яд из крови.

Семён с великим удивлением смотрит на меня, улыбка трогает губы, он понимает, я выздоравливаю.

Яд нейтрализовался, но боль от раны всё ещё сводит с ума. Кровь тягучей струйкой течёт вниз и от её запаха и вкуса сатанеют человекоподобные водные существа. Ещё чуть-чуть и они ринутся на нас, даже не взирая, на смертоносный топор моего друга.