Восьмая горизонталь - Сергей Стригин

Наверху застыл в неподвижности, дремучий лес. На склонах, цепляясь за трухлявые стены из глины и камней, висят ползучие растения, кое-где торчат острые стебли травянистых кустарников, оголённые корни деревьев, образуют наверху сплетения, словно щупальца осьминогов, а гигантские светляки, засевшие между обрубков изжёванных постоянными осыпями корнями, вносят и без того в мрачный пейзаж, дополнительную загадочность.

Первым делом осмотрелись, даже обнюхали воздух, затем собираем хворост для костра.

Чувство опасности, вспыхивает у нас одновременно, Семён выхватывает чудовищный топор, мой меч сверкает огненной дугой — тяжёлое хлопанье крыльев бьёт по перепонкам, дети проснулись, бросились к нам под защиту, волчонок забивается в щель между камнями, а над нами, закрывая звёзды, взмахивает крыльями дракон, с хорошую лошадь. Глаза светятся изумрудным огнём, чешуя отливает сталью, от тела пахнет пряными травами и мускусом.

— Это не Вирг, — шепчет Семён.

Глава 41

Дракон зависает над головами, изучает нас на предмет съедобности, его смущает лишь мой меч, выписывающий огненные кренделя и чудовищный топор Семёна, с сердитым гудением рассекающий воздух.

Он изящно изгибает шею, с шумом фыркает, раздувая ноздри, крохотные искорки, как пыльца огненных цветов развеиваются ветром.

— Сейчас огнём плюнет! — посылает мысль Семён.

Дракон вздрагивает, ощущение, что едва не давится от напирающего на горло пламени, резко уходит в сторону, опускается на когтистые лапы, изгибается, слышится звон чешуек, прыгает на плот, в упор смотрит, его изумрудная зелень глаз восхищает, хочется погрузиться в них и, лететь в пространстве зелёного огня.

Светочка вынырнула из-за наших спин, кулачки на боках, глазёнки сердитые.

— Ты такая красивая! Зачем нас хочешь съесть? — с вызовом кричит она.

Дракон спрыгивает на берег, чешуя сверкнула полированной сталью, изгибает шею, ощущение, что понимает речь ребёнка.

— Отстань от нас, зверья, что ли мало, в лесах? — с гневом пускаю мысль в прекрасную зелень глаз.

Он наклоняет голову, делает шажок в наше направление, Игорь оскаливается, выхватывает кинжал.

— Я знаю, как её звать, — звучит тихая мысль Семёна.

— Это она, не он?

— Она совсем юная, как наш Вирг, её кто-то обидел, думаю, люди. Она разъярена, но не опытна, не то нам давно были кранты. — Семён неожиданно бросает на землю топор, я неодобрительно качаю головой, но тоже убираю меч.

Дракониху совсем сбивают с толку наши манипуляции, она растеряна, но ещё весьма зла.

— Тебя люди обидели? — спрашиваю её, стараюсь мысль украсить благожелательными нотками.

Она фыркает, клуб пламени вылетает в сторону, смотрит на нас, я вновь плыву в её глазах.

— Драгиния! — восклицает Семён, — мы твои союзники.

— Откуда ты знаешь моё истинное имя, Серебряный человек! — как масло на раскалённой сковородке шипит она в испуге.

— Мне положено его знать, я Жрец Над Всеми Жрецами, мой храм на берегу океана Кааз.

— Ты житель моего мира?

— Нет, я живу под Солнцем, но… храм мой там, а твои предки тоже не всегда жили под землёй, иначе ты не вышла бы на поверхность. Ты, ведь, здесь недавно, как и Андхараш?

— Он исчез, я последовала за ним, когда поняла, что он вышел к Солнцу.

— Нашла его?

Драгиния неожиданно сжимается как пружина, глаза темнеют, в них появляется зарево из огня, она разъярённо шипит:- Нашла, он ранен людьми.

— Как?! — вскричал я.

— Ты за него переживаешь? — её мысль прошипела с неким удивлением.

— Он меня батей называет, — с грустью говорю я. — Где он? Мы идём к нему, веди нас!

— Ты его отец? — давится огнём Драгиния.

— Он так сам решил, — в неком смущении говорю я.

— Сам так он решить не может, — в её мыслях звучат хрустальные колокольчики. Неожиданно она подходит к нам, обнюхивает как лошадь:- У вас нет злой силы, — успокаивается она.

Светлана Аскольдовна в своём репертуаре, девочка моментально оценивает ситуацию, смело подходит к ней и гладит шею:- Ты такая красивая и добрая, — лепечет девочка, затем и Игорь присоединяется, даже пытается залезть на дракониху, но Светочка запрещает.

— Невероятно! — фыркает Драгиния. — Впервые встречаю людей, от которых тает моё сердце.

— Люди все разные, — звучит мысль Семёна, — и драконы тоже.

— Вот почему я не могу с Виргом связаться, — с горечью догадываюсь я. — Он серьёзно ранен?

— Серьёзно. В него стреляли из какого-то тяжёлого лука, стрела как копьё. Он умирает.

— Что мы ждём! Скорее к нему! — я накидываю на спину ранец, тороплю Семёна.

Драгиния почему-то выглядит невероятно несчастной, не двигается с места.

— Мы готовы, — с удивлением смотрю на неё.

— Не успеем, вам идти туда не меньше сотни дней, были бы у вас крылья, а к тому же, чем вы сможет помочь?

— У нас есть смола ходячих деревьев, — в отчаянии вспоминаю я.

— Слышала о ней, она волшебная, но вы всё равно не успеете.

— А ты сама не сможешь помазать! — пискнула Светочка.

— Когтями, что ли, — горько усмехается Драгиния.

— Была б ты побольше, — вздыхает Семён, — донесла бы нас.

— Мы полетим! — вновь пищит девочка.

— Да, конечно, пущу я вас, — грозно сдвигаю брови.

— Дядя Никита, а ты нас привяжи! — предлагают дети.

— Он умирает, — прислушивается к нашим разговорам и улавливает мысли Драгиния.

— Ты не выдержишь детей, — с сомнением говорю я.

— Они оба весят меньше барашка, — насмешливо говорит она.

— Всё равно опасно.

— Опасней в лесу, — неожиданно встревает Семён.

Я задумался, а ведь действительно?

— Дядя Никита, привязывай нас!

Решаюсь, подхожу к Драгинии:- Они мне очень дороги, понимаешь?

— Знаю это чувство, буду беречь их как своё пламя в груди, — она выдыхает клуб огня, не сводит с меня гипнотического взгляда.

— Это одна из самых сильных клятв драконьего племени, — шепчет Семён.

— Хорошо, — сдаюсь я, Светочка и Игорь срываются в восторге, виснут на нас.

Делаем обвязку на шее, пропускаем через передние лапы, закрепляем на спине, а я всё думаю, не снится ли мне всё это? Драконы, полёты на них, — как всё не реально. Не реально? В последнее время приходят мысли, что самые невероятные легенды, дошедшие до нас из глубины веков, всё же имею под собой определённое основание. Не просто так человеку доходят некие сказания о летающих драконах, многие религиозные культы посвящены этим существам и вот, мы наяву встретились с этими животными. Животными? Безусловно, нет! Они отличные от нас, но они разумные существа, у них есть душа — это факт!

Семён посматривает на меня, наверно улавливает мои мысли, глазами соглашается со мной.

Последние приготовления. Подвешиваем ведёрко с живительной смолой, усаживаем детей, крепко привязываем, накидываем на них свои куртки. Драгиния даже не прогнулась под их весом, в её взгляде появляется нечто бурлящее, весёлая свирепость. Дети обнимают сверкающую шею, щебечут как воробьи на ветке. Поразительно, совсем не боятся, другая малышня на их месте, давно лужи под себя пускали.

— Надеюсь, ты стрелу не выдрала с раны? — тревожусь я.

— Первым делом, — её мысли дрогнули, она почувствовала мою тревогу.

— Нельзя это было делать, — всплёскиваю руками, — просто, обломала бы кончик, он так кровью изойдёт.

— Так и случилось, кровь фонтаном брызнула, но он лапой зажал рану, — насыщенная зелень глаз Драгинии блекнет в страхе.

— Лети, вам надо успеть, — я бесцеремонно хлопаю её по бедру, словно свою лошадь, она удивлённо повела глазами, не понравилась такая фамильярность, но лишь фыркнула, усыпав нас огненными искорками, резко прыгает, ударяет крыльями по земле и, под вопли ребятни, взмывает в воздух.

Долго провожаем взглядами, пока она не скрывается в темноте ночи. Семён прижимает к себе волчонка, гладит по голове, зверёныш пыхтит, пытается вырваться из рук, он нехотя отпускает малыша. На сердце тяжесть, правильно ли мы это сделали, вдруг с детьми случится нечто плохое?

— Гзэла, будет их охранять как своих детёнышей, — успокаивает меня и себя Семён.

— Гзэла? Это второе имя Драгинии? — догадываюсь я.

— Да. Кстати, людям тоже не мешает иметь второе имя, так безопаснее.

— Я слышал такое утверждение. Неужели этому есть основание?

— Душа человека, это энергия, на неё можно воздействовать как на любые другие виды энергий. Имя тонко переплетается с душой, зная истинное имя, можно воздействовать на энергию души — вот тебе сглазы и прочие гадости. Однако, вроде как тучи набегают, к грозе, — Семён хмурится, смотрит в небо.

Звёзды расплываются, гаснут, кромешная тьма опускается на землю. Резкий порыв ветра поднимает водяную пыль, сразу становится не уютно, хочется забраться под навес.